В Санкт-Петербургской филармонии открылся XXIV международный фестиваль «Площадь искусств», основанный Юрием Темиркановым. Первый фестиваль прошел в 1999 году и, отпраздновав четверть века своей истории, не только продолжает традиции зимнего музыкального праздника, обильно украшенного участием звезд первой величины, но и, возможно, демонстрирует поворот в своей репертуарной политике.
ФОТО Rob Simmons on Unsplash
На традиционном концерте открытия фестиваля 14 декабря в исполнении Заслуженного коллектива России академического симфонического оркестра Санкт-Петербургской филармонии под управлением главного дирижера Николая Алексеева впервые прозвучала Симфония Валерия Воронова. Современная музыка звучала на фестивале и раньше, были и премьеры, но фокус программ не был направлен на современную музыку, и Филармония, и оркестр никогда не инициировали нового сочинения к «Площади искусств».
Идея Юрия Темирканова возродить блеск зимних петербургских сезонов в архитектурном ансамбле одной из красивейших петербургских площадей, где по соседству расположились Русский музей, Михайловский театр, Театр музыкальной комедии и гранд-отель «Европа», привлекая их к участию в афише, нашла отклик у публики, всегда с нетерпением ждущей объявления программы и старта продаж билетов. То, что фестиваль продолжает жить и проходит уже в 24‑й раз (один год выпал из‑за пандемии), говорит само за себя.
По традиции, открывает и закрывает фестиваль главный филармонический оркестр — Заслуженный коллектив России академический симфонический — под управлением своего главного дирижера Николая Алексеева. И открытие всегда служит своеобразным камертоном фестиваля, задает его верный звездный тон. Нынешний год не стал исключением, ведь во Втором концерте Рахманинова солировал Денис Мацуев, и его участие, безусловно, служило магнитом для публики. Но все же по‑настоящему событийным и новым этот концерт сделала мировая премьера Симфонии Валерия Воронова.
Статья по теме:
Имя Воронова мало известно петербургской публике. Композитор родился в Москве, окончил Белорусскую государственную академию музыки и Кельнскую высшую школу музыки, он активно участвует в международных фестивалях и форумах современной музыки, является обладателем призов «Пифийских игр», участвовал в «Звуковых путях». В 2023‑м за работу композитора в спектакле Пермской оперы «Замок герцога Синяя Борода» был номинирован на российскую театральную премию «Золотая маска». Инициатива создания симфонии исходила от Николая Алексеева, с которым Валерий Воронов знаком уже более двадцати лет, это их первый совместный проект. Работа над симфонией продолжалась около двух лет. Сам композитор признался, что хорошо понимал, для какого оркестра он пишет, «потому что это редкий оркестр, у которого есть саунд, который можно узнать по его окраске, тембру звучания», так что это для него было очень ответственно. Видимо, тем, что симфония писалась в расчете на возможности Заслуженного коллектива, определяется огромный состав оркестра, в ней задействованный, — первое, что поражает слушателя на концерте. Это не только полный состав струнных, но различные ударные, рояль и даже клавесин. «Композиторы — люди довольно «жадные», — объясняет Воронов, — если есть возможность использовать все инструменты… например, возможность использовать клавесин — надо поставить клавесин, есть невероятно широкий спектр возможностей, которые я могу использовать». С другой стороны, это же дает возможность показать «арсенал» оркестра.
Николай Алексеев не боится признаться в том, что не является «большим любителем современной музыки», несмотря на то что он дружил с Борисом Тищенко, осуществил несколько премьер его симфоний, был хорошо знаком с Сергеем Слонимским — тоже исполнял его музыку. «Для меня как дирижера наиболее ценно, есть ли у композитора свой почерк, у Виталия Воронова он есть, это на самом деле очень важно», — сказал дирижер на пресс-конференции.
Симфония длится около 30 минут, в ней две части: первая — медленная, почти медитативная, почти без традиционного симфонического развития, окрашенная дребезжащим тембром клавесина, ассоциативно напоминающая произведения Канчели, но с постоянно нарастающим напряжением. Вторая часть — разрушительная, оркестр в колоссальных тутти, как будто сваливается в звуковой хаос, которому противостоит попытка кристаллизации тональной темы у струнных, но разрешения и успокоения не наступает, вторая часть так и остается контрастной и экспрессивно драматической.
На вопрос о программе симфонии Воронов говорит, что определенные ассоциации были у него с мифом об Орфее, в части идеи необратимости: «Есть вещи, которые ты никогда не можешь повторить, нельзя вернуть что‑то, и Орфей, который оборачивается, тем самым подписывает для Эвридики невозможность возвращения в мир живых. Есть какие‑то вещи, которые не возвращаются никогда. В музыке, как во временном искусстве, это как нигде проявляется. Программы нет, но вы можете об этом думать». Симфония Воронова, безусловно, сложна и многослойна с точки зрения своих философских и актуальных ассоциаций, но сложна она и музыкально. И с этим Заслуженный коллектив и Николай Алексеев справились блестяще. Сыграли роль и длительное изучение партитуры, и тщательные репетиции. Не случайно симфония посвящена оркестру и дирижеру.
Для публики она тоже стала «крепким орешком», чувствовалось, что слушатели ошеломлены и для осмысления непривычного произведения нужно время. Возможно, Симфония Воронова еще прозвучит в концертах оркестра и новая музыка на фестивале станет новой традицией. Пока же гораздо привычнее, роднее были произведения, симфонию обрамлявшие. Концерт открыла «Франческа да Римини» Чайковского, симфоническая фантазия по Данте — произведение, которое охотно включали в свои программы и Юрий Темирканов, и Евгений Мравинский. Здесь и адские вихри, несущие страдающие тени любовников, и тема судьбы, столь любимая Чайковским, и нежное и печальное повествование Франчески о своей любви, начинающееся знаменитым соло кларнета, и теплый узнаваемый звук струнных…
Во втором отделении прозвучал Второй концерт Рахманинова в исполнении Дениса Мацуева. Для Мацуева это один из самых часто исполняемых концертов среди его огромного репертуара, пианисту удается передать эту рахманиновскую широту, ощущение необъятности российских просторов, которое всегда вспоминается, когда слушаешь его интерпретацию, но каждый раз находишь в исполнении новые детали. В этот раз в игре пианиста послышалась особая задушевность. Не случайно, выходя на многочисленные овации зала, он ограничился всего одним «серьезным» бисом — Прелюдией Баха — Зилоти.
Читайте также:
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 238 (7814) от 16.12.2024 под заголовком ««Площадь искусств» начинает дружбу с новой музыкой».