Спектакль (16+) поставлен по мотивам пьесы Чехова «Три сестры».
ФОТО Kevin Schmid on Unsplash
Откуда взялось название? Один из героев чеховской драмы рассказывает анекдот: «В какой‑то семинарии учитель написал на сочинении «чепуха», а ученик прочел «реникса» — думал, по‑латыни написано». Спектакль о том, как мы не понимаем друг друга, читаем по‑латыни то, что вполне очевидно сказано по‑русски, усложняем простое и позволяем чепухе стать значимой, заслонить важное.
Впрочем, начнем с начала. Вместо звонков перед спектаклем звучат паровозные гудки. Сцена оформлена художником Еленой Жуковой как железнодорожная платформа, рядом проложены рельсы, по которым дважды проезжает игрушечный поезд. В первый раз он увозит куда‑то старые фотографии (читай — прошлое) трех сестер, главных героинь. Во второй, уже в финале, тащит за собой вагончик с надписью «устрицы» — прозрачный намек на то, что тело Чехова после его смерти привезли в Россию в вагоне для перевозки устриц.
На стенах, покрытых белой плиткой, герои пишут (а потом стирают) понятные и не очень послания: «Москва», «Цой крутой», «Тузенбах умер»… Тут трудно не вспомнить изразцовую печь из булгаковских «Дней Турбиных», тоже испещренную надписями и рисунками. Вот только она согревала своим теплом целых три комнаты, а здесь холодно. Доктор Чебутыкин греет ноги в пластиковом тазу, влюбленный в среднюю из сестер Вершинин ходит в большом толстом свитере.
Статья по теме:
А еще на «платформе» вместо камер хранения устроен библиотечный каталожный шкаф, из которого персонажи достают реквизит — фотографии, разноцветные чулки, прочие мелочи. Кажется, они не хотели здесь обживаться, думали остановиться на время, дождаться своего поезда, но все‑таки обустроились, вросли в стены.
Тема неприкаянности, возможного, но все никак не случающегося путешествия проходит через все действие. Это и про самих сестер, мечтающих уехать в Москву, и про всех других персонажей, жаждущих перемен, но так и остающихся стоять на краю платформы. Почему? Вопрос без ответа. Просто так получается. Тонкие, хрупкие души не могут найти свое место в трехмерном мире, и им все кажется, что там, где их нет, царит вечная гармония.
Героев в спектакле чуть меньше, чем в пьесе, но все главные присутствуют: старшая, вечно усталая сестра Ольга (Марина Конюшко), средняя — внезапно полюбившая не своего мужа Маша (Екатерина Рудакова), младшая — мечтательница Ирина, не знающая любви (Кристина Якунина). Их брат Андрей, несостоявшийся профессор, двоится — за него выступают то артист (Григорий Татаренко), исполняющий эту роль, то большая тряпичная кукла в руках Няни (Анастасии Резунковой). мрачный шутник Соленый (Владислав Демьяненко), романтик Тузенбах (Иван Байкалов), муж Маши учитель Кулыгин (Максим Крупский) — все они втянуты в круговорот мелких неурядиц и несбывшихся чувств.
Внезапно на сцене материализуется жена Вершинина (Софья Андреева), которая в пьесе лишь упомянута. Впрочем, не прочитав программку, можно и ошибиться, принять ее за другую, инфернальную, сущность, ибо выходит она с репликой Прохожего из «Вишневого сада»: «Позвольте вас спросить, могу ли я пройти здесь прямо на станцию?». Да и потом постоянно выпадает из текста пьесы, задает неудобные вопросы: «Похож ли Соленый на Лермонтова?», «Почему Ирина так обошлась с женщиной на телеграфе?», «Почему никто не дает пить человеку?», «Когда это закончится?».
И чем дальше, тем больше накрывает персонажей и зрителей ощущение абсурда. В текст «Трех сестер» вплетаются не только фрагменты из других пьес Чехова, но и неожиданно — проза Даниила Хармса, стихи Дмитрия Пригова, принципы Демокрита. А также современные словечки: «Маша сегодня токсична», «Ирина бросила запрос во Вселенную»…
Время действия не определено. Это очевидно не конец позапрошлого столетия, но и не наши дни. Это некое условное «здесь и сейчас» забытого богом провинциального городка, где ничего не происходит и не меняется десятилетиями. Здесь царит вечный День сурка, и потому некоторые сцены проигрываются по три раза, а в какой‑то момент все останавливается. Вновь и вновь звучат одни и те же реплики: «В Москву!», «А смысл?», «Голова болит», «Пить хочется», «Скучно»…
Финал наступает внезапно — чуть раньше, чем у Чехова. Звучит роковой выстрел (Тузенбах убит), вдоль сцены без остановки следует игрушечный поезд, на заднике высвечивается космос. Ибо сказано уже упомянутым античным философом Демокритом: «Не существует ничего, кроме атомов и пустоты».
Казалось бы, все кончено, бездуховность в лице Наташи, жены Андрея (Анастасия Полянская), торжествует, но звезды все‑таки сияют. И значит, есть свет в конце туннеля. И у живых остается шанс пройти на станцию, дождаться поезда и отправиться в путешествие.
Читайте также:
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 241 (7817) от 20.12.2024 под заголовком «В ожидании поезда».