Прочитав школьником роман Константина Симонова «Живые и мертвые», Валерий Киселев так проникся правдой войны, что размечтался стать военным историком, а еще лучше военным журналистом. Поэтому решил поступать на исторический факультет университета и специализироваться на военной истории. А уж военная журналистика – как получится.
Зачарованный цифрами.
Конечно, повлияла и семья. Отец – военный, политработник. Благодаря жизни в гарнизонах, Валера увидел армию изнутри.
Шеститомник Великой Отечественной войны он, большой любитель военной истории, прочитал еще в школе, читал и все военные мемуары, которые выходили в то время. Правда, в университет поступил не с первого раза, и год отработал на авиационном заводе.
Всему курсу к 30-летию Победы предложили написать дипломные работы по истории сформированным в нашей области стрелковых дивизий и танковых бригад (список всех этих соединений сегодня можно прочитать на Кремлевской стене). Валерий выбрал из списка 137-ю стрелковую дивизию.
-- Именно эти три цифры на меня тогда как будто «посмотрели», -- объясняет будущий летописец 137-й дивизии. -- Но что за этими цифрами стоит? Где и как воевала эта дивизия? Я понятия не имел, конечно. В областной библиотеке перечитал много мемориальной литературы – о дивизии нашел буквально несколько строк у одного генерала. Пошел в Дом офицеров.
При Доме офицеров тогда действовало военно-научное общество. Познакомившись с ветеранами, Валерий стал постепенно набирать материал. Начал с того, где воевали, когда ушли на фронт. Оказалось, что именно 137-я дивизия, первая из всех сформированных в Горьком, ушла на фронт еще 25 июня 1941 года. По стечению обстоятельств попала как раз под Могилёв, где воевали герои книги «Живые и мёртвые» Константина Симонова. Более того, оказалось, что уже известный военный журналист Симонов проезжал через боевые порядки, когда дивизия выдвигалась к фронту. В дивизии ему говорили: «Куда вы, оставайтесь, у нас завтра бой будет». Правда, писатель не мог нарушить приказ редакции. Но каково совпадение!
Пешком по боевым маршрутам.
Получив допуск в центральный архив Министерства обороны в Подольске, студент-четверокурсник Киселев по архивным документам узнал, что поскольку дивизия в 1941 году трижды попадала в окружение, то документов за лето этого года практически нет. Первые документы датированы ноябрем 1941, когда дивизия вышла из окружения. Пришлось полностью восстанавливать 1941 год уже по рассказам ветеранов. Дипломная работа после защиты получила второе место на всероссийском конкурсе студенческих работ к 30-летию Победы.
Тогда он решил съездить на места боев: посмотреть, где и как воевали, опросить местных жителей, узнать еще что-то новое.
-- Помню, 29 июня 1976 года, то есть спустя 35 лет после начала войны, я приехал в Оршу, где дивизия выгружалась из эшелонов. Ветераны снабдили меня копией карты, где они воевали, нарисовали стрелочкой боевой путь. Вот я по нему и пошел. Поскольку все воевали тогда пешком – пехота же вся пешком ходит– решил и я пойти пешком. И потихонечку пошел.
До места первого боя нужно было пройти порядка 80 километров по дороге вдоль Днепра. Это очень важная стратегическая дорога Орша - Могилев. Тогда немцы переправились через Днепр чуть севернее Могилева. Дивизия выгрузилась в Оршу, ей нужно было идти наперерез.
-- Они должны были двигаться очень быстро, в один день, по рассказам, прошли 60 километров. И я тоже прошел, -- вспоминает Валерий этот свой поход. -- Бывало, машины останавливаются, мол, садись, подвезем – нет, говорю, я иду пешком. Угомонился где-то в 12 часов ночи, когда на горизонте засверкали огни города Могилёва. Задачу выполнил! Помню, свалился где-то в придорожной канаве, укрывшись отцовской плащ-палаткой.
Так, от места первого боя, за лето он прошел до города Ефремова в Тульской области больше 700 километров! Ни поездов, ни попутки! Только пешком. Расспрашивал старожилов о боях, запоминал подробности.
