Для индийских элит и общества характерно особое отношение к Ближнему Востоку, в котором сочетаются восприятие себя как отдельной цивилизации и осознание глубоких исторических, торговых, культурных и политических связей с регионом. Эти связи между политиями Индостана с одной стороны и государствами и народами побережья Персидского залива и Красного моря с другой восходят ко временам Шумера и Хараппской цивилизации. После начала мусульманской торговой экспансии в регионе Индийского океана и завоевания Северной Индии большая часть Индостана была включена в состав большого исламского мира. В его рамках в Индии сформировался отдельный культурно-экономический и политический центр, опирающийся на специфическую индо-исламскую цивилизацию и поддерживающий связи с другими частями исламского мира благодаря культурным обменам, паломничествам и оживленной торговле по суше и по морю. После британского завоевания эти связи не прервались, но трансформировались: индийские солдаты, полицейские, торговцы и рабочие превратились в агентов Британской империи и сформировали узлы индийской диаспоры по всему миру, не исключая и Ближний Восток. Во время деколонизации диаспора пережила тяжелые времена: в процессе национального самоопределения местных народов и последовавших войн индийцы не раз становились целью актов насилия, многие из них вынуждены были эмигрировать. Но значительная часть диаспоры сохранилась и способствовала налаживанию контактов между независимой Индией и новыми ближневосточными государствами.
В период после получения независимости отношения между Индией и странами Ближнего Востока строились как на экономическом, так и на политическом базисе, причем второй зачастую превалировал. После раздела Британской Индии на Индию и Пакистан властям в Нью-Дели важно было не допустить ситуации, в которой бы весь исламский мир поддержал Пакистан по религиозному признаку. Как следствие, Индия проводила в последующие годы дружественную по отношению к арабским странам политику, взаимодействуя с ними как в рамках Движения неприсоединения, так и на двусторонней основе, выступая в поддержку образования независимой Палестины и против вмешательства бывших метрополий в дела ближневосточных стран. Лишь с окончанием холодной войны и изменением мирового политического и экономического ландшафта индийское руководство смогло скорректировать эту позицию.
При этом независимо от исторического периода существовали тесные низовые связи между населением Индостана и Ближнего Востока и неформальными экономиками этих регионов. До сих пор функционирует единая система «хавала-хунди» [1], позволяющая переводить любые суммы денег без официального оформления, причем все попытки со стороны государственных органов взять ее под контроль оканчивались провалом. Действуют неформальные торговые сети, по которым осуществляется контрабанда товаров, наркотиков, оружия и людей.
Индийские интересы на Ближнем Востоке разнообразны. Прежде всего Нью-Дели заинтересован в этом регионе как в источнике дешевых углеводородов, необходимых растущей индийской экономике. Из-за украинского кризиса и разрыва торговых связей России и Европы ближневосточная нефть после 2022 г. уступила свои позиции российской. Это, впрочем, не означает, что подобная ситуация будет длиться вечно — закупка нефти на Ближнем Востоке экономически более выгодна индийским компаниям в силу меньших транспортных расходов.
Во-вторых, богатые арабские монархии Ближнего Востока нужны Нью‑Дели как источник инвестиций в экономику страны. Правительство Нарендры Моди реализует амбициозную программу перестройки индийской экономики; для того, чтобы она оказалась успешной, необходимо привлечь средства из-за рубежа. Расчеты на то, что американо-китайский «декаплинг» вынудит западные компании выводить бизнес из КНР и активно инвестировать в Индию как единственную альтернативу, не оправдались: объем прямых западных инвестиций в последние годы постепенно снижается. Для того, чтобы экономическая реформа успешно завершилась, требуется найти другие источники инвестиций, и ближневосточные страны представляются перспективными партнерами. Помимо этого, индийская диаспора в странах Ближнего Востока служит важным источником поступления валюты в индийскую экономику, способствуя развитию малого бизнеса и повышению общей платежеспособности индийского населения.
Ряд стран Ближнего Востока рассматривается индийским руководством как потенциальный источник новых технологий. Пока эту функцию может выполнять только Израиль. Однако масштабные проекты развития, реализуемые Саудовской Аравией и ОАЭ, позволяют надеяться, что со временем они смогут превратиться в технологические хабы.
Наконец, важную роль играют и геополитические соображения. Как полагают индийские политические элиты, дальнейшее сближение Индии со странами Ближнего Востока будет способствовать ослаблению симпатий к Пакистану в регионе и поможет компенсировать китайское присутствие при поддержке США, не допуская дальнейшего роста влияния КНР в регионе Аравийского и Красного морей, Персидского залива, Восточного Средиземноморья и «морского окружения» Индии китайскими базами.
