Политическая судьба уроженца Алтайского края Андрея Нагайцева продолжает волновать жителей и общественность региона, несмотря на то, что он давно покинул малую родину. Очередной виток карьеры Нагайцева и его переезд из Донбасса, где он работал замминистра строительства и ЖКХ, в Москву, многие расценили как повышение, а некоторые и как «предательство». Сам политик считает, что это всего лишь закономерный шаг дальше. Ведь на его пути было уже немало рубежей. Нагайцев служил в ФСБ, является ветераном боевых действий на Северном Кавказе. Его политическая карьера началась в Бийске, где он в начале 2010-х годов пытался стать мэром, и запомнился яркой кампанией с голодовками и уличными протестами, но избраться ему не удалось. Результаты выборов он еще долго оспаривал и выиграл суд с избиркомом, но мэром так и не стал. После политик успел побывать депутатом Бийской гордумы и некоторое время проработал вице-мэром. В 2016 году он пытался пробиться в Алтайское Заксобрание, но не прошел. Во второй половине 2010-х годов он работал на разных руководящих позициях в Москве и Московской области, а в 2022 году Андрея Нагайцева назначили на пост замглавы Минстроя ЖКХ Донецкой Народной Республики. В беседе с ИА «Банкфакс» политик рассказал, как оказался на Донбассе, чем отличается жизнь на новых территориях России от жизни на «большой земле», почему предпочитает галстукам военную форму и с кем поддерживает связь на Алтае.
– Андрей Петрович, в последние два года, до переезда в Москву, вы работали в ДНР на посту замминистра строительства. Можете рассказать, как вы там оказались? Почему именно Донбасс?
– Еще когда я работал в Москве, мне поступило предложение от коллег из администрации президента поехать в ДНР. У меня самого давно было желание попасть на Донбасс. Я много думал об этом, и мне хотелось поработать вот в тех новых условиях. И здесь все совпало – и мое желание, и потребность в кадровом составе. Так я оказался в Донецке. Мне хотелось именно там испытать тот опыт, что был наработан мной и в Бийске, и Солнечногорске, и в Москве. Для меня это было интересно еще и с той точки зрения, что само формирование региональных органов власти на новых территориях – это такой необычный формат, которого раньше в моей жизни не было. Ну и, конечно, мне хотелось испытать себя с учетом всех политических и геополитических событий, которые происходят. Мне кажется, это нормальное желание человека.
– Скажите, ваш опыт работы в ФСБ помог вам быстрее сориентироваться в условиях непростой обстановки в Донецке? Как именно?
– Тот опыт, который был мной приобретен на службе в ФСБ, конечно, помог, в том числе и при работе с коллективом, но скорее, с точки зрения обеспечения задач государственной безопасности и предотвращения разного рода угроз, насколько это возможно. Для решения каких-то специфических задач – нет, для этого у нас есть органы безопасности, которые их и реализуют. В любом случае мой опыт участия в боевых действиях пригодился в той мере, в которой это требовалось.
– Насколько тяжело там сейчас с восстановлением инфраструктуры и строительством в целом? Много ли объектов надо восстанавливать из-за разрушений в результате боевых действий?
– Как и в любом регионе, в ДНР ведется плановое строительство, не могу сказать, что есть какие-то проблемы с этим. Единственное, конечно, накладывает отпечаток тот момент, что ведется специальная военная операция. Понятно, что специалисты работают в непростых условиях. Допустим, выезды на какие-то повреждения могут быть связаны с обстрелами и т. п. Тем не менее люди работают, и работают не 5/2, а 24/7, и прикладывают максимум усилий, чтоб быстрее восстановить поврежденные объекты и запустить республику в нормальном мирном русле.
В качестве примера могу рассказать, что мы выезжали в Авдеевку, в Мариуполь. Особенно на первых порах я почти полгода провел в Мариуполе. Стояла задача подготовки города к отопительному сезону. Необходимо было проверить и отремонтировать теплосети, запустить котельные, восстанавливать жилые дома – то есть в целом подготовить город к зиме и восстановить сферу ЖКХ, насколько это было возможно в тех условиях. Что касается Авдеевки, когда ее освободили, было выбрано 19 домов, которые менее пострадали, чем другие. Было решено их восстановить. Мы выезжали на место, смотрели в каком состоянии здания, тогда эта работа только начиналась, сейчас она продолжается. Уже определен шеф-регион, определены подрядные организации, которые восстанавливают сейчас Авдеевку.
– А что чаще строят на Донбассе – социальные объекты, жилые дома или возводят коммерческую недвижимость?
– Восстановление идет по всем направлениям – жилой фонд, ведутся ремонтно-восстановительные работы, капитальный ремонт, строительство с нуля. Возводят школы, больницы, в Донецке полностью отремонтировали протезный центр, построили новый перинатальный центр. Нет такого, что внимание уделяется только одному направлению – в чем есть потребность, тому и уделяется время. Если говорить про коммерческую застройку, желающих работать на Донбассе достаточно. Люди понимают, что мирная жизнь все ближе и ближе благодаря тому, что наши ребята двигают фронт и мужественно защищают жителей Донбасса, Луганска, Запорожья, Херсона. Все понимают, что победа будет за нами. Поэтому желающих много, люди хотят, люди стремятся работать в ДНР. Это новый опыт, который всем интересен.