С тех пор каждое лето Валерий посвящал свой двухмесячный учительский отпуск подобным маршрутам. Орел, Белгород, Курск, Харьков… В разных городах, от Бобруйска до Москвы, проходили встречи с ветеранами дивизии, собирались на них до ста человек. За несколько лет он объездил больше 100 городов, собрал колоссальное количество материалов и решился, наконец, написать книгу о дивизии. А пока суть да дело – опубликовал множество статей о боях в разных газетах. И вспомнил свою школьную мечту: стать журналистом.
Беспартийных не берем.
-- Пришел я с этим ворохом публикаций в наш Союз журналистов, выложил их все перед тогдашним председателем Николаем Степановичем Губанковым, -- рассказывает Валерий. -- Он посмотрел, позвонил в редакцию газеты «Большая Волга» главному редактору: сейчас, говорит, тебе паренька пошлю, принимай его на работу. Мне предложил написать заявление. Потом спрашивает: «А ты с какого года в партии?» -- «Я беспартийный». И он – никогда не забуду этот момент – ноготочком заявление отодвигает. Дескать, журналист должен быть партийным! Иди гуляй. Так отодвинулась моя мечта.
Наконец, через несколько лет Валерия приняли в газету «За четкое снабжение». Он писал про «Волговятглавснаб» о снабжении и материалах, ездил по базам, предприятиям, набирался чисто журналистского опыта, как писать не только о войне, но и о мирной жизни. Шли годы, одна редакция сменялась другой. «Горьковский строитель», «Рабочая жизнь», «Горьковский рабочий» -- в городской вечёрке началась настоящая профессиональная школа.
-- Я очень благодарен Владимиру Викторовичу Алексееву за приглашение в эту газету, -- признается Валерий. -- Это был очень сильный коллектив, я понял, что журналистика не просто профессия, но и образ жизни. Мне было интересно, я любил писать репортажи и интервью. Бывало, едешь с мероприятия, мысленно уже придумываешь заголовок. В редакции быстро печатаешь на машинке заметку, сдал и дальше бежишь.
Машинопись, компьютер он осваивал раньше всех прочих. С компьютером вообще произошла занятная история. В то время шел процесс по «навашинским миллионам» Андрея Климентьева. Киселев, отвечавший, помимо военной, за тему правопорядка и судебную хронику, писал репортажи из зала суда. Когда процесс был завершен в пользу Андрея Климентьева, он собрал пресс-конференцию, поблагодарил прессу за поддержку и объявил, что дарит Валерию Киселеву в знак благодарности… компьютер. Компьютеров в редакциях в это время еще не было.
-- Я – к Рабкову, главному редактору: «Георгий Владимирович, что делать? Вроде как взятка». – «Он тебе компьютер-то дарит до процесса или после?» -- «После. Освободили уже». -- «Бери». Так я стал обладателем компьютера.
Правда или правдушка?
Между тем, книга о 137-й дивизии еще не издана. Автор первой в городе книги такого рода стремился к максимальной правдивости и полноте описания военных событий. Он разыскивал все новых и новых ветеранов. Когда работа завершилась, он подсчитал, что опросил за эти 25 лет 380 человек. И генералов, и полковников всех воинских специальностей, от пехотинцев до разведчиков, артиллеристов, связистов, военных медиков. Огромное количество! Это была, конечно, адская работа!
Но вот написан художественный вариант книги. Несколько экземпляров Валерий разослал ветеранам по эстафете, чтобы читали, дополняли, исправляли. Это ведь они дали ему наказ: писать только правду, какой бы горькой она ни была. Чтобы на страницах осталась настоящая правда о войне, а не приукрашенная.
Истории же во время работы над книгой случались удивительные. Об артиллеристе-москвиче, наводчике сорокапятки, Евгении Ленском, рассказывали несколько человек, с ним воевавших. Он пропал без вести в окружении осенью сорок первого года. Но все вспоминали, что он подбил десять немецких танков, и его представили к ордену «Красного Знамени».
По своим делам Валерий оказался в Москве и подумал: «А вдруг?..» Тогда можно было получить адрес человека у вокзала в справочном киоске. Список выдали аж на семь фамилий! Уже по первому адресу открывает дверь мужчина. «Вы случайно не воевали в 137-й стрелковой дивизии?» -- сразу, через порог. -- «Да, воевал!» -- «А своего командира батареи помните?» - «Да» - называет фамилию. – «А командира полка?» -- «А они разве живы?» -- «Живы, и вас вспоминают». И тут с ним стало плохо.
