Руководитель магистерского профиля «История Древней Церкви» Андрей Юрьевич Виноградов уже несколько лет преподает в Сретенской духовной академии. О том, почему будущему пастырю так важно знать то, чем жили ранние христиане, говорим с Андреем Юрьевичем в рамках цикла бесед, приуроченных к 25-летию Академии.
– Андрей Юрьевич, расскажите, как Вы пришли в Сретенскую академию, кто Вас пригласил, каково было Ваше первое впечатление?
– Меня пригласил владыка Амвросий и предложил создать новую программу на выбор: «История Древней Церкви» или «История Поместных Церквей». Но на самом деле мое знакомство со Сретенской семинарией началось немного раньше, потому что за несколько лет до этого я читал здесь курс, посвященный христианским апокрифам и агиографии, по приглашению отца Михаила Желтова. Но это был, скорее, случайный эпизод.
Что касается впечатлений, то, конечно, меня поразил уровень технического оснащения семинарии: интерактивные доски, технические средства для обучения, библиотека и ее наполнение – в целом, общий комфорт для преподавания. Кроме того, мне очень понравилось человеческое отношение: ни в одном вузе, где я преподаю, а преподаю я много где, нет преподавательской с всегда готовыми бутербродами, печеньем и кофе для преподавателей. Это отмечают, например, члены экзаменационной комиссии, когда во время экзамена к ним подходили и спрашивали: «Желаете ли чай или кофе?» Такого нигде больше, кроме Сретенской академии, нет. И эта общая атмосфера заботы о преподавателях была для меня новшеством, которое мне очень приятно.
– Можно сказать, что Сретенская академия очень радушно относится к преподавателям и бережет их?
– Да, я должен сказать, что здесь индивидуальный подход к преподавателям. Поскольку мы создавали программу заново, то приглашали ведущих специалистов из других вузов и даже из Академии наук. У каждого преподавателя есть какие-то свои особенности, личные моменты, и каждый раз Академия это учитывала и шла навстречу пожеланиям по расписанию. Надо отметить, что Академия была на высоте всегда.
– А что скажете об образовательном процессе? Какие особенности Вы отмечаете для себя?
– Мне трудно говорить обо всем педагогическом процессе в Академии, поскольку я работаю только в рамках своей программы и немного связан со аспирантурой, но, в общем и целом, конечно, надо отметить, что здесь, по сравнению со другими вузами, светскими, в первую очередь, есть большая четкость в расписании дня, начиная с утренних молитв, через трапезы и вплоть до конца дня. И, конечно, различие в том, что студенты в духовном вузе более дисциплинированны, не говоря о том, что хамства или чего-то подобного тут не услышишь. Когда занятие начинается с молитвы, человека это дисциплинирует.
Когда занятие начинается с молитвы, человека это дисциплинирует
Различие же в том, что студенты в светских вузах несколько более свободны: они не живут в стенах этого заведения, 24 часа в сутки там не находятся, и в этом смысле у них есть больше свободного времени для занятия наукой, в то время как у сретенских студентов практически весь день расписан.
– Вы преподаете исторические дисциплины. Чувствуете ли от студентов заинтересованность, как от будущих ученых?
– Первая моя идея, когда я пришел в Сретенскую семинарию, состояла в создании такой программы, которой нет нигде в России, чтобы, соответственно, привлечь лучших студентов. Но теперь я выработал такой принцип: слава Богу, если мы в год выпустим действительно одну очень сильную работу и пару неплохих. К сожалению, далеко не все студенты радуют, но к этому надо добавить обстоятельства, которые связаны с церковной жизнью: кто-то рукоположился, кого-то куда-то отправляют, кто-то женился, чтобы рукоположиться, рождаются маленькие дети, учиться сложно. Это все, конечно, усложняет учебный процесс, но я могу сказать, что, когда в прошлом году в Сретенской духовной академии была проверка Учебным комитетом, студенты нашей программы получили самый высокий средний балл по Академии.
– При каких обстоятельствах получается написать ту самую сильную работу, про которую Вы говорите? Отчего это зависит? Это заинтересованность студента и внимательность его научного руководителя?
– Прежде всего это, конечно, личные качества студента, его заинтересованность, мотивированность, а также наличие некоторого опыта, большего, чем только обучение в Академии. Например, автор одной из лучших работ прошлого года учился до этого в университете за рубежом.
Конечно, очень важно найти научного руководителя, потому что работа рождается во взаимодействии студента и научного руководителя. У нас представлены лучшие специалисты Москвы по истории Древней Церкви, и, конечно, они готовы работать с нашими студентами, но иногда я вижу, что их требования бывают слишком высоки для студентов духовных заведений, далеко не все справляются. Многие преподаватели тут приходят в отчаяние, но многие из них не сдаются и продолжают очень активно работать со студентами, можно сказать, пишут вместе с ними работы.
Идеальное сотрудничество – это когда есть мотивированный студент с багажом знаний и преподаватель, который готов кропотливо с ним работать и вести его работу.
– Студенты на профиле, которым Вы руководите, изучают дополнительные иностранные языки. Успевают ли академисты овладеть достаточным уровнем для того, чтобы читать литературу в оригинале?