В двусторонних отношениях Индии со странами Ближнего Востока особого внимания заслуживает взаимодействие с Израилем. Формальные отношения двух стран в течение долгого времени были достаточно сложными, так как Индия, несмотря на то что признала государство Израиль в 1950 г., официально поддерживала идею создания палестинского государства и на дипломатическом уровне придерживалась риторики арабских стран по этому вопросу. Это объяснялось стремлением Индии удержать позицию лидера Движения неприсоединения, а также социалистической ориентацией ее лидеров, что побуждало правительства Джавахарлала Неру и Индиры Ганди сочувствовать делу арабских стран; кроме того, сотрудничество было обусловлено и сугубо практическими соображениями, связанными с поставками нефти. При всем этом неофициальные отношения с Израилем развивались достаточно динамично: Израиль поддерживал Индию во время Третьей индо-пакистанской войны 1971 г. и делился с ней ценной разведывательной информацией. В 1992 г. Индия открыла посольство в Тель-Авиве, а при Нарендре Моди отношения вышли на новый уровень: индийское руководство сумело, невзирая на необходимость поддерживать отношения с арабскими странами и палестинцами, наладить взаимовыгодные отношения с Израилем, заключив с ним серию соглашений о совместной разработке и производстве высокотехнологичной продукции в сферах обороны, космических исследований, сельского хозяйства. Эта страна интересует Индию прежде всего как источник технологий и инвестиций, партнер в сфере ВПК и потенциальный импортер индийской рабочей силы, что поможет создать диаспору наподобие той, которая уже сложилась в странах Залива. Важную роль играют и геополитические соображения: рост китайского экономического присутствия в стране и регионе Индия рассматривает как угрозу своим стратегическим планам по укреплению позиций в Восточном Средиземноморье.
С Сирией отношения у Индии исторически складывались сравнительно хорошо. Хотя как потенциальный торговый партнер Сирия даже в годы холодной войны уступала многим другим арабским странам, политически обе стороны поддерживали друг друга: Индия признавала справедливыми сирийские претензии на возврат оккупированных Израилем Голанских высот, а Дамаск в свою очередь полагал, что кашмирская проблема должна решаться исключительно на двусторонней основе. В последние годы ситуация изменилась. Гражданская война в Сирии, в которой участвует множество акторов, побуждает Нью-Дели дистанцироваться от вмешательства в ситуацию, так как оно могло бы рассорить Индию с рядом местных и поддерживающих их внешних сил. Инвестиции в нестабильную Сирию экономически невыгодны, и индийская сторона до сих пор успешно уклонялась от всех попыток втянуть ее в участие в сирийских проектах, включая инфраструктурные.
Отношения с Ираком у Индии традиционно были наиболее теплыми. Еще в годы Первой мировой войны индийские солдаты сражались на иракской земле с армией Османской империи; после войны существовал даже проект передачи Ирака под контроль властей Британской Индии. После прихода к власти Саддама Хусейна Ирак стал одним из ключевых индийских партнеров и поставщиков нефти. После начала операции «Буря в пустыне» Индия отказалась предоставлять свое воздушное пространство для заправки самолетов коалиции, а позже помогала Ираку обходить режим санкций. Нью‑Дели резко отрицательно отнесся и к американскому вторжению в Ирак в 2003 г. Свержение Саддама Хусейна и оккупация страны коалиционными войсками на долгое время лишили Индию верного союзника на Ближнем Востоке. Однако со временем индийско-иракские политические и экономические отношения начали восстанавливаться, причем в течение определенного времени Нью-Дели развивал отношения параллельно как с Багдадом, так и с Иракским Курдистаном. Этот процесс ненадолго затормозился из-за экспансии ИГИЛ*, но после разгрома «Исламского государства» Ирак вновь стал одним из ключевых индийских поставщиков нефти.