Наконец, он пришел в себя, прошли на кухню. Оказывается, в октябре 1941 года Ленский попал в плен. Освободили его наши уже в 45-м году. При проверке никто не спрашивал, сколько он танков подбил, в плен попал – значит, виноват. Дали десять лет лагерей. Он говорил: «Особенно обидно было сидеть вместе с власовцами и бандеровцами».
Вернулся Валерий домой, собрал ветеранов. «Нашел, -- говорит, -- вашего Ленского». После его рассказа стояла гробовая тишина: все были потрясены этой судьбой. Естественно, рассказ о Ленском вошел в книгу.
Или не менее жуткая судьба -- сержант Кладов Михаил Иванович. Он подбил девять немецких танков в боях под городом Ефремовом. В наградном листе, найденном в архиве, значилось: «сержант Кладов представляется к званию Героя Советского Союза за подбитые девять танков». Кем-то зачеркнуто «Герой Советского Союза» и переправлено на «достоин ордена Ленина». И приписка: «Награда не вручена».
На запрос по домашнему адресу Валерий получил странный ответ из сельсовета: «Действительно в нашем селе проживает Кладов Михаил Иванович, но у него нет основания гордиться своими былыми подвигами». Это как? Человек девять танков подбил, удостоен ордена Ленина, и гордиться нечем?
-- Я туда, на поезде. От станции увязался за мной какой-то старичок. Разговорились. Я по простоте душевной рассказываю: «Иду обрадовать вашего земляка, Кладова, подбил девять немецких танков, награда ему – орден Ленина». - «Кладову? Орден Ленина? Он же дезертир!».
Оказывается, этот Кладов был ранен, попал в другую часть и не знал про орден Ленина. И позже, бывает же такое чудо, защищал свою родную деревню на Курской дуге. В бою, видимо, испугался, спрятался в подполье собственного дома. Фронт откатился на восток, потом на запад – он сидел в подполе. И так просидел до 47-го года, когда таким, как он, вышла амнистия.
Дом Кладова одиноко стоял на отшибе. Чувствовалось, что он изгой. И тут появляется Валерий Киселев со словами об ордене Ленина. Он тоже в шоке был. Выпили, долго говорили. Наутро – к военкому. Амнистия – амнистией, но как вручать орден Ленина дезертиру? Военком так прямо и спросил. И так же прямо сказал, как отрезал: «Не в нашей компетенции решать».
-- Помню, Михаил пошел меня провожать на поезд, мне пора садиться в вагон. Он вдруг как бросится мне на шею: «Валера, не пиши про меня ничего, я трус!» Я ему с подножки: «Михаил Иванович, да ты герой, ты подбил столько танков»! Вот где судьба человека! Шолохов позавидовал бы. Окажись Кладов не в своем селе во время боя, глядишь, и судьба его по-другому пошла бы. И эта история тоже в книге.
Принес Валерий свой труд на рецензию в Союз писателей. Через несколько дней – новая аудиенция. И давай председатель Горьковского отделения ругать новоиспеченного коллегу: «Кто тебе всё это рассказывал?» -- «Как это, «кто?» Ветераны, которых я находил и опрашивал. Имена все указаны». – «Да ты знаешь, что есть правда о войне, а есть правдушка? У тебя правдушка!».
А почему? Почему то, что исследователь самостоятельно нашел в архиве, что рассказали ему ветераны – это всего лишь «правдушка»?
Кстати, позже Валерий нашел книжку этого писателя. И надо же было такому случиться, что он воевал в дивизии на одном участке фронта со 137-й, боевой путь которой Киселев уже знал, как свою биографию. Когда он прочитал эту книжку, пришел к выводу, что вроде бы они воевали на одном участке фронта, но как будто на разных войнах. В книжке другая правда -- дозированная, приглаженная.
Словно акула съела батальон.
Сильно эта приглаженная правда отличалась от того, что слышал от воевавших Валерий. Например, поразила его история, когда в первые дни войны в полном составе погиб целый батальон горьковчан в Белоруссии. Как выразился один офицер, словно акула съела батальон. Минут за двадцать всех перебили.
Валерий написал об этом в разные издания в надежде, что найдется хоть один живой свидетель. Наконец, получил отклик из Киева: «Я воевал в этом батальоне. Если хочешь, давай встретимся на месте боя». И подпись: Самойленко Алексей Матвеевич, корреспондент газеты «Вечерний Киев». Журналист, коллега, а во время войны -- простой солдат-связист.
