Еще три года назад главным активом Алексея Сагала был завод в Ставропольском крае, выпускающий аэрозоли. Как малоизвестный предприниматель превратился в промышленника, производящего алюминиевые банки, пиво, мороженое, косметику и бытовую химию?
Бизнесмену Алексею Сагалу принадлежат два завода в Екатеринбурге: на одном разливают пиво, на втором производят косметику. Но в столице Среднего Урала он был только однажды — приезжал в начале 2000-х на встречу с владельцем парфюмерного концерна «Калина» Тимуром Горяевым. Речь шла о возможной покупке Горяевым завода «Арнест». Расположенный в Невинномысске Ставропольского края «Арнест» был одним из крупнейших в России производителей аэрозолей, Сагал входил в совет директоров предприятия и скупал его акции. Но на встрече в Екатеринбурге предприниматели так и не договорились о сделке. В 2011 году Горяев продал «Калину» Unilever, а в октябре 2024 года уже Сагал купил российские активы британской компании. И теперь бывший завод Горяева стал частью его империи.
Размах бизнеса Алексея Сагала впечатляет. Благодаря сделке с Unilever Forbes выбрал его покупателем 2024 года. Но это звание бизнесмен мог получить и в 2022-м, и в 2023-м. Уже третий год подряд некогда малоизвестный бизнесмен из 115-тысячного Невинномысска удивляет рынок крупной сделкой с уходящими из России иностранными компаниями. За это время оборот его бизнеса вырос в пять раз, а хозяйство, в котором было два завода, разрослось до 19 предприятий по всей стране. Как произошел этот стремительный взлет?
Telegram-канал Forbes.Russia
Канал о бизнесе, финансах, экономике и стиле жизни
Почетный гражданин
Одна из центральных улиц Невинномысска носит имя открывателя периодической системы химических элементов Дмитрия Менделеева. На ней расположены местный парк, ДК химиков и каменная стена с барельефами почетных граждан. Ряд из 17 портретов начинается с кубанского казака и красного командира Ивана Кочубея, а заканчивается Алексеем Сагалом. Места в этом ряду он удостоился в 2022 году за заслуги перед Ставропольским краем, в том числе за помощь, которую «Арнест» оказывал в борьбе с пандемией. Званием почетного гражданина Сагал гордится, но поставленный при жизни барельеф его смущает.
Компанию Сагалу на стене почета составляет его бывший покровитель Анатолий Александров — экс-директор Невинномысского завода бытовой химии (НЗБХ), как до приватизации назывался «Арнест». Завод Александров возглавил в 1984 году, а до этого работал на «Невинномысском азоте» — крупнейшем предприятии города, где прошел путь от слесаря до секретаря парткома. В 1992 году НЗБХ был преобразован в акционерное общество и получил современное название («Арнест» расшифровывается как «Аэрозоли — Невинномысск — Ставрополье»). Акции предприятия получил трудовой коллектив во главе с Александровым, ему в разные годы принадлежало до 8,5% «Арнеста».
К моменту приватизации «Арнеста» выпускник Невинномысского политеха по специализации «технолог мяса и мясных продуктов» Сагал успел полгода поработать на местном консервном заводе и делал первые шаги в бизнесе. Как и многие в то время, он занимался бартерными схемами и восстанавливал хозяйственные связи между предприятиями — работал с теми же «Азотом» и «Арнестом». С 1996 года компания Сагала «Меркурий» начала скупать небольшие пакеты акций невинномысских предприятий, а с «Арнестом» заключила дистрибьюторский контракт. Уже в 1998 году Александров продвинул 31-летнего предпринимателя в совет директоров компании. Сегодня Сагал называет Александрова своим старшим наставником. Экс-глава «Арнеста» тоже тепло отзывается о бывшем протеже и характеризует Сагала образца середины 1990-х человеком новой формации. «Каждое время требует своих людей или руководителей. Приглашая Алексея Эдуардовича на «Арнест», я исходил из того, что в руководство предприятием должны прийти новые люди с новым мышлением», — объясняет свой выбор Александров.