Одни из самых ценных партнеров для Индии в настоящий момент — Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) и Королевство Саудовская Аравия (КСА). Сближение с последней особенно важно для Индии с политической точки зрения: традиционно Саудовская Аравия выступает одним из спонсоров Пакистана, а ее правящие круги поддерживают тесные связи с пакистанскими военными. Наращивание политических и экономических связей, как рассчитывают в Нью-Дели, должно побудить власти КСА занять более взвешенную позицию как по кашмирскому вопросу, так и по индийско-пакистанским отношениям в целом. Насколько можно судить, эта стратегия оправдала себя: во время административной реформы в августе 2019 г., когда Кашмир был лишен статуса штата, Эр-Рияд занял взвешенную позицию, отказавшись, вопреки призывам Пакистана, осудить этот шаг. Как и ОАЭ, Саудовская Аравия представляет для Индии ценный источник инвестиций и углеводородов. Помимо этого, в странах Аравийского полуострова проживает значительное число индийцев. За 2022 г. Индия суммарно получила от своей диаспоры за рубежом 90 млрд долл. Из них на ОАЭ приходится 18% поступлений, на Саудовскую Аравию — 5,1%; на Кувейт, Оман и Катар приходится суммарно еще 5,5%. Причем объем переводов увеличивается по мере того, как меняется сам характер индийской миграции: если раньше львиную долю мигрантов составляли неквалифицированные рабочие, то в последние годы среди сотрудников из Индии растет процент инженеров и менеджеров.
Важным элементом индийской стратегии на Ближнем Востоке остается Египет — давний партнер Нью-Дели по Движению неприсоединения. Сейчас он интересует Индию и как один из ключевых игроков в регионе, умеренная позиция которого позволяет Индии выстраивать сбалансированные отношения с Израилем и арабскими странами, и как объект для инвестиций — экономические ворота на Ближний Восток и в страны Северной Африки. Индийские бизнесмены активно инвестируют в разведку перспективных нефтегазовых месторождений и в создание производственных предприятий. В Египте действуют индийские компании по производству лекарств (Sun Pharma Egypt Ltd, Pharmed Healthcare). Кроме того, развернуто производство автомобилей для моторикш («тук-туков»).
Среди крупных региональных проектов стоит упомянуть Quad-2 — межгосударственную инициативу по созданию новых финансово-производственных цепочек с участием Израиля, Индии, ОАЭ и США. Изначально Нью-Дели планировал участвовать в нем в качестве поставщика дешевой рабочей силы, надеясь предоставить для реализации этих цепочек свои производственные площадки в расчете на то, что Израиль и США выступят поставщиками технологий, а ОАЭ и США будут финансировать проекты развития.
Своеобразным развитием этой инициативы стал проект транспортно-экономического коридора «Индия — Ближний Восток — Европа» (India — Middle East — Europe Economic Corridor, IMEC), который, по замыслу организаторов, начнется в Индии, далее пройдет по территориям ОАЭ, Саудовской Аравии, Иордании, Израиля и Греции. Несмотря на информационную кампанию, которая сопровождала его запуск, и демонстрируемый всеми участниками оптимизм, перспектива развития транспортного коридора, проложенного по этому маршруту, представляется с экономической точки зрения достаточно сомнительной. Это связано с тем, что маршрут через Красное море и Суэцкий канал остается более выгодным даже несмотря на регулярные атаки хуситов на торговые суда, связанные с Израилем. При этом возможно формирование коридора развития, призванного задействовать потенциал всех стран-участниц и составить альтернативу китайским инфраструктурным проектам. Впрочем, для реализации этой инициативы необходимы, во-первых, значительные инвестиции из стран Юго-Восточной Азии, заинтересованных в расширении экспорта в Европу, и, во-вторых, масштабные капиталовложения в развитие инфраструктуры в границах коридора без каких-либо гарантий того, что проект окажется успешным и принесет прибыль.
Резюмируя, можно сказать, что индийская политика в отношении стран Ближнего Востока определяется как культурно-историческими, так и политико-экономическими факторами. Индийские элиты и население не воспринимают свою страну как чуждую ближневосточному социальному пространству. Индийское руководство подходит к выстраиванию отношений с ближневосточными государствами крайне прагматично и развивает стратегическое партнерство, рассматривая страны региона в качестве потенциальных инвесторов, надежных поставщиков углеводородов и мест заработка для растущей индийской диаспоры. При этом заявленные масштабные транспортно-инфраструктурные проекты носят пока гипотетический характер: при наличии альтернативы в виде Суэцкого канала их реализация в ближайшем будущем представляется сомнительной.
*запрещенные в Российской Федерации террористические организации
Статья подготовлена для доклада РСМД «Внерегиональные акторы на Ближнем Востоке», публикация которого запланирована на январь 2025 г.
1. Хунди — южноазиатский прототип хавалы, имеющий ряд специфических особенностей, но составляющий с хавалой единую финансово-расчетную систему.