Встретились, поехали на место боя. Самойленко после того памятного боя приехал сюда впервые. Нашел свой окопчик, покопал саперной лопаткой, достал череп. Сидит с черепом и вспоминает: «А кто же сидел справа от меня?»
Он и рассказал, что в 137-ю дивизию перевели часть украинских солдат, и среди них оказалось много «западенцев», как их назвал киевлянин. Эти-то «западенцы» сбегали к немцам и сообщили, что стоит отдельно батальон, можно брать голыми руками. Утром – атака. Видимо, немцы скрытно подобрались к передовым стрелковым ячейкам, вырезали их ножами. А Самойленко – связист, он пошел проверять по проволочной линии, почему связи нет. И видит: немцы подползают, стена немецких касок!
Побежал к своим, кричит на ходу: «Парни, к бою, к бою, к бою!» Раннее утро, лето, жара, наши в окопчиках в белом белье и какие-то все оцепеневшие от неожиданности. Немцы, однако, поняли, что их раскрыли, и начали стрелять.
Ему пуля попала в ногу. Успел добежать до своей линии окопов. Санитар быстро жгутом ногу перетянул, в спину толкнул: «Беги, может быть, живой останешься». Он побежал, ковыляя, в тыл, к своим. Вдруг стрельба сзади затихла. Он оглядывается – а наши стоят с поднятыми руками. Сдались в плен. Немцы всех их перестреляли – им не нужно было столько пленных. Там все было завалено трупами.
А по документам-то ничего этого в архиве нет. Ни командир полка, ни комиссар дивизии этого не знали, кроме того, что батальон погиб в полном составе.
-- Получается, что этот Самойленко должен был погибнуть первый, а уцелел -- единственный. Видимо, судьба такая у мужика была, -- рассуждает Валерий.
«Бабушки, я отцов ваших привез».
История на этом не кончается. Осмотрелся Валера на месте этого боя: все окопчики уже немножко осыпавшиеся, каски валяются, гильзы, черепа. Пошел он в ближайшую деревню. «Вот нашел наших солдат погибших, -- дайте лопату, я хоть их там похороню». А ему в ответ: «Мы там уже многих закапывали». Получается, несколько десятилетий лежат непохороненные солдаты. И сколько Валерий туда ни приезжал, все находили новых.
Тщательно проверить весь участок фронта удалось только с помощью батальона поисковых работ, который выделил сам батька Лукашенко. Нашли останки еще двенадцати солдат. Власти Белоруссии дали разрешение перевезти их в Нижний Новгород. Сложили эти косточки в коробки, привезли в Павлово – было известно, что все они из Павловского района. О первом подобном массовом захоронении объявили по радио и в газетах. Собрался весь район -- десятки тысяч людей. Многие, кто не дождался родных с войны, думали: а вдруг там мой муж, отец…
-- Помню, сначала мы повезли останки в церковь на отпевание. Там бабушки стоят. Одна спрашивает: «Наверное, гуманитарку нам привезли?» Я им говорю: «Бабушки, да я отцов ваших привез». Очень достойно тогда все организовали. Наверное, это был мой звездный час журналиста -- такое большое дело.
Через некоторое время общался Валерий Киселев с Иваном Петровичем Скляровым, тогдашним губернатором, и предложил сделать могилу Неизвестного солдата в Кремле. Привезти останки солдата-горьковчанина и упокоить их возле Вечного огня. Губернатор согласился. Валерий съездил в Белоруссию, нашел останки непохороненного солдата. Рядом с косточками и черепом нашли знак отличника РККА.
И вот уже подходят сроки торжественной церемонии, должны уже начать копать могилу – но нет, никто ничего не делает. Выясняется, что один из местных высоких чинов выступил по телевидению против захоронения. «А вдруг это не русский солдат, а немецкий?» Похороны отложили. Месяц, если не больше, обсуждали, где хоронить. Коробка с костями тем временем стояла в Областном законодательном собрании.
Помогла Ирина Преображенская, тогдашний собкор НТВ. Она сделала скандальный, на всю страну, репортаж, что в Нижнем Новгороде власти больше месяца не могут решить, где похоронить Неизвестного солдата.
