I
С каждым днём приближается 2025 год, который пройдёт под знаком славной Победы над германским фашизмом. Коренной перелом в самой страшной войне за всю историю человечества начался с нашей Белгородской земли в июле 1943 года. Именно отсюда, с Прохоровского поля, после грандиозного танкового сражения, которое западные историки назвали «битвой моторов», начался медленный, но неуклонный откат немецко-фашистских войск на запад. Если после разгрома под Москвой, а затем и под Сталинградом враг ещё не был окончательно сломлен, находил в себе силы для новых и новых атак, то после битвы на Курско-Белгородском направлении он уже не владел инициативой, перешедшей в руки нашего командования. Таким образом, Прохоровское поле явилось третьим в ряду ратной славы русского оружия после Куликова и Бородинского.
Хорошо известно, что в нашей стране Великая Отечественная война с самого начала называлась священной, то есть религиозной, ибо нацисты прямо заявляли, что «в будущем прогрессе христианству нет места» и что «национал-социализм и христианство несовместимы». Вожди нацистской Германии, отвергавшие христианство, пытались возродить древнегерманские языческие культы – поклонение солнцу и свастике. Однако на оккупированных территориях в России они старались предстать в образе защитников религии и объявили своё нападение на Россию «крестовым походом». На пряжках ремней германских солдат была надпись «С нами Бог».
Но Священное Писание на многочисленных примерах учит, что отношение Бога не может быть равным ко всем – и обидчикам, и обидимым. И если в прошедшей войне мы победили потому, что «наше дело правое», то это значит, что и Бог был с нами, а не с фашистами, ибо ещё Александр Невский сказал, что «Бог не в силе, а в правде».
В принципе, осуждая войну как агрессию, Церковь в то же время благословляет подвиг обороны как защиту жертв нападения. В этом она опирается на слова Христа, сказавшего: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13).
Однако прежде чем говорить о роли Церкви в годы войны, следует остановиться на её состоянии в довоенный период. Дело в том, что уже к началу 1937 года Церковь в Советском Союзе была почти полностью разгромлена. В Киеве оставалось только два действующих храма, три священника и один диакон (для сравнения: до революции в Киеве было 1750 церквей). В Одессе была только одна церковь. В Минске оставался один кладбищенский храм, где отпевали покойников. Правда, было ещё два католических костёла, но в одном размещался архив НКВД, а в другом показывали кино.
Во многих российских городах не оставалось ни одного действующего храма. Свыше 250 епископов, архиепископов и митрополитов к этому времени были расстреляны. В лагерях находились 17 оставшихся епископов, среди которых был известный хирург Лука (Войно-Ясенецкий). Вообще, во всей Церкви на местах оставались только четыре правящих архиерея. Это был настоящий погром. В стране действовал «Союз воинствующих безбожников». Но по итогам переписи народа в 1937 году две трети сельского населения и половина городского назвали себя верующими. Эти результаты означали провал «Союза воинствующих безбожников». За неумение работать с населением пятимиллионный союз был подвергнут чистке, многих его руководителей арестовали и расстреляли как врагов народа. И здесь важно отметить, что в кошмарных по масштабу и характеру коммунистических репрессиях одновременно страдали и погибали как те, кто до конца оставался верным Христу, так и те, что боролись против Христа. Но одинаковая участь и смерть не уравнивает тех и других. Первые – мученики, невинные жертвы преступного режима; вторые – злодеи (троицкие, радеки, гамарники, косиоры, рудзутаки, ежовы, якиры, каменевы, зиновьевы и пр.) – преступные создатели кровавого режима, получившие то, что они заслужили.
В том же 1937 году в газете «Правда» появилась статья «Церковь в чемодане». Оказывается, по деревням и весям под видом печников, слесарей, плотников ходили бесприютные священники – тайно крестили, венчали, причащали. Судьба таких батюшек в случае доносов была незавидной.
