Из-за хайпа в отношении военного аспекта Договора о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве между Россией и КНДР в тени остались интересные формулировки, которые обязывают стороны не заключать с третьими государствами соглашения, направленные против интересов друг друга и не принимать участия в таких действиях. О том, что может измениться на корейском направлении с появлением этого документа, пишет Георгий Толорая, заведующий Центром российской стратегии в Азии Института экономики РАН, главный научный сотрудник ИКСА РАН.
До недавнего времени российско-северокорейские отношения регулировалось Договором о добрососедстве и сотрудничестве 2000 года, а также подписанными на высшем уровне Пхеньянской и Московской декларациями 2000 и 2001 годов, которые корейская сторона считала даже более важными. Надо честно сказать, что стороны не были чрезмерно скрупулёзны в их выполнении: Россия присоединилась к небывало суровым санкциям в отношении КНДР и не скупилась на довольно жёсткие формулировки касательно ракетно-ядерной программы КНДР, а северокорейцы не спешили с нами консультироваться по важным для нас вопросам, как это было предусмотрено документами.
Однако начавшийся в 2023 году на фоне поддержки КНДР российских военных усилий на Украине беспрецедентный взлёт отношений потребовал нестандартных шагов. Одним из них стало подписание необычного для нынешней эпохи оборонительного пакта, выдвигающего связку Россия – КНДР на ключевую роль в мировой политике. Более того, в отличие от многих других договоров, этот явно не оставался на бумаге ещё до вступления в силу (4 декабря 2024 года).
Подписание договора о взаимной военной помощи произвело шоковое впечатление. Некоторые – и не только наши враги в Европе, но и злополучный южнокорейский президент Юн, бредящий «северокорейской угрозой» (и даже использовавший её для мотивировки своего неудавшегося военного переворота), – объявили российско-северокорейский договор «прямой экзистенциональной угрозой миру во всём мире». Юн решил «наказать» Москву, введя новые санкции и пригрозив начать прямые поставки оружия Украине. На Западе сочли, что новое качество отношений с Россией позволит КНДР «осмелеть» и вести себя «более агрессивно».
Чего опасаются противники КНДР? Прежде всего получения ей от России взамен поставок боеприпасов современных оборонных технологий и образцов, а также приобретения её войсками реального боевого опыта.
Между тем в самом договоре стороны констатировали приверженность целям и принципам Устава ООН, а также другим общепризнанным принципам и нормам международного права. Также предусмотрены механизмы консультаций и правовые процедуры, не позволяющие автоматизма в решении вопросов войны и мира. Да и сама статья 4, которая вызвала настоящую истерику в ряде стран, практически повторяет аналогичные статьи американо-южнокорейского и северокорейско-китайского договоров. Не помогли и наши разъяснения, что «если никто не собирается нападать на КНДР, то, соответственно, нет необходимости задействовать положения данной статьи».
Впрочем, в реальности оказалось, что положения данной статьи могут быть применимы не к гипотетическому случаю нападения на КНДР, когда помощь должна была бы оказать Россия, а к обратной ситуации. Вторжение украинских войск на российскую территорию в Курской области в августе 2024 года является именно тем случаем, когда данная статья может быть задействована, если КНДР в соответствии со своим законодательством примет решение об оказании России поддержки. Однако пока этого сделано не было. Обращений от России и ответов КНДР не зафиксировано. Воинских формирований КНДР в России нет. Даже если поверить слухам о наличии северокорейских граждан, никто не видел их в военной форме КНДР в формате боевых единиц. Да и совместные учения или парады с их участием даже и в официальном качестве (о чём говорилось вслух) никакими резолюциями ООН не запрещены, если они не получают дохода или не проходят курсов военного обучения.
Из-за хайпа в отношении военного аспекта в тени остались интересные формулировки в договоре, которые обязывают стороны не заключать с третьими государствами соглашения, направленные против интересов друг друга и не принимать участия в таких действиях. Широкие трактовки допускают положение о том, что «стороны не допускают использования своей территории третьими государствами в целях нарушения суверенитета, безопасности, территориальной неприкосновенности другой стороны». Особенно важно, что стороны договорились помогать друг другу в противодействии незаконным санкциям, прилагать усилия для снижения рисков, устранения или минимизации прямого и косвенного воздействия таких мер и по ограничению распространения информации, которая может быть использована третьей стороной для санкций.