Новое мышление Сагал приобрел, в частности, в США, где в 1996 году прошел полугодовую программу в совместной школе МГИМО и Университета Джорджа Вашингтона. Шесть месяцев в Штатах, говорит Сагал, расширили его кругозор и подсказали ряд идей, которые можно было применить в России. «Руководители «Арнеста» на тот момент были мощными и сильными производственниками, а мне удалось, со своей стороны, внести новые коммерческие идеи и новые подходы к развитию бизнеса», — говорит Сагал.
Возможность перевести бизнес невинномысского завода на новые рельсы появилась уже в 1999 году, когда немецкая Schwarzkopf & Henkel предложила разместить на «Арнесте» производство лака для волос Taft. Главным продуктом предприятия на тот момент был популярный еще с советских времен лак «Прелесть», завод выпускал его с момента своего основания в 1971 году. Еще одним народным хитом было средство от насекомых «Дихлофос». Сагал настаивал на том, чтобы пойти на сделку с Schwarzkopf & Henkel. Александров вспоминает, что не все руководители-производственники поддержали эту идею, говорили: «Зачем делать для других, так мы будем только продвигать их марки?» Позиция Сагала была проста: «Если не отдадут нам на контракте, то построят производство сами». В итоге «Арнест» взялся за выпуск Taft, закупив оборудование, на котором настояли в Schwarzkopf. «Если бы не контрактное производство, мы, возможно, разделили бы судьбу какого-нибудь заброшенного колхоза, которых много в средней полосе России, — уверен Александров. — Для нас же это оказалось работой на перспективу, она заставила нас подтянуться и перевести нашу технологию на европейский уровень».
Инвесторы и захватчики
В Советском Союзе, говорит Сагал, было 12 заводов, аналогичных «Арнесту», в России 1990-х таких осталось всего пять. «Были такие заводы, как «Гармония», как «Хитон» в Казани, Новомосковскбытхим. На тот момент они по разным причинам сбавили обороты. А мы обошли всех за счет того, что инвестировали в техперевооружение», — утверждает бизнесмен.
Инвестировать «Арнест» начал еще в 1990-х. В 1997 году предприятие добавило почти $11 млн собственных средств к гранту на $5,6 млн от Международного банка реконструкции и развития и закупило оборудование для производства аэрозолей с использованием озоносберегающих пропеллентов. Через год 25% «Арнеста» за $3 млн купил Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР). Эти деньги компания вложила в оборудование для выпуска продукции в полимерной упаковке. В 1990-е мощности завода выросли с 30 млн до 80 млн баллонов в год. «Из всех российских предприятий в разных отраслях, которые я знаю, а их тысячи, «Арнест» входит в первую пятерку», — нахваливал в 2004 году невинномысский завод в интервью журналу «Секрет фирмы» француз Анри Олива, входивший в совет директоров от ЕБРР.
Модернизированное по мировым стандартам предприятие в эпоху корпоративных войн не могло не привлечь внимания рейдеров и захватчиков. За борьбу с ними на «Арнесте» отвечал создатель невинномысского юридического агентства «Система» и партнер Сагала еще по фирме «Меркурий» Владимир Гурьянов. Сегодня и Александров, и Сагал уклончиво описывают те времена: якобы никто на «Арнест» не покушался. Но в биографии Гурьянова на сайте партии «Единая Россия» прямо говорится, что его приход на «Арнест» в 2001 году был связан с необходимостью отбить атаку рейдеров. Да и сам Гурьянов признавал, что в 2001–2002 годах «Арнест» столкнулся с попыткой недружественного поглощения. Этот эпизод один из бывших сотрудников компании связывает с интересом к предприятию со стороны Тимура Горяева. Известный своим крутым нравом и сколотивший первый капитал на торговле электроникой и водкой, Горяев стал владельцем концерна «Калина» (бывшая советская фабрика «Уральские самоцветы») в середине 1990-х, а в 2001 году активно искал объекты для поглощения. Как рассказывал Горяев, Александров сам вышел на него с предложением о партнерстве. За «Арнест» «Калина» готова была выложить $3 млн, но невинномысские промышленники запросили $30 млн. Сегодня, комментируя ту историю, Сагал использует деликатную формулировку: «В 2001 году к «Арнесту» проявил интерес концерн «Калина». По его словам, достаточно было одной встречи с Горяевым в Екатеринбурге, и для обоих предприятий история закончилась миром: Сагал и Горяев договорились разместить на «Арнесте» контрактное производство для «Калины».