В это время секретарь ЦК Георгий Маленков (принявший перед смертью святое крещение) обратился к Сталину с предложением полностью ликвидировать Московскую Патриархию. Но два фактора удерживали коммунистов от этого: волнения православных балканских народов, выступавших в защиту гонимых в России христиан, и численность верующих в СССР – свыше шестидесяти миллионов. Секретарь Ленинградского обкома партии Киров самый первый поднял вопрос о взрыве Храма Христа Спасителя. А в 1938 году смертельная угроза нависла над главой Русской Церкви митрополитом Сергием (Страгородским). Были арестованы и расстреляны его келейник и родная сестра Александра. А НКВД сфабриковал дело по поводу митрополита, обвиняя его в «церковно-фашистском контрреволюционном заговоре».
В 1939 году между гитлеровской Германией и Советским Союзом был подписан Пакт о ненападении. После этого даже находящиеся в эмиграции церковные деятели поняли, что Гитлер является таким же врагом христианства, как и советские большевики.
В мае 1941 года глава НКВД Лаврентий Берия назначил на 22 августа «варфоломеевскую ночь» всем оставшимся священнослужителям. Казалось, судьба Церкви висела на волоске. Но в воскресенье 22 июня, в день Всех святых, в земле Российской просиявших, началась Великая Отечественная война. Сталин, шокированный внезапным нападением немцев, на несколько дней потерял работоспособность и скрылся у себя на даче. К народу по радио вынужден был обратиться Молотов.
Но в первый же день войны, когда страх и растерянность охватили всю большевистскую верхушку, глава Русской Церкви – митрополит Сергий обратился к народу с посланием, в котором пророчески предсказал, что «враг будет разбит, Господь дарует нам победу и развеет в прах тёмную фашистскую нечисть». В отличие от Сталина, обратившегося к народу только 3 июля, митрополит Сергий сразу нашёл самые точные и нужные слова. Уже 26 июня 1941 года он совершил в Богоявленском соборе молебен о даровании победы русскому оружию.
Однако 7 октября 1941 года последовала эвакуация Московской Патриархии в Ульяновск. Первые дни в городе для митрополита не нашлось места, и он жил на вокзале в небольшом вагончике, и только 30 ноября переселился в маленькую квартиру на окраине города. Здесь он издал несколько патриотических воззваний, которые огромными тиражами разошлись по всей стране. Благодаря им верующие и духовенство развернули широкий сбор денежных средств и драгоценных предметов на нужды обороны. В общей сумме эти пожертвования составили сотни миллионов рублей. Но помимо фонда обороны, Церковь организовала сбор денежных средств и в фонд помощи детям и семьям воинов Красной армии.
С патриотическими воззваниями к пастве обратились и два других митрополита: Ленинградский – Алексий (Симанский) и Киевский – Николай (Ярушевич). Надо особо отметить, что всю ленинградскую блокаду митрополит Алексий пробыл в осаждённом городе, разделив с народом всю тяжесть мучений.
В ноябре 1941 года обстановка стала критической. Враг вплотную подошёл к Москве. Генерал-фельдмаршал фон Бок с колокольни подмосковного храма рассматривал в бинокль улицы и площади Москвы.
У Сталина, очевидно, на протяжении всей жизни происходила мутация. В ноябре 41-го он, бывший семинарист Тифлисской духовной семинарии, уже не был таким воинствующим атеистом, как в двадцатых и тридцатых годах. С его молчаливого согласия столицу стал ежедневно облетать самолёт, на борту которого находилась чудотворная Тихвинская икона Божией Матери. Уже после первого облёта ударили сильные морозы, и вся немецкая техника остановилась. Инициатором этого облёта был начальник штаба советских войск маршал Шапошников (бывший царский полковник). Он никогда не скрывал своих религиозных убеждений. Все знали, что он носит под мундиром нательный крест. Именно по его инициативе впоследствии в армии были введены погоны по царскому образцу и учреждены ордена святых Александра Невского и Феодора Ушакова, а затем – Суворова и Кутузова. Его преемником на этом посту стал сын священника – маршал Василевский.
В начале декабря русские нанесли по агрессору удар такой колоссальной силы, что враг был отброшен на 250, а в некоторых местах на 300 километров. Блицкриг провалился.
После победы под Москвой, в начале 1942 года, появились первые явные признаки смягчения антицерковной политики советского правительства. В газете «Правда» было опубликовано послание Сталину от грузинского Патриарха Каллистрата (Цинцадзе). Таким образом, первые четыре месяца войны заставили многих военных – от генералов до Верховного Главнокомандующего – пересмотреть не только стратегию и тактику военных действий, но и мировоззренческие основы советского патриотизма.
