По итогам выборов в Молдавии у власти – ценой манипуляций и де-факто лишения права голоса молдавских граждан в России – удержалась непопулярный прозападный президент Майя Санду. В Грузии власть сохраняет правящая партия «Грузинская мечта», победившая на выборах вопреки вмешательству ЕС и США. Голосование показало выветривание евроатлантической утопии, заменившей более тридцати лет назад утопию коммунистическую. Избиратели всё более отчетливо посылают запрос на стабильность, но за эту привилегию предстоит жёсткая борьба, полагает Вячеслав Сутырин.
Новизны ситуации придаёт непризнание выборов в Грузии Европарламентом, решение грузинских властей приостановить до 2028 года переговоры о вступлении в Евросоюз и заявление Госдепа США о приостановке стратегического партнёрства с Тбилиси. Всё это – на фоне массовых беспорядков.
Грузия стала вторым после Белоруссии постсоветским государством, ограничившим переговоры с Евросоюзом. Да, в случае Белоруссии в 2020 году речь шла об участии в программе ЕС «Восточное партнёрство». Однако причины в обоих случаях схожи – вмешательство Запада во внутриполитические процессы и попытка привести к власти оппозицию неконституционным путём.
Непроходные выборы
В голосованиях стало заметно ослабление веры в евроинтеграцию значительной части населения Молдавии и Грузии. Десятилетие назад эти страны одними из первых подписали соглашения об ассоциации с ЕС.
Конечно, вера эта никогда не была массовой. В Молдавии президентские выборы в 2016 году выигрывал социалист Игорь Додон.
Впрочем, если бы обслуживающие прозападную элитную группу Молдавии социологи предвидели, что «еврореферендум-2024» в стране окончится столь неубедительно, едва бы его стали проводить. Большая часть жителей Молдавии фактически высказались против. Вытянуть на минимальный перевес «за» удалось при помощи организации массового голосования молдаван в западных странах.
Что касается Грузии, то здесь ожидания прозападных сил тоже оказались обмануты. Угрозы ЕС лишить Грузию не только грантов, но и статуса кандидата в Евросоюз, были призваны заставить избирателей голосовать за европейский выбор, то есть против вероотступников из «Грузинской мечты». Последняя разочаровала Запад не столько даже еретическими законами о прозрачности иностранного влияния и запрете пропаганды ЛГБТ-сообщества (движение признано экстремистским и запрещено в РФ) – это был повод. Главной причиной раскола стал отказ Грузии примкнуть к фронту против России – ввести санкции и, как недавно заявил создатель «Грузинской мечты» Бидзина Иванишвили, быть готовой уйти в лес воевать.
В Молдавии, где прозападная группа контролирует госаппарат, решили сделать хорошую мину при плохой игре и крепить евровыбор цензурой СМИ и административным ресурсом. В Грузии, где Запад не контролирует госаппарат, он выбрал открытую борьбу против отступников, напоминающую чем-то украинский майдан 2013–2014 годов. Только если Виктор Янукович всегда обозначался Западом как «пророссийский», то «Грузинская мечта» всегда была «прозападной». Несколько лет назад именно «мечтатели» добились «безвиза» от с ЕС и включили евроатлантический курс в конституцию.
Евроатлантическая утопия
Постсоветское пространство переживает сегодня крупнейшие со времён распада СССР трансформации. Они охватывают не только вооружённое противостояние на Украине, борьбу за создание альтернативной финансово-логистической архитектуры, рост активности внерегиональных игроков, – есть и третье измерение – психологическое.
Речь идёт не об идеологии, в центре которой находится утопия, с греческого – «место, которого нет». Реализация утопии невозможна по определению. Но она служит доминантой, подпитываясь потребностью людей верить в будущее.
После 1991 года выработавшая свой ресурс коммунистическая утопия в странах региона уступила сцену утопии капиталистической, которую воплощали США и ЕС.
Евроатлантическая утопия (именно утопия, а не официальные лица ЕС и США) обещала вхождение в состав Запада. Словосочетание «третий путь» вызывало нескрываемое раздражение: был только один путь – западный. На протяжении десятилетий политические режимы в постсоветских странах подвёрстывали свою политику под этот миф массового сознания.
Конечно, не все граждане стремились на Запад. Большинство людей энтузиазма не испытывало или выступало против. Например, Юго-Восток Украины до начала репрессивной украинизации в 2014 году. Однако их противники были идеологически мотивированы, заряжены утопией и грантами на активную борьбу.
Дух времени повелевал двигаться на Запад, преобладало ощущение безальтернативности. Не только иждивенческие (НПО стали проводниками крупных финансовых потоков), но и идеологические установки элит и активного меньшинства позволяли десятилетиями игнорировать мнение инакомыслящих.
Постсоветские общества позволяли случиться «цветным революциям» и смирялись с новым начальством. Политические силы внутри стран были разделены на радикальных западников, требовавших входить в Запад вопреки любым обстоятельствам, и «прагматиков», выступавших за «многовекторность». По сути, то же движение на Запад, но осторожное – дабы сохранять российские преференции как можно дольше.
Так, политика в отношении России Виктора Ющенко и Виктора Януковича резко контрастировала, точка назначения была общей – Запад. Молдавские «коммунисты-прагматики» в лице президента Владимира Воронина отказались под давлением США подписывать меморандум Дмитрия Козака по урегулированию приднестровского конфликта в 2003 году. Эдуард Шеварднадзе тоже двигался на Запад, но более осторожно, чем «революционеры» во главе с Михаилом Саакашвили.