Наряду с обязательствами о поддержке друг друга в ООН и других международных организациях весьма многозначительно выглядит намерение о создании «механизмов по проведению совместных мероприятий в целях укрепления обороноспособности в интересах предотвращения войны и обеспечения регионального и международного мира и безопасности», намекающее на возможность участия в системах коллективной безопасности. Российские представители указывают, что договор «внесёт позитивный вклад в поддержание баланса сил в регионе на основе принципа неделимости безопасности, снижения риска рецидива войны на Корейском полуострове, в том числе с применением ядерных средств, и в целом закладывает основу для построения новой евразийской системы безопасности… не направлен против третьих стран, призван снизить риски эскалации на Корейском полуострове, в том числе ядерной, но не содержит никаких тайных пунктов».
Можно представить себе участие сторон договора в коллективных дипломатических действиях, тем более что Россия всегда оставалась поборником многостороннего формата дипломатического урегулирования на Корейском полуострове с учётом законных интересов всех вовлечённых сторон.
В условиях противоборства между КНДР и РК на фоне формирования военно-политического треугольника США – Япония – Южная Корея, бесконечных антисеверокорейских учений в Южной Корее и вокруг неё, а также непредсказуемой политической ситуации в самой РК, на исходе 2024 года столкнувшейся с небывалым политическим кризисом, стоит подумать об инициативных действиях на этот счёт. Такую возможность, может, например, предоставить начало новой американской администрацией корейской политики «с чистого листа». Несмотря на растущую конфронтацию с США, приобретшую в некоторых локациях уже и военное измерение, Москве стоит искать возможности не усугублять противоборство там, где оно не выгодно ни одной стороне. К числу таких случаев относится корейская проблема.
Ни Москва, ни Вашингтон, ни Пекин не хотят того, чтобы ситуация тут обострилась до степени катастрофического военного столкновения. Не заинтересованы они и в гонке вооружений, в том числе ядерных.
Почему бы трём ответственным членам СБ ООН – США, КНР, РФ – не обсудить положение дел под углом поиска совпадений, пусть на основе «наименьшего общего знаменателя», общих оценок и решений, согласия о том, что можно сделать? А потом не привлечь к такому дипломатическому диалогу и две Кореи? Такой формат 3 + 2 + ООН помог бы найти альтернативы росту напряжённости и выработать рецепты её ослабления, снижения рисков и сокращения военных потенциалов.
В договоре основное место занимают статьи «рамочного» характера. Стороны «активно поощряют совместные исследования в области науки и технологий, включая такие сферы, как космос, биология, мирная атомная энергия, искусственный интеллект, информационные технологии и иные». Для преодоления узости базы экономического взаимодействия можно бы пойти на инициацию какого-либо крупномасштабного, символичного и долгосрочного проекта – например, построить в КНДР атомную электростанцию по российскому проекту, в соответствии с подписанным в 1985 году соглашением между СССР и КНДР, которое действует до сих пор, хотя после распада СССР работы были свёрнуты. Создание ядерных энергетических мощностей признано специалистами единственным путём долгосрочного решения энергетической проблемы КНДР (в Южной Корее более 30 АЭС).
Сегодня в результате роста торговли, особенно корейского экспорта, могут быть изысканы средства на это, в том числе кредитные. Строительство АЭС, а также сопутствующая модернизация электросетей были бы крайне важны для экономики КНДР и выгодны для российской атомной отрасли, это сформировало бы основу для долгосрочного стратегического сотрудничества. С учётом гуманитарного измерения и мирного характера программы существуют различные способы осуществлять это в контексте санкций ООН. В частности, если рассматривать такие проекты как имеющие гуманитарную направленность, они подпадают под соответствующие изъятия из санкционного режима.
Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.