В ноябре 1942-го митрополит Николай (Ярушевич) был назначен членом чрезвычайной государственной комиссии по расследованию немецко-фашистских злодеяний. А епископ Лука (Войно-Ясенецкий), находившийся в далёкой сибирской ссылке, как крупный специалист по хирургии был назначен главным хирургом Красноярского эвакуационного госпиталя. Осенью 1942-го митрополит Сергий поставил его на Красноярскую кафедру, и владыка совмещал управление епархией с хирургической практикой, вернув к жизни сотни раненых бойцов. К этому времени были возвращены из ссылки несколько других архипастырей, а также совершилось несколько архиерейских хиротоний.
Ещё одним актом советской власти, призванным продемонстрировать благосклонное отношение к Православной Церкви, явилось полное прекращение в периодической печати антирелигиозных нападок. Без официального роспуска прекратил своё существование «Союз воинствующих безбожников». Сталин, формируя свою кремлёвскую библиотеку, строго предупредил: «Чтобы никакой атеистической макулатуры!»
Была ещё одна дипломатическая подоплёка изменений правительственного курса в отношении Русской Православной Церкви. Планы президента США Рузвельта объявить войну Германии встретили возражение со стороны американского Совета Церквей, утверждавшего, что Советский Союз – это безбожное государство. Рузвельт поручил американскому послу в Москве собрать и предоставить материал, который бы показал, что положение Церкви в СССР соответствует демократическим стандартам. Конечно, Рузвельт прекрасно знал о реальном положении Церкви в СССР. Но вступление в войну необходимо было оправдать в глазах христианской общественности США.
В это время в России на средства Церкви была сооружена и передана в дар Красной армии танковая колонна имени Димитрия Донского. Эта броневая колонна пополнялась на средства Церкви и в дальнейшем, вплоть до окончательной победы над врагом. «Это знак того, – сказал митрополит Сергий, – что Церковь не оставляет солдат и на поле брани, что она благословляет их и готова участвовать с ними в боях, чтобы добиться освобождения Святой Руси от нашествия иноплеменников». И глубоко знаменательно, что через несколько месяцев наши танкисты именно на этих грозных боевых машинах прорвали сильно укреплённую долговременную оборону противника на 1-м Белорусском фронте.
Другим патриотическим примером служения Церкви своему народу явилось создание на её средства авиационной эскадрильи имени Александра Невского.
Но не только эти взаимоотношения связывали в годы войны Церковь с армией. Здесь была и другая – кровная связь. Каждый священник, имеющий взрослых детей, молясь о спасении воинов, вкладывал в эту молитву и свои личные надежды. А провозглашая «вечную память» павшим на поле брани, многие православные пастыри провозглашали её и своим собственным сыновьям. И это был вклад нашей Церкви в дело Победы, которая ковалась не только на фронте, но зарождалась в тылу, который по условиям войны был тем же фронтом.
Все эти патриотические действия и неустанная забота Церкви о благе Родины и родной Красной армии заставили сталинское руководство по-другому смотреть на её историческую роль. Ибо к этому времени уже не только светские и духовные власти, но и западные союзники поняли, что война против гитлеровской Германии – это схватка двух противоборствующих цивилизаций, в которой фашисты ставили перед собой задачу истребить и покорить все, как они выражались, «неарийские народы».
В конце августа 1943 года коммунистическая власть предложила главе Русской Православной Церкви митрополиту Сергию возвратиться из Ульяновска в Москву. А 4 сентября в Патриархию позвонил представитель Совнаркома и сообщил о желании правительства принять высших иерархов Русской Православной Церкви в любое удобное для них время в течение недели. Митрополит Сергий поблагодарил и выразил пожелание, чтобы визит состоялся безотлагательно. Звонил в Патриархию полковник НКВД Карпов после беседы со Сталиным и по его приказу. Вечером 4 октября 1943 года в Кремле состоялась историческая встреча Сталина и Молотова с тремя русскими митрополитами: Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем). В пользу Церкви были решены буквально все поставленные митрополитами вопросы, а именно: об избрании Патриарха, открытии духовных семинарий, о возвращении оставшихся храмов, печатном органе, резиденции, возвращении ссыльных священников и т.д. Встреча, рассчитанная на два часа, затянулась за полночь. Сталин был в хорошем расположении духа и вспоминал свои молодые годы, проведённые в Тифлисской семинарии. В конце встречи было решено образовать Совет по делам религий и составить заявление для радио и печати. Провожая иерархов, Сталин, как настоящий иподиакон, взял митрополита Сергия за руку и сказал: «Владыко, это всё на сегодняшний день, что я могу для вас сделать».