Присматривались к «Арнесту» и настоящие акулы бизнеса. Один из бывших сотрудников компании говорит, что предприятием интересовались в группе МДМ будущих миллиардеров Сергея Попова и Андрея Мельниченко, которые в 2001 году после полугодовой корпоративной войны установили контроль над «Невинномысским азотом». С предложением о покупке «Арнеста» на его акционеров выходил топ-менеджер МДМ Евгений Туголуков, писал журнал «Компания». Но до конкретных шагов не дошло. Появление группы МДМ в Невинномысске позволило «Арнесту» усилить команду: на предприятие с «Азота» перешли несколько топ-менеджеров вместе с супругой Сагала Еленой. На «Азот» Елена Сагал устроилась еще в 1986 году, работала там экономистом планового отдела, а в 1994-м стала директором по экономике и финансам. На «Арнесте» она сначала стала вице-президентом по инвестициям, а в 2005 году возглавила отдельное юрлицо «Компания Арнест», куда с головного предприятия перевели отдел продаж и маркетинга. В 2013 году супруги развелись, но Елена продолжает руководить «Компанией Арнест», в которой ей принадлежит 49%. По словам знакомого Алексея и Елены Сагал, последняя никогда не уступала супругу в деловой хватке, она до сих пор глубоко погружена в бизнес «Арнеста», отлично разбирается в производстве и регулярно ездит по регионам, оценивая, как продается продукция компании.
Помимо Гурьянова и супруги, Сагал привлек на «Арнест» других партнеров по фирме «Меркурий», с которыми работает до сих пор. Среди них Сергей Попов и Елена Поповкина, в разное время руководившие «Арнестом». Сам же Сагал с начала 2000-х планомерно скупал акции «Арнеста», в том числе у ЕБРР и бывших руководителей во главе с Александровым. На скупку он потратил около семи лет и примерно $15–20 млн. Точную долю в бизнесе Сагал не раскрывает, но говорит, что она превышает 70%.
Пока Сагал устанавливал контроль над «Арнестом», бизнес рос. Начав с производства лаков Taft для Schwarzkopf & Henkel, компания в течение 2000-х обзавелась контрактами с другими транснациональными компаниями, например, L’Oreal, Colgate, Beiersdorf и Unilever. В 2007 году компания купила в Тульской области бывший завод Новомосковскбытхим, производивший до 40 млн аэрозольных баллонов в год. Вертикальная интеграция, по словам Сагала, была одним из конкурентных преимуществ «Арнеста»: компания не просто наполняла алюминиевые баллончики, но и производила все комплектующие, вплоть до активаторов и колпачков. «Глобальные компании говорили нам: зачем вы сами все производите? Вы занимаетесь натуральным хозяйством, — вспоминает Сагал. — Но что, если кризис? Допустим, в Индонезии закрывается какой-то завод. Или в Таиланде. Или в Суэцком канале какая-то загвоздка. Или шторм в Индийском океане. Или китайский Новый год. В мире есть очень много событий, которые влияют на цепочку поставок. А у нас все в одном месте. И это оказалось очень хорошим конкурентным преимуществом». В 2021 году «Арнест» выпускал более 500 млн аэрозолей в год — 3,5% от мирового производства.