Постсоветская антиутопия
По мере приближения глобальной «империи» Запада к границам постсоветских провинций утопия теряла флёр. Для постсоветских стран вместо членства в ЕС было в 2009 году запущено «Восточное партнёрство». Оно предполагало подготовку к ассоциации с ЕС – открытие внутреннего рынка, перевод техстандартов и внешней политики на рельсы ЕС, но без членства.
В 2013 году случилась развилка. Азербайджан, Армения, Белоруссия и Украина – четыре из шести участников «Восточного партнёрства» – отказались подписывать соглашение об ассоциации c ЕС. Спустя несколько месяцев на Украине произошёл госпереворот, и новые власти подписали соглашение с ЕС.
Сегодня Азербайджан, Армения и Белоруссия, при всех сложностях, сохранили свой суверенитет. Им удавалось пока избегать дестабилизации и кровавой гражданской междоусобицы.
Конфликт вокруг Нагорного Карабаха изначально имел застарелый межэтнический характер, не был связан с евроинтеграцией. Однако проигранная Арменией Вторая карабахская война случилась в 2020 году, два года спустя после прихода к власти Николы Пашиняна, ориентированного на Запад.
Белоруссия едва не стала жертвой гражданского противостояния в 2020 году, но удержала при помощи Россию ситуацию в конституционном русле и заморозила участие в программах Евросоюза.
Страны, отошедшие в орбиту Евро-Атлантики – Грузия, Молдавия и Украина – стали странами победившей утопии. На Украине победа обернулась гражданской войной, куда постепенно оказались втянуты мировые державы. Киев потерял значительную часть территорий, включённых большевиками в состав УССР. Грузия после агрессии Саакашвили утратила Абхазию и Южную Осетию. Сегодня Молдавия и Грузия балансируют на краю пропасти втягивания в украинский кризис.
Воплощение утопии по законам жанра обернулось антиутопией.
Надежды «бархатных революций» рубежа 1990-х годов сменились расколами «цветных революций» и кровью внутренних гражданских междоусобиц с втягиванием великих держав.
Суверенная контрреволюция?
Перерождение евроатлантической утопии в странах, которые десять лет назад считались «отличниками» евроинтеграции, имеет комплексные причины – обманутые ожидания, экономические проблемы, культурные мутации западных обществ. Но наиболее зримые обстоятельства связаны с американской политикой на Украине.
Украина стала полигоном для американской стратегии, сформулированной советником президента США по нацбезопасности Джоном Салливаном: помогать странам защищать себя, «не отправляя американских солдат на войну». Создавать угрозу и наносить ущерб соперникам США чужими руками и жизнями. У победивших утопий не оказалось иной роли, кроме инструментальной – борьбы с Россией.
По всей видимости, прозападная грузинская власть позволяет себе дерзость неповиновения Западу, так как речь идёт о её выживании. Стоит сделать первый шаг – и начнётся сползание в воронку противостояния: антироссийские санкции, затем военно-техническая поддержка Киева, далее предоставление территории для противодействия РФ и наконец – конфликт. В какой-то момент на этом пути в пропасть «мечтателей», которым Запад не простит смелости, заменят радикалы.
Президент Грузии Саломе Зурабишвили назвала решение премьер-министра Ираклия Кобахидзе от 28 ноября заморозить переговоры с ЕС до 2028 года «конституционным переворотом». При этом Зурабишвили отказалась уходить в отставку по истечении своих полномочий (украинский опыт тиражируется). О перевороте заявляют соратники Саакашвили, к которым относится и экс-посол Франции в Грузии Зурабишвили, которые сами совершили свой «цветной» переворот в 2003 году.
То есть сегодня речь идёт о «перевороте против переворота» – контрреволюции, или попытке вернуться к нормальности.
Если принять эту логику, то в Грузии происходит контрреволюция большинства, отдавшего свой голос на выборах против войны.
Причины этой контрреволюции коренятся в усталости от растущих геополитических рисков и нестабильности, порождаемой перманентной «мировой цветной революцией» и связанными с ней конфликтами.
В американском экспертном сообществе существует взгляд на украинский кризис как «прокси-мятеж остального мира против Запада». С этой точки зрения Грузия вслед за Россией на своём уровне делает то же самое – бросает вызов США, требуя признать за собой право на суверенитет. К этому, похоже, тяготеет и большинство молдавских избирателей.
Даже с учётом смены администрации в США «Грузинская мечта» останется проблемой для Запада, так как прокладывает забытый третий путь, пытаясь выскочить за флажки антиутопии. Это может стать привлекательным для других постсоветских стран, не желающих быть инструментом конфликта с Россией.
Прощание постсоветских стран с евроатлантической утопией не будет простым или быстрым, особенно там, где она пустила корни. Грузии выстоять будет непросто. Однако бороться предстоит в меняющемся мире с укрепляющимися альтернативными центрами силы. Платформы, подобные БРИКС+ или консультативной группе «3+3» с участим закавказской тройки стран, а также России, Ирана и Турции, могут оказаться кстати.
Преодоление утопического мировоззрения возможно через прививку реализма, без которого невозможна стабильность. Впрочем, реализм не отрицает мечты, даже нуждается в ней.
Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.