Таким образом, коммунистическое правительство, разрешив избрание Патриарха, открытие храмов и духовных семинарий, откровенно признало несбыточность большевистских планов о полном разгроме Русской Православной Церкви и устранение её из жизни народа.
8 сентября 1943 года в Москве состоялся Поместный Собор, на котором был избран Патриарх. Им стал Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Сергий. О своём избрании он сообщил всем восточным патриархам и отовсюду получил очень тёплые приветственные телеграммы. В Москве избрание Патриарха вылилось во всенародный праздник. Храмы были переполнены ликующим народом, который не скрывал своей радости.
Вскоре был образован Совет по делам религий при Совнаркоме. Конечно, никакого равенства здесь не было. Просто это был широкий жест безбожной власти к гонимой ею Церкви. За ним стоял трезвый политический расчёт и понимание того, что искоренение религии в СССР – цель утопическая и несбыточная. Предпочтение было отдано иному, более трезвому соображению. А Церковь получила теперь возможность назначать епископов, открывать новые приходы, возобновить духовное образование, печатать церковную литературу. После избрания Патриарха более интенсивными стали контакты Русской Церкви с другими православными и инославными Церквами.
II
На Белгородчине тревожная весть о начале войны быстро достигла самых отдалённых сёл и полевых станов. Уже к вечеру 22 июня слово «война» было у всех на устах. А на второй день войны вся территория чернозёмного края была объявлена на военном положении. Все промышленные предприятия переводились на круглосуточный режим работы. Правда, в начале войны настроение омрачалось только расставаниями с теми, кто уходил на фронт, и сводками, приходившими оттуда. Но до границы было более тысячи километров, и мало кто думал, что боевые действия развернутся на Белгородской земле. Однако фронт стремительно приближался, и в августе немецко-фашистская авиация стала появляться над Белгородом. В связи с призывом мужчин на фронт остро встала проблема рабочих рук в сельском хозяйстве. Мобилизованных всюду заменяли женщины и дети.
19 октября 1941 года немецкие войска вступили на Белгородскую землю, а 24 октября враг вошёл в Белгород. Сразу же был введён строгий учёт местного населения и составлены списки неблагонадёжных. Серьёзным проступком считалось не только самовольное перемещение из одного населённого пункта в другой, но и выход из дома в ночное время. На территории Алексеевского, Грайворонского и Чернянского районов были созданы концлагеря для военнопленных и гражданского населения. Повсюду оккупационные власти утверждали свой «новый порядок» массовыми казнями и зверскими расправами над местными жителями. Более двух с половиной тысяч белгородцев было расстреляно в Дальнем парке (ныне сквер Памяти) и около двух тысяч невинных жертв заживо сожжены в сараях камышитового завода. На базарной площади перед Преображенским собором гитлеровцы установили виселицу, на которой были повешены многие жители города. Весной 1942 года началась отправка молодых женщин и подростков на принудительные работы в Германию. К осени отправки приобрели массовый характер. Только с территории Белгородчины было угнано двадцать две тысячи человек.
В ответ на зверства в шебекинских лесах стали действовать партизаны. Они участвовали в засадах, ходили в разведку в тыл врага и брали «языков». Но к концу 1942 года большинство партизанских отрядов, оставшись без помощи Красной армии, были разгромлены или прекратили активную деятельность. Исключением стал Валуйский отряд, который долго действовал в Волоконовском и Новооскольском районах, выполняя диверсионные задания на железной дороге, а в январе 1943-го участвовал в освобождении Валуек.