-- В конечном итоге, решили отвезти останки солдата в Богородск, -- вспоминает инициатор торжественного захоронения. -- Почему в Богородск? Никто мне не объяснил. Так мне было обидно, так стыдно, что хотел сделать как лучше, чтобы у нас в городе была своя могила Неизвестного солдата, а получилось вот так.
Семь чеченских командировок.
По-настоящему матерым военным журналистом Валерий Киселев стал в Чечне. Свои командировки он помнит в мельчайших подробностях, как будто это было вчера, а всего их было семь. Разговаривали там с солдатами, с офицерами, с командиром батальона, с командиром полка. После газетных репортажей он решил, что надо и новые книги писать. Так появилась повесть «Разведбат» про отдельный 84-й разведбатальон, по рассказам сорока разведчиков. К этому времени у Валерия уже была видеокамера, он много снимал, сам делал сюжеты, потом выставлял их в YouTube.
Книга вышла в большом столичном издательстве «ЭКСМО» тремя тиражами в течение года. Третий заказало Министерство обороны для всех армейских библиотек. Потом по книге сделали фильм. Это тоже был своего рода звездный час военкора Валерия Киселева.
После этого он взялся за историю 245-го гвардейского полка по просьбе полкового командира, тогда уже командующего армией Сергея Юдина. Уже появился интернет, можно было общаться с людьми дистанционно. Разговаривает Валерий с одним из героев книги по скайпу, и что-то у него качается на экране компьютера. «Слушай, ты где?» -- «Я в Тихом океане рыбу ловлю на сейнере».
Автор поставил себе задачу описать каждый бой полка с разных точек зрения. Своё видение предлагают пехотинец, пулемётчик, гранатомётчик, командир взвода, командир роты, замполит, командир полка. Описание, например, штурма Грозного дают несколько десятков человек, и получается подробнейшая панорама боев, на зависть не одному писателю-фронтовику.
-- Когда я писал про 245-й полк, командир полка предупредил о скором расформировании полка и передаче всех документов в архив, а оттуда их не вытащить. И я ездил в Мулино, где полк стоял в то время, и на диктофон начитывал эти боевые документы. Там были такие моменты, что я боялся, как бы наши боевые генералы меня не прищучили. Но на удивление все обошлось. Может быть, чувствовали, что за мной стоят солдаты. Там много негатива – но зато правда.
Не без политики.
Политическая тема – еще одна журналистская трибуна Валерия Киселева. За 25 лет в журналистике он взял интервью у семидесяти политических деятелей разных эпох. Причем, выбирал сам, не из соображений конъюнктуры, независимо от партийной принадлежности -- тех, с кем разговаривать интересно.
-- Самый интересный для меня оказался Дмитрий Дмитриевич Васильев, председатель общества «Память». Он был уже человеком известным, и я решил съездить к нему в Москву и попросить интервью. Встретил он меня очень хорошо, душевно поговорили. Но, естественно, печатать интервью в «Горьковском рабочем» не разрешили, мол, русский националист. Интервью опубликовали в газете «Прямая речь», едва ли не самой большой по тиражу.
С некоторыми политиками наш герой встречался не единожды. С Жириновским, например, раз пять.
-- Когда мы встречались четвертый раз, меня поразила такая деталь, что он меня не помнит. Говорю: «Как же так, сколько раз уже встречались?» А он: «Если я забыл запах духов девушки, с которой вчера переночевал, как же я могу запомнить тебя». Вот он весь в этой фразе. Спустились мы в буфет перед обратной дорогой. Смотрю: что за чудо, в думском буфете сидит и что-то жует настоящий живой медвежонок. Как так? Оказалось, что его Жириновский привел, минуя всю систему охраны.
Запомнилась и встреча с известным правозащитником Валерией Ильиничной Новодворской. В «Рабочем» материал вновь не приняли -- в «Прямой речи» опубликовали. Фактически этими публикациями была пробита информационная блокада многих публичных личностей того времени, считает журналист Киселев, -- и Виктор Анпилов, и генерал Макашов, и Александр Баркашов.
-- Сейчас все это точно не напечатали бы. А тогда – проходило, -- удивляется автор этих многочисленных интервью.
Книга за книгой.
