21 марта 2024 г. Евросовет принял решение об открытии переговоров с Боснией и Герцеговиной (БиГ) о вступлении в ЕС, которого страна ждала с декабря 2022 г., получив официальный статус кандидата и став таким образом четвертой из шести стран проекта «Западные Балканы» (также одобрения заявки и открытия переговорного процесса ждут Северная Македония и частично признанная «Республика Косово»). Хотя местные СМИ уже назвали данное событие «величайшим днем в послевоенной истории Боснии», эскалация конфликтной риторики в последние месяцы свидетельствует о том, что перспектива евроинтеграции для этого государства весьма призрачна, поскольку требует кардинального переформатирования основ ее государственности.
Не время собирать камни
Очередным камнем преткновения в политической жизни БиГ стали изменения в избирательном законодательстве, утвержденные 26 марта 2024 г. Высоким представителем К. Шмидтом, спустя всего несколько дней после открытия переговорного процесса с ЕС. Изменения коснулись технических аспектов предстоящих местных выборов: использование биометрии для подтверждения личности избирателя, видеонаблюдение на участках, а также электронный подсчет голосов.
Ссылаясь на официальный отчет ЦИК БиГ о многочисленных нарушениях на местных выборах 2020 г., в своем заявлении К. Шмидт указывает, что изменения позволят предотвратить манипулирования голосованием и станут «репетицией» перед полноценным внедрением цифровых технологий на общефедеральных выборах в 2026 г.
Сразу же последовала острая реакция одного из энтитетов страны — Республики Сербской (РС), не признающей легитимность К. Шмидта, назначенного без резолюции Совбеза ООН. Сербский энтитет, видя в нововведениях угрозу перехода и к электронному голосованию в будущем (что может позволить внешним акторам «режиссировать» боснийские выборы), 29 марта принял проект Закона о выборах РС. В тексте проекта указано, что Республиканская избирательная комиссия принимает решение о проведении прямых выборов в Республике Сербской и осуществляет всю избирательную деятельность по избранию президента, вице-президента и депутатов Национального собрания Республики Сербской.
Ожидаемыми стали и ответные комментарии ЕС и США, обвиняющие РС и лично президента энтитета М. Додика в подрыве конституционного порядка Боснии и Герцеговины, функционирования ее институтов и основных свобод. И хотя некоторые прозападные эксперты развивают нарратив о сецессионых устремлениях сербского энтитета, М. Додик продолжает риторику о невозможности евроинтеграции БиГ без Республики Сербской.
Идентичность дейтонской Боснии как ресурс
В условиях нынешнего внутригосударственного кризиса боснийская идентитарная политика базируется на дейтонской архитектуре БиГ, задуманной на этнической основе. Так, почти 30 лет назад соглашение о мире в Боснии, с одной стороны, закрепило историческое размежевание между православным, католическим и мусульманским миром, а с другой — предопределило союзнические отношения между католиками (хорватами) и мусульманами (бошняками), институционально включенными в Федерацию БиГ, против православных боснийских сербов, отстоявших в войне 1992–1995 гг. свое право на собственное государственное образование — Республику Сербскую. Иными словами, соглашение положило конец кровопролитному вооруженному конфликту, разграничило враждующие стороны и обособило территории (энтитеты) Республики Сербской и мусульмано-хорватской Федерации. В соответствии с документом, в общебоснийских органах (Президиум, двухпалатная Парламентская ассамблея, Совет министров) были предусмотрены консоциативные механизмы учета интересов обоих энтитетов и трех государствообразующих народов — боснийских мусульман, сербов и хорватов.
Милан Лазович:
Неудобный Додик
Сегодня именно политизация этничности определяет агрессивный характер боснийской политики идентичности, которая используется как инструмент политической борьбы и негативной политической мобилизации отдельных групп боснийского общества. Например, согласно последней переписи населения, этническая и религиозная самоидентификация почти полностью совпадают: 50,7% граждан БиГ считают себя мусульманами; 30,7% — православными, а 15,2% — католиками, и в то же время 50,1% назвались бошняками, 30,8% — сербами и 15,4% — хорватами. Институциализация этнических привилегий и ограничений актуализировала этническую идентичность и сделала ее социальной значимой для жителей БиГ. Однако в стране существует довольно значительный сегмент тех, кто не определился со своей этнической идентификацией — 3,62%. Получается, что более 130 тыс. человек оказываются за «бортом» политической жизни, поскольку их интересы не защищены Соглашением о мире в БиГ; они не могут быть представлены в парламенте — отказ от этнокультурной самоидентификации, по сути, закрывает для таких людей вход в государственные органы, так как квоты распределяются исключительно по трем этническим группам.