Чтобы противостоять советскому руководству, фашисты предлагали верующим открывать заброшенные церковные здания и совершать богослужения о победе «освободителей» от безбожной власти. В издаваемой немцами оккупационной газете «Восход» публиковалось объявление: «24 октября 1942 г. в Белгороде будет праздноваться день годовщины освобождения города от большевиков. По этому случаю состоится торжественный молебен». Или в той же газете: «Под страхом смертной казни немецкое командование требует немедленно прекратить расхищение кладбищенского дома, в котором много строительного материала, могущего быть использованным для военных нужд Германской армии».
Наконец, 1943 год принёс долгожданное освобождение нашего края. Оно досталось дорогой ценой. Лишь в ходе Курской битвы Белгородская земля была тщательно очищена от захватчиков. Боевые действия величайшего сражения на Курской дуге развернулись на территории восьми районов нынешней Белгородской области. С апреля по июль все силы армии и населения были брошены на создание мощных оборонительных сооружений. Они строились на десятки километров в глубину.
Титаническую самоотверженность в труде показали жители Белгородчины при строительстве железной дороги Старый Оскол – Ржава, получившей название «Дорога мужества». Она была построена за 32 дня вместо 60 намеченных по плану. В разгар боёв на Курской дуге по ней началось регулярное движение эшелонов с войсками и грузами.
Немцы сосредоточили в районе Волчанск-Белгород мощные бронетанковые силы в составе дивизий «Райх», «Мёртвая голова», «Великая Германия» и «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Все они были укомплектованы танками новейшего образца «Тигр» и «Пантера». Командующий генерал-фельдмаршал Манштейн, зная из донесения разведки, что путь на Курск по прямой до Обояни представляет мощную оборонительную линию из минных полей, пошёл в обход, на Прохоровку. Здесь 12 июля, в день апостолов Петра и Павла, и произошло самое крупное танковое сражение за всю историю человечества.
Впоследствии было подсчитано, что на один квадратный метр Прохоровского поля приходилось тысяча двести осколков. Наши земляки-белгородцы показали в схватке с фашистами многочисленные примеры мужества и отваги. Тысячи из них отмечены правительственными наградами, 195 человек удостоены звания Героя Советского Союза, а 15 стали полными кавалерами ордена Славы.
В день праздника Почаевской иконы Божией Матери, 5 августа 1943 года Белгород был полностью освобождён от немецких оккупантов. В полночь 5 августа в честь освобождения Орла и Белгорода в Москве прозвучал первый за годы войны торжественный орудийный салют.
Из белгородских священников того грозного времени вспоминается протоиерей Кирилл Романович Волошенко. Он прошёл всю войну, принял участие в Курской битве, имел многие боевые награды. После войны отец Кирилл служил во Владимирском храме деревни Первая Ольшанка Губкинского района. Он прожил долгую жизнь, и вся она была наполнена трудами и заботами о благе Церкви и людей. Умер о.Кирилл осенью 1996 года в возрасте 91 года.
26 июля 2001 года на 77-м году отошёл ко Господу старейший священнослужитель нашей епархии, ветеран Великой Отечественной войны протоиерей Александр Васильевич Перекрёстов. В марте 1944 года в сражении на 3-м Белорусском фронте он получил тяжёлое ранение. Но остался жив. После лечения в госпитале вернулся в родное село. 8 июня 1952 года, в день Святой Троицы, в Покровском соборе г. Воронежа был рукоположен в сан диакона, а через неделю – и в сан священника. Более 30 лет он служил в Красногвардейском районе.
Иван Дмитриевич Жуков всю войну был в действующей армии. Его ратные подвиги отмечены многими наградами. А после войны Иван Дмитриевич стал настоятелем Вознесенского храма в селе Щербаково Алексеевского района.
Похожая судьба и у священника Ровеньского района Владимира Николаевича Ключарёва. За мужество и отвагу, проявленные на полях сражений, Владимир Николаевич был награждён орденом Славы III степени и многими медалями.
А скромный военный хирург полевого госпиталя Леонид Поляков с 1959 по 1962 год был епископом Курским и Белгородским.