– Усиливают ли каким-то образом новые здания на случай обстрелов? Есть специальные технологии для этого?
– Донбасс давно находится в непростом положении. С 2014 года нацистский режим пытается сломить волю местных жителей, навязать какую-то свою непонятную теорию жизни. Поэтому с точки зрения безопасности на Донбассе есть специальные укрытия, в которых можно пересидеть, переждать в случае обстрелов. Строительство тоже идет с учетом специфики ситуации, но используются все те же самые материалы, что и на «большой земле». Конечно, при восстановлении зданий проектным организациям часто приходится принимать решения, исходя из сложных обстоятельств. Поверьте, мы реанимировали такие дома, которые, казалось, вообще восстановлению не подлежат. Про спецобъекты я, конечно, не берусь говорить, но обычные жилые, социальные здания в Донбассе бронированными не строят.
– Как часто людям приходится пользоваться бомбоубежищами? И был ли у вас такой опыт?
– Укрытиями люди в ДНР периодически пользуются. Если возникает опасность обстрелов, граждане организованно спускаются в подвальные помещения. Там даже вопрос такой не стоит – нужно идти или нет. Жизнь человеческая ценна, и это нормально. Чтобы понять, как местные себя там ощущают, нужно приехать и пожить там. Пока не побываешь там лично, не пообщаешься с людьми, очень сложно прочувствовать это. Скажу честно, за два года работы там я, во-первых, влюбился в Донбасс, во-вторых, проникся той обстановкой, бытом и жизнью людей, их отношением к происходящему. Съездите, посмотрите – Донбасс великолепен!
– А какие они, жители Донбасса? Как вы их прочувствовали?
– Они – мужественные, крепкие духовно, и это люди, которых не сломить. Это русские люди, которые познали тяготы жизни в военное время, но которые верили, ждали и прикладывали максимум усилий, чтобы вернуться в родную Россию.
– Какими вам тогда видятся жители Алтайского края?
– Я могу охарактеризовать жителей Алтайского края одним примером. Когда меня призвали на срочную службу, мы приехали в воинскую часть, и нам задали вопрос, откуда мы родом. Мы гордо говорили: «Мы с Алтая». И нам оказывали сумасшедшее уважение. Потому что Алтай – это действительно сила. Хоть мы из Сибири – сурового региона, но жители Алтайского края – это добрые, открытые, честные, порядочные, душевные люди.
– Андрей Петрович, обратили внимание, что на фотографиях из ДНР, даже на каких-то официальных встречах, вы чаще предпочитаете более свободный от официоза стиль. И не только вы, ваши коллеги в Донбассе тоже. В Алтайском крае чиновники редко меняют костюм на джинсы. С чем в ДНР это связано?
– Никогда об этом не задумывался, честно. Просто это удобная одежда в тех условиях, в которых приходилось работать. В ДНР часто приходится перемещаться по региону, кроме того, возможен выезд на территорию с осложненной оперативной обстановкой. Поэтому быть там в костюме и туфельках – не самый лучший вариант.
– А почему вы часто бывали в защитной экипировке? По тем же причинам, или это такое желание быть ближе к ребятам, которые воюют?
– Это тоже про комфорт. Что значит быть ближе, надев военную форму? Я сам офицер, я сам воевал, я не гонюсь за какой-то модой. Я просто знаю, что это практично и удобно. Другой вопрос, что сейчас мы все в едином порыве хотим быть ближе к нашим ребятам. С кем бы я ни общался в разных регионах России, ни разу не слышал: «Ой, да мне это не надо, да их там снабжают». Даже с учетом отличного снабжения подразделений, то внимание, которые оказывают гуманитарные миссии, неоценимо. Я просто видел, как взрослые, крепкие мужчины читают письма ребятишек, которые хотят их подбодрить, поблагодарить, и плачут, у них катятся слезы – тут уже у всех глаза на мокром месте. Это на самом деле дорогого стоит, когда происходит такое единение мирной жизни и ребят, которые обеспечивают нашу безопасность.
– Помимо основной деятельности вы много времени уделяете волонтерству. Чем именно занимались на этом поприще в ДНР? И продолжаете ли сейчас в Москве?
– Работая на Донбассе, мы собирали гуманитарные грузы по регионам и возили адресно по подразделениям. Но я бы не стал говорить об этом в прошедшем времени, эта работа и сейчас продолжается. У нас на днях конвой ушел. Москва, Ярославль, Санкт-Петербург, Великий Новгород – это те регионы, с которыми мы обычно общаемся более плотно по этому направлению. Передаем обычно то, что требуется ребятам. От них поступают конкретные заявки, которые мы исполняем. Последние грузы в ДНР – мы просто брали, набивали машины и сами ехали за рулем по подразделениям. Вероятность обстрелов при доставке, конечно, существует, но мы со своей стороны делаем все, чтобы обеспечить безопасность наших гражданских, которые заняты транспортировкой. Как показывает практика, украинская сторона может все – и мирных жителей расстреливать.
