19 декабря президент России Владимир Путин провёл традиционную прямую линию в формате «Итогов года». Довольно много внимания в его речи в этот раз было уделено ближневосточной проблематике. И особенно сирийскому направлению — тем более, что после краха режима Башара Асада иностранные журналисты периодически пытались вывести Путина на признание «тактического поражения» России на Ближнем Востоке.
Иван Шилов
ИА Регнум
Тем не менее российскому лидеру удалось избежать ловушек и детально разъяснить российские интересы не только собственному населению, но и потенциальным партнёрам и союзникам на Ближнем Востоке.
Сирийские контуры
Сирийская проблематика ожидаемо оказалась в центре ближневосточной повестки прямой линии. С подачи американского журналиста Кира Симмонса (NBC) разговор устремился в русло «потери влияния» Москвы в регионе и ослабления глобальных позиций России.
Тем не менее Путин представил альтернативное мнение. Он, вопреки ожиданиям, не стал критиковать «Правительство спасения Сирии» (ПСС) и грозить им реваншем. Напротив, был обозначен курс на мирный диалог и сотрудничество.
Интересно и то, что российский лидер несколько раз сделал акцент на сохранении диалога между Москвой и новыми властями Сирии. Россия пытается мягко и ненавязчиво предложить взаимовыгодные отношения «новому Дамаску» — будь то совместная борьба с терроризмом или послевоенное восстановление страны. Кроме того, Россия — как член Совбеза ООН — может сыграть свою роль в избавлении лидеров ПСС от «террористического флёра», исключив захватившие власть группировки из списка террористических организаций.
Комментируя идею совместной доставки гуманитарной помощи, Путин заметил, что в сохранении российских баз в Сирии «заинтересованы многие страны». Таким образом он, вероятно, сделал ненавязчивый кивок в сторону арабских соседей Дамаска, «поставивших» на Асада — Омана, ОАЭ и отчасти Саудовской Аравии (последняя уступила Катару и Турции в гонке за влияние на оппозицию).
Представители ПСС пока никак не прокомментировали российские предложения — дабы лишний раз не обижать западных партнёров, с которыми они спешно налаживают связи. Однако, судя по тому, как арабоязычная пресса впоследствии начала превозносить концепцию сирийского «гуманитарного потока», можно судить, что заявление достигло адресатов.
Иранский взгляд
Затронули в разговоре и Иран, которому злые языки также приписали разгром в Сирии. Владимир Путин, среди прочего, развенчал и тезис о том, что иранские прокси-группировки отступали из Сирии хаотично.
По данным российского лидера, Москва вывезла с авиабазы Хмеймим в Тегеран порядка 4 тыс. бойцов проиранских формирований. Также некоторая их часть самостоятельно эвакуировалась в Ирак и Ливан.
Столь неожиданное, на первый взгляд, откровение вызвало в иранских медиа неоднозначную реакцию.
Так, оппозиционная пресса со ссылкой на «редкий отчет КСИР» заявила, что слова Путина не соответствуют действительности и «бросают тень» на могущество «Оси сопротивления» и её бойцов. Государственные СМИ проявили большую сдержанность, и привели цитату российского президента в нейтральном ключе.
Что до официального Тегерана, ни один из представителей иранского истеблишмента не стал оспаривать озвученную российским лидером информацию.
Во многом это можно объяснить тем, что Путин отозвался об Иране в комплиментарном ключе, подчеркнув важность партнёрских отношений с Тегераном. Кроме того, российский лидер оказал иранским медиа услугу, открыто назвав Израиль ключевым бенефициаром конфликта на Ближнем Востоке.
Интересно, что израильское общество отреагировало на выпад российских властей довольно своеобразно.
Несмотря на огромное количество критических комментариев в адрес Путина, нашлись и те, кто обернул его тезис против действующих властей Израиля. Так, ряд оппозиционных изданий поставили в вину премьер-министру Биньямину Нетаньяху нарушение баланса интересов между Москвой и Тель-Авивом на Ближнем Востоке.
Оценки блогеров оказались ещё радикальнее: Нетаньяху намекнули, что Москва фактически официально заняла сторону Тегерана в асимметричном конфликте.
Дальше Востока
С учётом продолжающейся гонки сверхдержав за влияние на Ближнем Востоке стоит рассматривать реакцию на прямую линию несколько шире, не ограничиваясь одними лишь мнениями жителей региональных стран. Тем более, что у внешних игроков достаточно ресурсов, чтобы в случае чего повернуть общественные настроения в выгодное русло.
Так, интересна реакция Китая на постепенное изменение подходов России к сирийской проблематике.
Пекин на данный момент — единственный постоянный член Совбеза ООН, который не начал консультации по вопросу исключения взявших власть в Сирии группировок из списка террористических организаций. В китайской прессе заявления российского лидера о возможном сотрудничестве с «новой Сирией» описаны сжато и нейтрально либо аккуратно обойдены стороной.
Беспокойство КНР вполне понятно: члены ПСС, несмотря на попытки избавиться от радикального прошлого, продолжают поддерживать связи с уйгурским подпольем, а также (пусть и не открыто) поощрять уйгурский сепаратизм. В Пекине считают, что риск того, что «новая Сирия» рискует стать плацдармом для подготовки противников режима, пока слишком высок.
Зато небывалым образом оживились страны ЕС.
Брюссель, по всей видимости, счёл откровения Путина за сигнал, что переговоры с новыми сирийскими властями вышли на финишную прямую, а потому поспешил анонсировать новые «большие встречи» с участием представителей ПСС и «стратегический прорыв» в диалоге с «новой Сирией».