На практике это выражается в том, что люди здесь видят себя и других сначала как представителей определенной этнической и религиозной группы, а уже потом как граждан одной и той же страны или членов одной и той же культурной среды обитания [1]. Этому способствует и внешний фактор: предыдущий Высокий представитель В. Инцко в 2021 г. утвердил поправку к Уголовному кодексу, запрещающую отрицание геноцида в Сребренице. Закон, по сути, демонизирует лишь одну из сторон конфликта — сербов, а также способствует дальнейшему разобщению боснийского общества по этническим линиям. Весной 2024 г. в СМИ появилась также информация о том, что Германия планирует инициировать принятие резолюции на Генассамблее ООН по признанию геноцида в Сребренице и коллективной вине сербов (причем проживающих как в БиГ, так и в Сербии). Если это произойдет, то в первую очередь будет парализована политическая жизнь Боснии: Республика Сербская будет считаться «геноцидным образованием», что должно аннулировать статус энтитета в составе страны.
В этой связи внешние акторы активно используют и нарратив о «балканизации» Боснии, который дискредитирует граждан страны по этническому признаку. Достаточно вспомнить примеры из кинематографа («Добро пожаловать в Сараево» (1997 г.), «Ничья земля» (2001 г.), «В краю крови и меда» (2011 г.), «Куда ты идешь, Аида?»(2020 г.), где в зависимости от симпатий страны-производителя через стереотипизацию и клеймение обесценивается коллективная идентичность отдельных этнических групп. Подобные манипуляции общественным сознанием приводят к усилению раскола по линии «свои — чужие». Для «внутреннего» потребителя подобный нарратив показывает, что Боснии необходим внешний протекторат, а путь европеизации должен восприниматься как прогрессивный импорт экономической и политической стабильности против отказа от «балканского» прошлого. А для «внешнего» (т.е. других стран) угроза «балканизации», по мнению экспертов [2], легитимизирует вмешательство внешних акторов и на другие территории.
«Босния, вперед!»
Дмитрий Крицкий:
Между молотом и наковальней: смогут ли искры от нового противостояния великих держав разжечь огонь в пороховой бочке Европы?
На сегодняшний день политика идентичности в Боснии и Герцеговине основана на мобилизации этнического ресурса для получения краткосрочных выгод. В связи со слабой, «протекторатной» государственностью риторика политических партий строится на противопоставлении своей этнической группы внутренним «другим». Однако запрос на развитие в боснийском обществе (в том числе в связи с перспективой евроинтеграции) требует от политических институтов примирения этнических групп, а также отхода от политизации этнической идентичности. «Общественное развитие предполагает уменьшение неравенства до социально приемлемого уровня, сокращение диспропорций в развитии территорий и неконфликтное разрешение социальных противоречий, нацеленность на гармонизацию существующих в любом обществе разделений путем реализации соответствующих отраслевых политик и продвижения практик социального диалога» [3]. В случае Боснии и Герцеговины принципы исключения и противопоставления себя внутреннему «другому» должны быть заменены интегративными идеями общей гражданской идентичности. В идеале существующая на локальном уровне практика вовлечения представителей разных этнических групп во взаимодействия в рамках разных социальных институтов должна быть расширена до государственного уровня.
Настоящая внутриполитическая интеграция Боснии сегодня возможна лишь при условии отхода от противоречивых (амбивалентных) политик идентичности трех государствообразующих народов, а также сокращения внешнего фактора. И если боснийское общество, уставшее от войн памяти и памятников и восстанавливающееся после травм кровопролитного этнополитического конфликта, имеет шанс прийти к социальной солидарности, то внешние игроки пока явно не готовы отказаться от своего влияния на жизнь страны. Так, министр европейских дел Швеции Й. Росвалль недавно заявила, что широкое присутствие международных факторов (иностранных судей, Аппарата Высокого представителя и иностранных войск EUFOR) не только не будет сокращено, но даже не помешает стать Боснии и Герцеговине членом Европейского союза.
Литература
1. Brown K. The Past in Question: Modern Macedonia and the uncertains of nation. Princeton: Princeton Univ. Press. 2003.
2. Пономарева Е.Г., Арляпова Е.С. Западные Балканы в преддверии и ходе текущего кризиса: игроки и фигуры. Монография. Москва: Проспект, 2024.
3. Идентичность: личность, общество, политика. Новые контуры исследовательского поля / отв. ред. И.С. Семененко; ИМЭМО РАН. Москва : Издательство «Весь мир», 2023.