Звенья цепи
В изложении Сагала серия сделок, обеспечивших взлет его бизнеса, выглядит как цепь удачных совпадений. «Арнест» в начале 2022 года он сравнивает со скоростным поездом, в котором нажали на стоп-кран. Иностранные компании начали сворачивать инвестиции и присматривать покупателей на российские активы. Для «Арнеста», чей бизнес на две трети зависел от контрактного производства для международных гигантов, это был большой удар. «У команды был серьезный стресс. Все привыкли, что контейнер пришел, его на заводе загрузили, он уплыл куда нужно. А теперь контейнер не приходит, и загрузить невозможно», — вспоминает Сагал. Бизнес-план «Арнеста» не выполнялся, компания перестраивала работу, подыскивая новых заказчиков среди российских косметических брендов.
Но уже в марте 2022-го бизнесмен прочитал в «Коммерсанте», что американский производитель алюминиевых банок Ball продает свои российские заводы. С этой компанией Сагал был хорошо знаком — «Арнест» больше 10 лет покупал у Ball алюминиевые баллоны. В 2010-х американцы даже хотели приобрести у «Арнеста» завод в Тульской области, но купили производство в Индии. «Я написал письмо одному из руководителей Ball, они тут же попросили звонок, — вспоминает Сагал. — Потом был тендер, разные комплаенс-проверки, а в сентябре мы победили в их тендере». Сделку закрыли в том же месяце. За $530 млн Сагал получил три завода в России и проект замороженного предприятия в Ульяновске. А американцы сохранили опцион на обратный выкуп в течение 2025–2032 годов.
Сделку с Ball Сагал называет одной из своих самых удачных покупок. В пандемию россияне, перешедшие на домашнее потребление, стали чаще покупать напитки в алюминиевой таре. Еще в 2021 году производители столкнулись с ее дефицитом. «Мы пришли в компанию, вместе с менеджментом «засучили рукава» и начали работать», — уверяет Сагал. Завод в Ульяновске решили разморозить и запустили в марте 2024 года. Проект обошелся в 13,5 млрд рублей (из этой суммы 5 млрд рублей выдал Фонд развития промышленности). В 2021–2023 годах выручка бывших заводов Ball (они переименованы в «Арнест упаковочные решения») выросла почти в полтора раза, до 66,7 млрд рублей. «Доля «Арнест упаковочные решения» на рынке алюминиевой банки — около 75%, мы производим 8,5 млрд штук, и в следующем году мы запустим в Ульяновске третью новую линию еще на 1 млрд банок, — гордится Сагал. — Мы делаем все, чтобы обеспечить растущий спрос на алюминиевую банку для напитков как оптимальный вид упаковки, который нужен нашему покупателю».
Покупка активов Ball заставила Сагала познакомиться со всеми клиентами. Среди них была нидерландская Heineken, искавшая покупателя на российский бизнес. Как и в случае с Ball, Сагал написал письмо в голландскую компанию. Это произошло в феврале 2023-го, ответ пришлось ждать до июля, но уже в августе бизнесмен стал владельцем семи бывших пивоварен Heineken. Сумма сделки составила символический €1, но Сагал рассчитался по займам российской «дочки» перед материнской структурой на €100 млн.
Бывшие заводы Heineken сейчас переименованы в холдинг «Объединенные пивоварни» с выручкой 40,8 млрд рублей за 2023 год — это третий производитель пива в России после «Балтики» (109,3 млрд рублей) и AB InBev Efes (108,6 млрд рублей). Сагал метил и на «Балтику», принадлежавшую датской Carlsberg. Как говорит его знакомый, сделка была почти согласована, бизнесмен якобы даже получил одобрение от правительственной комиссии по иностранным инвестициям. Но пришлось попрощаться с мечтой о звании крупнейшего российского пивовара, после того как в июле 2023 года президент Владимир Путин передал «Балтику» во временное управление Росимуществу. Для Сагала это был настоящий удар, уверяет его знакомый. Carlsberg смогла продать «Балтику» только в декабре 2024 года — ее владельцем стала компания «ВГ Инвест», владельцы которой не раскрываются. «На рынке много домыслов, но правда выглдяит так: мы проявляли интерес к активам «Балтики», но ни к каким формальным согласованиям не приступали, тем более не обращались за согласованием сделки в правкомиссию, — утверждает Сагал. — В данный момент группа компаний «Арнест» сосредоточена на развитии текущих производственных активов».