– Ранее на вопрос по поводу переезда в Москву вы ответили, что все задачи были выполнены, поэтому это просто шаг дальше. Но ваши земляки расценили этот как предательство, заявив в комментариях у нас на сайте, что вы оставили Донбасс в непростое время ради более теплого места в Москве. Что вы можете им ответить?
– Предательство в чем? Я советую всем этим хейтерам сначала разобраться в специфике вопроса – кто, как, под какие задачи выезжает. И я уверен, что те люди, кто такое пишут, сами ни разу там не бывали, не пропитались атмосферой Донбасса и не понимают специфику государственного устройства. Поэтому отвечать им что-то я вообще не хочу. С моей фамилией всегда связаны какие-то громкие обсуждения. В любом случае мне приятно, что спустя столько лет моего отсутствия в регионе обо мне еще помнят, говорят. Товарищи хейтеры, звоните, я открыт для общения.
– Скучаете ли вы по малой родине? С кем поддерживаете контакты? Вернулись бы в Алтайский край?
– Конечно, я поддерживаю контакты, общаюсь с жителями Бийска, прежде всего, теми, кто работал у меня в избирательном штабе, когда я претендовал на пост главы города. Часть моей команды сейчас уже во власти, это тоже говорит о высокой оценке нашей общей работы. Также я общаюсь с представителями краевого правительства, у нас всегда конструктивный диалог. По региону скучаю, и если появится такая возможность, хотел бы вернуться и, возможно, даже поработать в органах власти. На какой позиции? Думаю, пока это не свершилось, не имеет смысла об этом говорить. Быть полезным для своей малой Родины – что может быть лучше?
– Вы работали в Бийске, когда губернатором Алтайского края был Александр Карлин, сейчас регионом руководит Виктор Томенко. Как вам кажется со стороны, что со сменой губернатора в регионе изменилось и в какую сторону?
– Каждый руководитель региона вносит что-то новое: происходят какие-то новые события, реализуются новые мероприятия, программы. И кто бы что ни говорил, с каждым годом происходит улучшение и качества жизни, и перспектив региона. Мне кажется, каждый человек, который приходит на пост губернатора, старается сохранить то положительное, что осталось от предшественника, и реализовать свой собственный накопленный опыт. Всегда будут недовольные люди, при любой власти. Всегда будут хейтеры и критики, которые ради своего удовольствия будут выбрасывать негатив. Я считаю, что Виктор Томенко внес новую струю в жизнь Алтайского края и успешно реализует тот опыт, который у него имеется. Его работу, особенно в нынешних условиях, я оцениваю более, чем положительно. Ну а если что-то не получается, думаю, есть какие-то внешние факторы, над которыми тоже ведется работа. Выбирать и решать, кто из губернаторов хуже, а кто лучше, я не возьмусь. Для оценки их деятельности есть, прежде всего, люди, которые их выбирали, и есть аппарат президента, который контролирует эти вопросы.
– Вы говорите о том, что жизнь в регионе становится лучше, но тем не менее в последние 10 лет здесь расследуется все больше уголовных дел, связанных с коррупцией со стороны сотрудников органов исполнительной власти. Как вы считаете, это беда нашего региона или это такая тенденция в целом?
– К сожалению, в органы власти периодически попадают люди непорядочные и нечестные. Плюс к тому можно сказать о высоком качестве работы силового блока, который эффективно выявляет эти преступления. Говорить о том, что Алтайский край более коррумпированный, чем другие регионы, я бы не стал. Посмотрите ленту новостей – коррупционных дел везде хватает. Вор должен сидеть в тюрьме. Если человек пришел во власть хапать деньги и пилить бюджет, ему здесь не место. Рано или поздно правосудие восторжествует.
– Вас сейчас часто можно увидеть на телевидении. Как вы там оказались? Комфортно ли вам перед камерами?
– Участие в телевизионных передачах началось еще в период моей работы на Донбассе, когда мы в студии разоблачили несколько фейков Украины, связанных со строительством. И сейчас, когда меня приглашают, если вопрос мне понятен, и я могу что-то дельное по нему пояснить, я с удовольствием соглашаюсь. Ощущаю себя там вполне комфортно, стеснения и волнения нет.
– Расскажите, чем вы занимались прямо сегодня?
– Проснулся, сделал зарядку, позавтракал – и работать, работать, работать.
– Какое главное событие уходящего года вы бы для себя отметили?
– Встреча с моими дочками после долгой разлуки. Мне их очень не хватало, пока я находился на Донбассе.
– Что попросите у Деда Мороза на будущий 2025-й год?
– Мира! Самое главное – достижения всех целей специальной военной операции, чтобы мы все же победили нацизм, и восторжествовал мир. Чтобы эта гидра нацизма не смогла поднять голову. Враг будет разбит! Победа будет за нами!
Беседовала Екатерина Михеева
Фото: Андрей Нагайцев «ВКонтакте»