– Конечно, всегда хочется желать большего. У нас преподают языки замечательные педагоги, мы специально пригласили из Высшей школы экономики преподавательницу, которая читает английский язык именно для историков. Но, конечно, никуда не денешься от общей подготовки. Если ты плохо учился в школе, не очень хорошо на бакалавриате, то твои знания языка не позволят тебе двигаться дальше. Но я все равно настаиваю на изучении языков, считаю, что это очень важно, поскольку невозможно написать работу по истории Древней Церкви, не зная немецкого, не говоря о древних языках.
У нас преподают языки замечательные педагоги
– Давайте ненадолго отойдем от Вашей преподавательской деятельности в сторону Вашего обучения. Расскажите, пожалуйста, о Вашей выпускной работе в МГУ. Знаю, что она была очень интересной.
– Это было так давно, что даже уже вспомнить сложно. Это было в 1998 году, и работа была посвящена хождению апостола Андрея на Понт Эвксинский. Эту тему мне дал мой научный руководитель, профессор Игорь Сергеевич Чичуров, который возглавлял тогда кафедру древних языков исторического факультета МГУ. И мне кажется, он даже сам не подозревал, насколько сложную тему он мне дал, настаивая на том, что любая работа должна строиться от источников. Несколько лет мы с ним вместе читали «Житие апостола Андрея» авторства Епифания Монаха, текст IX века. А затем мы уже расширили этот круг, я стал искать другие источники, стал больше работать самостоятельно, и моя дипломная работа в конце концов вылилась в кандидатскую диссертацию, которую я через три года после выпуска защитил. Хотя, конечно, сказать по чести, когда я сейчас смотрю на свою студенческую работу, то вижу, что мне не хватало и многих знаний, и многих навыков, и понимания методологии, какой-то зрелости. Но, с другой стороны, вижу, что тот базис, который мне заложили мои преподаватели, не только Игорь Сергеевич Чичуров, но и те, с кем я занимался языком, византийской литературой: Дмитрий Евгеньевич Афиногенов, Сергей Аркадьевич Иванов, Борис Львович Фонкич и многие другие, действительно, мне очень помогли в том, что я дальше эту тему не забросил, а довел ее и до кандидатской диссертации, и до публикации этих самых текстов.
– Вы работали с какими-то источниками на других языках, когда писали эту работу?
– Прежде всего я работал с древнегреческими текстами, это было мое основное занятие. Но, конечно, я соприкасался с источниками на других языках: на латыни, которой я владею, на семитских языках, о которых я имею некоторое представление. Но дальше, когда я стал заниматься апокрифическими текстами об апостоле Андрее, прежде всего – Деяниями Андрея и Матфея, передо мной развернулась бездна. Выяснилось, что этот текст существует и на грузинском, и на армянском, и на коптском, и на древнеанглийском, и на эфиопском языках. Все эти языки мне выучить было невозможно, и я пользовался поддержкой и помощью коллег. Пожалуй, сейчас уже почти не осталось таких специалистов, которые в равной мере глубоко владели бы всеми этими языками.
– Вернемся к Академии. Протоиерей Максим Козлов, который руководит Учебным комитетом, как-то сказал, что духовные семинарии получают не лучший контингент выпускников школ, в отличие от светских вузов.
– Надо сказать, что в самой системе духовного образования есть определенная двойственность: с одной стороны, она воспитывает будущих пастырей, с другой стороны – вроде бы ученое духовенство. В этой ситуации мало людей, которые могут совмещать в себе в полной мере и то, и другое. Обычно у студентов происходит какой-то выбор. Когда они решают, что будут батюшками, то думают: «Зачем мне знать тонкости греческого, латыни, если меня пошлют куда-то в село?» Другие, наоборот, думают: «Наука все-таки интереснее, и, может быть, хорошего батюшки из меня не получится, зато, может, я буду хорошим ученым». И таких, конечно, меньше.
Но наша задача – это просвещение. Я не тешу себя иллюзией, что все выпускники нашей программы станут заниматься историей Древней Церкви. Хорошо, если мы получаем одну сильную работу в год, но те знания, которые мы даем, они не просто об истории Древней Церкви, а о понимании того, как жили ранние христиане, как были устроены Церковь и христианство в Византии, Древней Руси, на Средневековом Западе. Это очень важно, поскольку пастырь волей-неволей должен использовать весь опыт Церкви, который накоплен за столетия. И, может быть, те знания, которые мы даем по истории Церкви, помогут им в их пастырской деятельности.
– Святитель Николай (Велимирович) получил фундаментальное, очень широкое образование, и как-то он сказал, что проповедь у священников страдает потому, что им не хватает образования. Можете ли Вы сказать, что те выпускники, которые учились лучше и прикладывали большие усилия, становятся более толковыми пастырями в будущем?
– Мне трудно судить, поскольку у нас было не так много выпусков. Хотя был у нас один забавный случай, когда преподаватель очень мучился с одним студентом. Тот и уходил в академический отпуск, и еле работу написал, хотя педагог все ему объяснял, разжевывал. И вот однажды этот преподаватель приходит в храм рядом с Москвой покрестить своего внука и, к своему удивлению, видит, что крестить будет как раз этот его нерадивый студент. Но как он крестил, ему очень понравилось, потому что он делал это вдохновенно, сказал очень хорошее слово на Крещении.
Еще раз скажу, что мы стараемся давать знания, и главное – давать их так, чтобы человек не мог забыть то, что он слышит. Получается, что тот студент не стал великим ученым, но стал хорошим батюшкой.
Беседовал Сергей Кагирин