Малая родина привела Валерия Киселева в Союз писателей России. Спросите, как? Совершенно буквально. Родители Валерия Павловича, да и все его предки -- родом из небольшой вологодской деревеньки. А деревенька эта – неподалеку от родины писателя Василия Ивановича Белова. Познакомиться с ним не составило опытному журналисту труда. Когда из-под пера Киселёва вышла книга о деревенских земляках, он подарил экземпляр и Белову. Тот сразу написал рекомендацию на вступление в Союз писателей и попросил Валерия Шамшурина, который был председателем правления Нижегородского отделения Союза писателей: «Тоже напиши рекомендацию о приеме Валерия в Союз». И приняли, с багажом в три изданных книги. Сейчас этих книг у Киселева – тридцать семь.
Однако не у всех этих книг, преимущественно, военной тематики, легкая судьба. Так, издатели долго не пускали в печать книгу о Герое России Александре Соломатине, геройски погибшем в Чечне. Мол, есть теперь закон, что нельзя писать такие книги про войну. Валерий Киселев убедил издательство, что можно и нужно, и книга в итоге вышла, а за ней и фильм о Герое России. Но мог ли он подумать, что на взлете писательской карьеры ему придется воевать за военные книжки?
-- Нет, конечно, -- отвечает Валерий Павлович, -- тогда мне и в голову не приходило, что все так изменится. Сейчас и другая жизнь, и совсем другая журналистика. В свое время Нижний Новгород называли «краем непуганых журналистов». Я, наверное, один из таких непуганых. Мы ничего не боялись -- чувствовали себя четвёртой властью. Запросто договаривались об интервью с любыми политиками. Иной раз я думаю: как мы не боялись все это писать? Мы же чувствовали себя на равных со всеми чиновниками. Никакой цензуры. А сейчас постепенно все это уходит.
«Мы действительно меняли жизнь».
Некоторые книжки Киселёва представляют собой сборники лучших его публикаций. Один – «Лихие девяностые по-нижегородски» -- это интервью и репортажи того времени. Второй – «Какой народ – такая и армия» -- по армейской тематике. Есть и сборник интервью с разными интересными людьми с необычными судьбами.
-- Я думал, что все это будет востребовано новым поколением журналистики, -- сетует Киселев. – Я выступаю в школах, библиотеках и вузах. Но меня никто ни разу не пригласил на журфак выступить перед молодежью. А хочется поговорить с будущими журналистами, узнать, как они себя ощущают, сравнить с тем, какими мы были. Да и опыт передать – ведь много у нас было интересного! Мы действительно меняли жизнь! Мне всегда хотелось, чтобы читателям было интересно читать обо всём, я всегда избегал казённого языка. Ярко, с деталями, в рамках дозволенных приличий.
Однажды группа нижегородцев, и с ними Киселев, поехали на подшефную заставу на финской границе. Тогда только-только начали появляться мобильные телефоны, о них еще мало кто знал. Один из приехавших чиновников и говорит мальчишке-пограничнику: «Хочешь маме позвонить?» А тот не поверил, что это возможно, он же стоит на границе с собакой. Достает чиновник свой телефон, один из первых аппаратов с огромной антенной: «Диктуй номер» -- и трубку передает. Это была очень трогательная сцена, столько изумления и у мальчишки, и у матери. Просто до слез.
Записные книжки, которые Валерий привозил из чеченских командировок, были заполнены номерами телефонов, по которым просили позвонить солдаты. И он вечерами звонил – родителям, невестам.
-- Звонишь маме: «Я от вашего сына». А они же сразу настораживаются – жив ли, не ранен ли. – «Нет, вы не беспокойтесь, он жив-здоров». Там слезы, у меня тоже. Так-то я человек очень впечатлительный, -- признается Валерий. -- Помню, женщине говорю, что сын ранен, – она мне в ответ «Ой, спасибо!» -- «За что же спасибо?» А за то, что только ранен.
И он добавляет после минутного раздумья:
-- Жизнь была, конечно, яркая, интересная. Лучшие мои годы!
Глазами коллег.
Марина Полевая, главный редактор издательских проектов НРБФ «Земля Нижегородская»:
– Бескомпромиссный трудоголик. Совесть отечественной журналистики. Олицетворение русского архетипа – такие, как Валерий Павлович, в войну первыми поднимались в полный рост из окопов и шли в атаку на танки противника.
Светлана Кукина. Фото из личного архива Валерия Киселева.
На фото: Книга «Однополчане» о боевом пути и однополчанах 137-й стрелковой дивизии – четвертая по счету у Валерия Киселева.