Telegram-канал Forbes.Russia
Канал о бизнесе, финансах, экономике и стиле жизни
А Сагал, примерив новую для себя роль пивовара, интерес к покупкам не потерял. Уже 14 декабря 2023 года «Объединенные пивоварни» купили у принадлежащего правительству Татарстана «Татспиртпрома» пивоваренный завод «Белый Кремль». А еще в мае 2023-го, дожидаясь ответа на свое письмо в Heineken, Сагал за €25 млн купил у Oriflame завод в Подмосковье. И снова помогла давняя история партнерства: Oriflame c 2011 года производила на «Арнесте» свою продукцию.
Крупный промышленник
Сагал говорит, что если в Heineken он писал письмо, а с руководством Ball созвонился, то британская Unilever обратилась к нему с предложением купить российский бизнес самостоятельно. В России у компании было четыре завода: в Туле и Омске выпускали мороженое, в Екатеринбурге — косметику, в Санкт-Петербурге — бытовую химию. Как рассказывал гендиректор Unilever Хайн Шумахер, компания решила расстаться с предприятиями, потому что потеряла над ними контроль — из-за санкций не могла выводить деньги из России и управлять брендами.
C Unilever «Арнест» начал работать еще в 2007 году, когда в Невинномысске было размещено производство дезодорантов Axe, Rexona и Dove. Компания была крупнейшим контрактным заказчиком «Арнеста», на ставропольском предприятии производилось 20% ее продукции. «Я бы, честно говоря, удивился, если бы Unilever предложили купить бизнес кому-то другому, — говорит Сагал. — Но это была длинная сделка, множество проверок. Unilever ставил очень много вопросов, на которые мы вместе искали ответы». Какие именно вопросы задавали британцы, Сагал не уточняет, как и сумму сделки, закрытой в октябре. Как писала Financial Time, Unilever получила от структур Сагала €520 млн. А пока Сагал согласовывал условия покупки с британской штаб-квартирой, гендиректор российской Unilever Елена Тябутова стала помогать будущему акционеру с его бизнесом — она еще в 2023 году вошла в совет директоров «Объединенных пивоварен».
Вскоре после начала массового исхода иностранных компаний из России правительство ввело жесткие правила: продать российский бизнес иностранцы могут только с дисконтом, который сейчас составляет 60%, в бюджет при этом нужно сделать взнос в размере 35% от рыночной стоимости актива. Финальное одобрение на сделку дает правительственная комиссия по иностранным инвестициям. Сагал утверждает, что основные условия сделок обговаривают продавец и покупатель, комиссия на этот процесс не влияет. «Потом продавец и покупатель приходят в профильное ведомство с подписанным контрактом. Министерство проверяет список документов. Затем уже они передают сделку в Минфин, который выносит ее на собственную подкомиссию, куда входят все заинтересованные ведомства, в том числе ЦБ. На комиссии проверяют сделку на соответствие указам президента и распоряжениям правительства. Ключевое — это показатели «объем производства», «выручка», «сотрудники», «инвестиции» и «налоги», — описывает процесс Сагал.
Не всегда все проходит гладко. Например, еще в конце 2023 года бельгийская Anheuser-Busch InBev договорилась продать турецкой Anadolu Efes долю в совместном предприятии AB InBev Efes, объединяющем 11 пивоваренных заводов в России. Но в июне 2024-го правкомиссия отказалась согласовывать эту сделку. Но к Сагалу уже четыре раза подряд комиссия проявила благосклонность.