Молодым лейтенантом ушёл на войну настоятель Богоявленского храма в селе Подсереднее Алексеевского района отец Григорий Карпов. На себе испытал он все тяготы фронтовой жизни. О своей вере никому никогда не рассказывал, но Господь всегда был с ним в самых тяжёлых боях. Войну закончил в звании майора в Кенигсберге. Имеет 20 орденов и медалей. А священнический сан бывший фронтовик принял только в семидесятые годы. Каждый год в день Победы шёл служить панихиду по всем не вернувшимся с войны.
В трудные годы военного лихолетья на Курско-Белгородской кафедре находился епископ Питирим (Свиридов). Когда война против фашистской Германии завершилась, владыка Питирим обратился к своей пастве с призывом усилить помощь инвалидам войны, вдовам и сиротам погибших воинов. И сам вносил на их нужды десятки тысяч рублей от епархиального свечного завода. Приближалась Победа, и 8 мая владыка обратился к епархиальным священникам с призывом совершать поминовение погибших воинов, узнавать имена павших героев и вносить их в церковный синодик на вечную память.
В те майские дни победного 45-го Святейший Патриарх Алексий I в своём пасхальном послании писал, что пробил последний час фашистской Германии. Разбита и сокрушена сила её. Она повержена в прах. И знамя Победы развевается над вражьей страной. Миллионы людей отдали временную жизнь в надежде воспринять жизнь вечную. И мы никогда не перестанем молиться о них. Как гроза очищает воздух от зноя, так и война очищает души человеческие, заставляя их обращаться в Богу.
И это действительно так. Сегодня, когда открываются архивы, мир узнаёт о всё новых и новых фактах, подтверждающих эти слова, фактах, которые связывали тогда наших воинов с Небом. И о некоторых из них надо поведать непременно.
4 февраля 1943 года после Сталинградской битвы Василий Чуйков – «окопный генерал», как называли его солдаты, отслужил благодарственный молебен в чудом сохранившемся храме и первый в разбитом Сталинграде возжёг свечу перед Казанской иконой Божией Матери. Он говорил, что «люди только начинают войны, а заканчивает их Господь Бог». В том же 43-м году его мама, престарелая крестьянка Елизавета Фёдоровна, ездила в Москву, добилась приёма у Калинина и ходатайствовала перед ним об открытии православного храма в её родном селе. После смерти Чуйкова в его архиве нашли им самим написанную в осаждённом Сталинграде просьбу-молитву: «О, Великий Боже, могущий ночь в день превратить! Всё трудное сделай для меня лёгким и помоги мне».
Внучка московского протоиерея, комсомолка Зоя Космодемьянская, как и её родной брат, были посмертно удостоены звания Героя Советского Союза.
Маршал Победы Георгий Жуков в апреле 45-го с молитвой возжёг лампаду в православном храме Лейпцига, и её горение поддерживается до сих пор.
А сын священника – маршал Василевский стал дважды Героем Советского Союза за русскую и японскую войну.
В блокадном Ленинграде голодные, обессиленные люди ежедневно приходили с молитвой к часовне Ксении Петербургской и усыпальнице Иоанна Кронштадтского. Начиная с 1943 года, на богослужениях митрополита Ленинградского Алексия часто присутствовало командование Ленинградского фронта во главе с генералом Говоровым (бывшим колчаковским ротмистром). Митрополит Алексий делал всё возможное, чтобы службы совершались каждый день. Не обращая внимания на артобстрелы, он часто посещал пешком городские храмы и больницы, беседовал с духовенством и народом, ежедневно отпевал десятки умерших ленинградцев. Двери его небольшой квартирки всегда были открыты для всех. Впоследствии он со слезами расказывал, как на Пасху 1942 года верующие ленинградцы вместо пасхальных куличей освящали кусочки чёрствого блокадного хлеба.
Сегодня мы всё больше узнаём о тех бойцах, которые давали обещание на передовой, в пекле боя: «Если останусь живой, буду служить Богу». Вот почему в первые послевоенные годы среди поступавших в духовные семинарии было так много фронтовиков. Один из них – легендарный защитник Сталинграда – сержант Павлов после войны принял монашество и долгие годы был духовником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.
