Нет смысла отрицать, что многие спектакли режиссера Дениса Бокурадзе стилистически похожи. Постоянным поклонникам театра «Грань» на премьере комедии Генриха фон Клейста «Разбитый кувшин» (18+) можно развлекаться игрой «Найди сходства» или «Найди отличия».
От Фрейда к Клейсту
Вначале явно обозначена связка с предыдущим спектаклем — «Ученые женщины» (18+). Некий джокер, помогающий распутать хитросплетения интриг и обрести счастье главным героям, персонаж, обозначенный как «Фрейд», в исполнении Каюма Мухтарова в сценической версии пьесы Жана Батиста Мольера носил пышный рыжий парик и яркую одежду. Здесь под музыку из «Ученых женщин» (композитор обеих постановок Арсений Плаксин) он что-то пишет в черной книжечке. Внешне являет собой полную противоположность «Фрейду» — темные, аккуратно приглаженные волосы, черная рубашка и шорты. Только корсет, будто снятый с кого-то из персонажей предыдущего спектакля, намекает на преемственность сюжета. В премьере Мухтаров играет советника Вальтера, приехавшего с ревизией местного суда, но обозначен он опять затейливо — Клейст. Если в «Ученых женщинах» над персонажами возвышался основатель психоанализа, то в «Разбитом кувшине» Бокурадзе поставил верховодить автора пьесы.
Его помощники, привлекательный внешний вид которых отсылает к стилистике модельного мира из «Ученых женщин», выносят на сцену неловко упирающееся существо с огромным накладным животом и торчащими клоками рыжих волос. Словно неуклюжий жук, безуспешно пытается подняться на ноги судья Адам в исполнении Максима Цыганкова.
Отталкивающая внешность отражает уродливость внутреннего мира главного персонажа, вокруг похотливости и лицемерия которого строится сюжетная интрига.
Запутанное дело
Все действие представляет собой судебное разбирательство вокруг жалобы Марты Рулль. Она обвиняет юного Рупрехта в том, что он не только разбил принадлежащий ей кувшин, но и порочит честь ее дочери. Настоящий виновник всех бед — судья Адам, на которого возложена обязанность по восстановлению справедливости, на протяжении всего действия обливается потом из-за страха разоблачения. Ведь как нарочно именно в этот момент для ревизии суда прибывает советник Вальтер (он же Клейст). Показания свидетелей (в силу их тупости или склонности ко лжи) только запутывают дело. Но правда благодаря высшей карающей силе — Клейсту в конечном итоге торжествует. Судья разоблачен, влюбленные падают в объятия друг друга.
Шокирующее уродство
Вернемся к сходствам и различиям. Во французских фарсах «Корабль дураков» (18+) Бокурадзе играл в стилизацию средневековья. Яркие, отсылающие к мотивам комедии дель арте костюмы было интересно рассматривать. А остроумные, хоть и пошловатые шутки приправляли затейливые истории. В «Разбитом кувшине» постановщик лишает зрителей увлекательного сюжета (действие два часа практически топчется на месте), эстетического наслаждения и даже предметного ряда: весь реквизит — несколько деревянных табуреток. Все внимание сосредоточено на персонажах.
Вместе с автором костюмов Урсулой Берг и художником по гриму Ольгой Силантьевой режиссер сначала создает максимально реалистичные образы героев, а затем гротескно подчеркивает и укрупняет все уродливые черты. Жирный, лоснящийся накладной живот судьи Адама готов вот-вот лопнуть, нездоровый румянец на щеках персонажей подчеркивает угреватость кожи. Все это выглядит очень натуралистично. Парики, накладки, обувь и многие другие аксессуары изготавливали на «Мосфильме».
Гипертрофированно обозначенные половые признаки — один из любимых визуальных приемов постановщика. Костюм служанки Лизы (Елена Голикова) не оставляет никакого простора для фантазии, демонстрируя нарочито безобразно слепленные обнаженные части тела. Она представляет собой инфернальную фигуру — все время заходится безумным смехом и везде таскает за собой переносную дым-машину, окутывая белыми тошнотворными клубами происходящее на сцене.
В спектакле вообще много потустороннего. Обладатель копыта судья Адам к финалу все более напоминает черта. Кожаная полумаска Клейста (надевает ее, выступая в роли советника Вальтера) роднит его с призраком оперы. И как черная туча возмездия летает он по сцене (с помощью своих помощников) в поисках правды.
Голландская кунсткамера
Все персонажи вызывают отторжение как внешне, так и внутренне. Главная жалобщица Марта Рулль (Юлия Бокурадзе) — безмозглая наседка, которая кудахчет бессмысленные подробности и беспомощно хлопает глазами, когда ее просят сменить пластинку. Стриженный под горшок писарь Лихт (Кирилл Стерликов), внешне сходный с деревенским дурачком, также алчен, как и судья Адам, на место которого он метит. Отец жениха, немощный старик Тюмпель (Руслан Бузин) имеет выраженное семейное сходство в плане бестолковости со своей сестрой Бригиттой (Евгения Аржаева), похожей на ящерицу.
Даже романтический дуэт — дочь Марты Ева (Ярослава Афанасьева) и сын Тюмпеля Рупрехт (Ильдар Насыров) — не вызывает симпатии. Напоминающие парные голландские деревянные игрушки, составленные из крупных деталей, они пассивно ждут решения своей участи. Он время от времени бьется головой о стены и столы, она неуклюже размахивает косой, задевая окружающих.
Все происходящее на сцене вызывает интерес и одобрение публики. Впервые в театре «Грань» зрителей разместили слева и справа от сцены, представляющей сплошной дощатый подиум. Возвышаясь над действием, ярко освещенным художником по свету Евгением Ганзбургом, они выступают как бы в качестве судий. Арбитраж не строгий — публика живо реагирует на скабрезные шутки, охотно смеется над пошлыми выходками персонажей. И пристало ли суду выносить строгий вердикт, если обе стороны процесса довольны друг другом и получают видимое удовольствие?
Пьеса, написанная случайно
В 1802 году, в период пребывания немецкого драматурга, поэта и прозаика Генриха фон Клейста в Швейцарии, он дружил с Генрихом Цшокке и Людвигом Виландом. Все трое увлекались искусством. Однажды они решили выразить средствами литературы содержание картины, висевшей в комнате Цшокке. Полотно изображало сельскую тяжбу по поводу разбитого кувшина. Виланд должен был написать на эту тему сатиру, Цшокке — рассказ, а Клейст — комедию.
Денис Бокурадзе, художественный руководитель государственного драматического театра «Грань»:
— Нет особого объяснения, почему зрительские ряды в этот раз расположены именно так. Просто за минувшие годы мы уже выжали все что можно из данного пространства, но продолжаем искать. У нас нет высоты, поэтому работаем с плоскостью. Пытаемся найти новые ракурсы, чтобы и зрителям, и артистам было интересно существовать.
Актер должен думать о содержании. Самое главное его качество — желание быть неузнаваемым. А стремление быть красивым — это для моделей.
«Разбитый кувшин» Клейста привлек меня тем, что это игровой, интересный материал. На пьесу я наткнулся еще в 2016 году. Почти десять лет она ждала своего времени.
Мы взяли для работы перевод Федора Сологуба, поскольку он более очеловеченный, у него слова подобраны более действенно. Для яркой формы, которую мы создали, поэтичный перевод Бориса Пастернака не подходит. Хотя он прекрасно ложится на Шиллера и Шекспира у нас в репертуаре.
Фотография: Алексей Келасьев