Исходя из объявленных и оценочных сумм всех сделок Сагала, на покупку «Белого Кремля» и российских активов Ball, Oriflame, Heineken и Unilever он должен был потратить примерно 105 млрд рублей. Эту сумму бизнесмен не комментирует, но говорит, что в этих сделках доля заемных и собственных средств составляла примерно 80 на 20. «Изначально в сделке с Ball банк был с трех сторон защищен: мы брали кредит под мое поручительство, под залог «Арнеста» и под залог приобретаемого актива», — рассказывает Сагал. Название банков, помогших ему стать крупным промышленником, он тоже не раскрывает. Но, судя по отчетности компаний, входящих в «Арнест упаковочные решения», кредиты они брали в МКБ и ВТБ. А покупку активов Heineken мог профинансировать «Сбер» — в залоге у банка находятся «Объединенные пивоварни».
Ключевая ставка Банка России сейчас составляет 21% — максимальное значение с начала ее использования в 2013 году (применявшаяся до этого ставка рефинансирования в 1990-е доходила и до 200%). Но непохоже, что Сагала это сильно смущает. «Показатель долг к EBITDA посильный и соответствует банковским ковенантам, — говорит бизнесмен. — Несмотря на то что ставки по банковским процентам высокие и у нас снижается чистая прибыль, мы справляемся, и все наши предприятия успешно работают». Для новых инвестиций остается меньше возможностей, но, оговаривается Сагал, во все предприятия были сделаны серьезные инвестиции. Исключение — «Объединенные пивоварни».
Пивоваренный бизнес — самый проблемный актив из доставшихся Сагалу. В 2023 году выручка холдинга сократилась на 3%, до 40,8 млрд рублей. Прибыль составила скромные 13,9 млн рублей против 2,5 млрд рублей годом ранее. Еще до сделки с Сагалом датская компания перестала производить в России пиво под глобальными брендами, самыми популярными из которых были флагманский Heineken и Amstel. Но в страну они поставляются параллельным импортом. На глобальные бренды, говорит Сагал, приходилось 28% российского бизнеса «Объединенных пивоварен», и они были наиболее маржинальными в портфеле. «Мы эти бренды замещаем ростом наших российских брендов: «Бочкарев», «Охота», «Три медведя», «Мистер Лис», есть три лицензионных бренда («Крушовице», «Гессер», «Эдельвейс», которые пивоварни могут выпускать до 2026 года. — Forbes). Но невозможно быстро заместить маржу. Хотя количественно, в гектолитрах, мы держим производство, не забывая про обязательства перед правкомиссией: сохранить количество рабочих мест, налогов, акцизов».
Пока что пивоварни — единственный актив, в котором Сагал пошел на кардинальную смену менеджмента, переманив весной 2024 года в холдинг топ-менеджеров из AB InBev Efes во главе с бывшим главой компании Оразом Дурдыевым. «Старая команда от Heineken привыкла работать с маржинальными глобальными брендами, которые приносили основную прибыль, — объясняет свое решение Сагал. — С убытками работать сложнее». Впрочем, говорит знакомый с ситуацией на пивоварнях человек, их менеджмент и сам якобы начал увольняться сразу после сделки между Heineken и Сагалом.
По итогам 2023 года выручка предприятий, которыми Сагал владел до 2022-го, составила примерно 45 млрд рублей. Семнадцать новых купленных заводов заработали уже 172 млрд рублей. Но Сагала эти масштабы как будто не смущают. В будущем «Арнест» планирует создать холдинговую компанию с четырьмя дивизионами: косметика и бытовая химия, мороженое и пищевые продукты, напитки, упаковка, говорит Сагал. Но менеджменту во всех компаниях он обещает оставить самостоятельность. Иначе, наверное, и не получится. Сменив управленческую команду в «Объединенных пивоварнях», Сагал не планирует искать на рынке новых топ-менеджеров для своего разросшегося по всей стране хозяйства. Костяк его команды все еще составляют несколько человек, пришедших с ним на «Арнест» в далеких 1990-х.