Приняли молитвенное участие в деле Победы и святые Царственные Мученики. 17 июля 1944 года, в день убиения Царской семьи, по улицам Москвы прошло мрачное шествие пленных фашистов. Многим старым москвичам ещё памятен тот печальный «немецкий парад», которого гитлеровцы так жаждали в 41-м, когда во всю ширину проспекта медленно и понуро шли пленные враги под присмотром редкого конвоя с дореволюционными трёхлинейками наперевес. Шествие это казалось бесконечным. Десятки тысяч германских солдат, офицеров и генералов шли тогда по улицам столицы, а за ними ехали машины с водой, поливали и чистили щётками мостовую. А произошло это, как уже говорилось, 17 июля 1944 года, в день убиения Царственных Мучеников в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге, атеистический музей в котором был закрыт по указанию Сталина в победном 45-м. И военные историки считают, что основной вклад в Победу внесли солдаты, которые родились и выросли в годы правления Царя-Мученика Николая II.
Уже в конце 1943 года никто не сомневался в грядущей победе. Для наших бойцов, офицеров и генералов уже были учреждены многие награды – ордена и медали, ибо к этому времени гитлеровцам был нанесён целый ряд сокрушительных ударов под Москвой, Сталинградом и на Курской дуге. Был форсирован Днепр и взят Киев. Эти победы говорили не только о мужестве наших воинов, но и о высоком военном искусстве высшего командного состава. Поэтому было принято решение об учреждении особого, самого драгоценного ордена – Ордена Победы. Его получили наши военачальники Конев, Рокоссовский, Говоров, Толбухин, Малиновский, Тимошенко, Мерецков и Антонов. А Сталин, Жуков и Василевский были удостоены этой награды дважды. Утверждая статус этого ордена, Сталин сказал: «Бриллиантов не жалеть».
В июле 1945-го во Франкфурте-на-Майне маршал Жуков вручил этот орден командующему союзными англо-американскими войсками генералу Эйзенхауэру. С волнением приняв сверкающий алмазами орден, а по сути дела, произведение искусства, американский генерал сказал: «Я поражён такой бесценной наградой вашего правительства и польщён тем, что получаю этот орден из рук маршала Жукова».
В пасхальные майские дни 45-го заканчивалась война – самая трудная, кровопролитная и долгая. Вместе с ней заканчивалось существование одной из самых дьявольских и тоталитарных систем на земле. Окончания этой страшной войны напряжённо ждали миллионы людей в городах и деревнях, на заводах, фабриках и в лазаретах, пытаясь угадать, вычислить этот долгожданный день.
2 мая прекратились военные действия в Берлине. Логово врага было повержено. Над рейхстагом развевалось Победное знамя. Но ещё продолжалось сопротивление немцев в Чехословакии. Туда, на подавление мощной эсэсовской группировки была брошена армия Конева. И 6 мая, в день Георгия Победоносца, совпавший с Пасхой – с победой жизни над смертью, из Праги раздался долгожданный звонок: «Немцы прекращают сопротивление. Сдаются. Выбросили белый флаг».
И Жуков, человек с железной волей и стойкостью, заплакал и сказал: «Тысяча четыреста восемнадцать долгих дней и ночей...»
7 мая он договаривался с союзниками о совместном подписании акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии, а 8-го стали съезжаться делегаты стран-победительниц: Англии, Франции и Соединенных Штатов Америки. В ночь с 8 на 9 мая документ о капитуляции был подписан.
Никто в эту ночь ни в Европе, ни в России не спал. Люди напряжённо ждали. Наконец, по радио стали передавать: «Слушайте важное правительственное сообщение». И когда взволнованный голос Левитана стал говорить о капитуляции Германии и окончании войны, люди, ещё не дослушав, с криками «Победа!» стали выскакивать на улицу, подбегать к дверям соседей, кричать в открытые окна. Всё, что спрессовалось за долгие годы войны, вдруг вырвалось наружу. Пружина разжалась. Взрыв эмоций произошёл не в одном доме, не в одном районе или городе, а по всей стране одновременно, и «детонация» была огромная. Каждый человек, каждая семья, каждая группа людей заряжалась радостью друг от друга. А столица нашей Родины превратилась тогда в какой-то бесконечный поток ликования. Многие были в Москве в гостях или проездом – из госпиталя, из воинской части, из эвакуации. Каждый хотел обнять всех, и все – его, особенно, если это был человек в военной форме.
