В уходящем году российские режиссеры поставили много версий трагедии Уильяма Шекспира «Гамлет», много спектаклей о печали и смирении, а художники нередко покрывали действие пеплом. Театральный критик Наталья Ртищева о постановках 2024 года, вошедших в резонанс с современной действительностью
Никогда еще в современном театре вопрос «быть или не быть?» не стоял так остро, как в сезоне 2024-2025, когда важнее всего оказались малейшие движения коллективной души. Внутренняя раздвоенность и актеров, и зрителей стала доминирующим настроением, что заставило даже известные произведения зазвучать как предвестники гибели цивилизации и «необратимости конца пути».
Пепел в театре все чаще становится частью сценографии и метафорой конца. Пепел отца и прах всех погибших на войне носит в чемоданчике молодой Гамлет в спектакле — прорыве года, постановке Татьяны Тарасовой «Я Гамлет. Ошибка». Этот Гамлет, как и герой фильма Анджея Вайды «Пепел и алмаз» 1958 года в исполнении Збигнева Цибульского, стал символом поколения, созданного для счастья, а не для пули в живот. Как отмечает историк театра Алексей Бартошевич: «История этой пьесы в стране — это точнейший аппарат, по которому можно судить о малейших душевных движениях».
Пеплом засыпан русский путь Данилы Багрова в новом мифе о брате режиссера Гоши Мнацаканова в театре «Пространство внутри». Его сказка «Красная Шапочка» сделана по мотивам фильма Алексея Балабанова. Брат Петр Кратов (Владимир Комаров) в свитере Данилы под узнаваемый голос Константина Мурзенко и песню «Наутилуса» идет по русскому лесу черной полосой к светлой, чтобы «солнце не погасло, чтобы звезды не падали вниз».
Пепел — метафора жути в «Бесах» Андрея Прикотенко из новосибирского театра «Красный факел». В начале спектакля на Ставрогина (Александр Поляков) ведро с ним опрокидывает Лебядкина (Елена Дриневская). Затем на сцену начинает падать пепельный снег. Во втором акте пепел уже валит, покрывает кресла, стулья, людей. От пепельного ливня герои пытаются закрыться зонтами, но в финале сцена уже вся черная и затягивает грешников с их «необыкновенными способностями к преступлению» в ад. Зрителей первых рядов просят извинить за то, что частицы пепла, кружащего по сцене, могут до них долететь: «Таковы нюансы художественного решения, которое, надеемся, произведет на вас впечатление».
Цветом времени становится пепельный — серый. В «Усадьбе Ланиных» в РАМТ художник Максим Обрезков и режиссер Алексей Бородин используют его для ретроспекции. Последние дни дворянского гнезда мужчины в белых воротничках, чувственные женщины и благородные старики проводят как бы в дымке воспоминаний среди гигантских декораций усадьбы, которые отражают нежность и величие мира, которого больше нет.
Два спектакля по русской классике, «Евгений Онегин» Мурата Абулкатинова в Красноярском театре юного зрителя и «Анна Каренина» Дмитрия Егорова в Краснодарском театре драмы имени М. Горького, буквально повторяют друг друга. Все герои одеты в серое и сидят на длинной скамье у высокой серой стены. В спектакле Егорова декорации Сергея Илларионова напоминают гробницу, Анна заточена в бетон, а десятки камер на сцене следят за приближением ее конца.
«Евгения Онегина» Абулкатинов начинает с последней сцены, и Онегин умирает сразу после отказа Татьяны, потому что это единственное, что могло его спасти. Дальше он посторонний этому миру, обществу, людям. Только смертельное одиночество, у которого нет цвета. Молодые запирают себя в стены, все чувствуют себя узниками Дании, наследниками душевных разломов.
Где серость, там и смерть. Режиссер Омского драматического театра Роман Габриа в спектакль «С днем рождения, папа!» по пьесе Теннесси Уильямса «Кошка на раскаленной крыше» взял короткий отрезок жизни больного раком отца и построил весь спектакль на пребывании персонажа между жизнью и смертью. Двери его особняка открываются то в ритуальный зал, где он мертв, то в роскошный мир отцовской семьи, где он жив. Члены семьи одеты одновременно для семейного торжества и для поминок (художник по костюмам Арина Слободяник), а их выступления перед микрофоном идеально подходят и для тостов, и для прощальных речей.
Катастрофическое состояние коснулось даже такой веселой пьесы, как «Самоубийца» Николая Эрдмана. Спектакль Николая Рощина в МХТ имени Чехова — мрачная история с обилием артефактов ритуального агентства, современная почти гамлетовская притча о бессилии общества перед поступком, желании расплатиться чужой жизнью за право слыть героем, как единственная возможность противостоять системе. О других актуальных премьерах 2024 года — в подборке Forbes Life.