Бурный поток радости начался на Красной площади ещё ночью и продолжался более суток. Ненавистный Гитлер был разгромлен. На улицах Москвы пели Клавдия Шульженко и Лидия Русланова. На Театральной площади выступал утёсовский оркестр, дирижировал сам Леонид Утёсов. Его музыкантов – знаменитых «весёлых ребят» – захлёстывали эмоции. Все сразу помолодели. Оркестр стряхнул 10 лет и заиграл, как в 1935-м. Несмолкаемой радости добавил в небе вечерний победный салют.
Народ чувствовал, что именно он стал победителем страшного, сильного и умного врага. Эта Победа складывалась из многих факторов, и первый из них – это великая любовь народа к своей Родине. Война не обошла стороной ни одну нашу семью. Каждый человек имел свой личный счёт к немцам за погибших отцов и матерей, жён и детей, сестёр и братьев. Эта ненавистная война наконец закончилась. А ведь казалось, что она длится целую вечность. И вот – Победа!
И 24 июня, в день Святой Троицы, в Москве на Красной площади состоялся Парад Победы. Ровно в 10 часов утра, под бой кремлёвских курантов, из ворот Спасской башни выехал на белом коне победный Георгий – Маршал Советского Союза Жуков. И вместо «Интернационала» военный оркестр торжественно грянул «Славься» Михаила Глинки. Это был высший миг торжества. Двинулись сводные полки всех фронтов и флотов. Шли все – и живые, и мёртвые, бывшие в эту минуту единым целым. И не советские гимны, а русское «Славься» ликовало тогда над Кремлём. По воспоминаниям Жукова, это был самый счастливый день в его жизни. В самом сердце Москвы гитлеровские знамёна и штандарты были брошены наземь и многие недели, как прах, топтались ногами победителей.
Кто-то скажет: все приведённые даты – и 17 июля, и день Святого Георгия, и Пасха, и Троица – это просто случайное совпадение. Но у Господа ничего случайного не бывает. В Его деснице все времена и сроки, которые Ему Одному только ведомы. И этими датами Господь засвидетельствовал духовное значение подвига России в Великой Отечественной войне.
Ведь Россия, какая бы она ни была – царская, советская, демократическая, – всё равно оставалась и остаётся для Запада врагом номер один. Она не вписывается в планы «мировой закулисы» по установлению глобального контроля над земным шаром. Американских и европейских обывателей уже давно удалось превратить в «зомби» – примитивных и легко управляемых. А русских – не получается. Они сохраняют свои национальные особенности, а главное – Православную веру. Да, самодержавной империи больше нет. Но Россия по-прежнему остаётся мировым оплотом Православия. Сломать её пытались ещё со времён древних: татаро-монголы и псы-рыцари, польские интервенты и Карл XII, Наполеон и Ватикан с орденом иезуитов, гитлеровская Германия и милитаристская Япония. Не получилось. В 1812 году не получилось. В 1825 году на Сенатской площади не вышло. В 1905 году опять не вышло. Потому что «Россия на протяжении столетий была подобна могучему дереву, которое только гнулось под тяжестью военных бурь, но ни разу не сломалось. Потому что у этого дерева была здоровая сердцевина – Святая Православная Вера» (Святитель Филарет (Дроздов)).
Да и Советский Союз удалось взорвать отнюдь не с первой попытки. И в нём наш народ преодолевал тяжелейшие испытания: победил в страшной войне с фашистами, не позволил националистам раздуть гражданские войны на Украине и в Прибалтике, выдерживал противостояние со всем западным миром в рамках «холодной войны» и развалился только в 1991 году при помощи агентов влияния.
Поэтому ни у одного народа Земли нет такой драматичной и великой истории, как у народа Великорусского! А это значит, что ни один народ мира так не стремился в Новый Иерусалим, в Царство Небесное, как народ Русский. Всей глубиною сердца он принял и полюбил Господа Иисуса Христа, Его Пречистую Матерь и всё, чему Они научили народ. Поэтому, несмотря ни на какие грядущие испытания, русский путь ещё не пройден. История России ещё не закончена!
Протоиерей Леонид КОНСТАНТИНОВ,
Почётный настоятель Николо-Иоасафовского собора г.Белгорода