Падение правительства Башара Асада и триумф его противников вызвали разные эмоции у лидеров Ближнего Востока. Кто-то смотрит в будущее со страхом; иные — с надеждой на взаимовыгодное сотрудничество. Нашлись и те, кто поспешил подчеркнуть свой неявный вклад в победу над Асадом.
ИА Регнум
Так, например, премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху официально заявил, что смена власти в Дамаске стала результатом ударов Израиля по Ирану и ливанской «Хезболле».
Однако израильтяне не слишком-то доверяют и тем, кого прочат в новую сирийскую элиту. А потому, пользуясь безвластием, решают на территории Сирии собственные стратегические задачи.
Подавленное сопротивление
Говоря о вкладе в победу противников Асада, Нетаньяху практически не лукавит. Иранская «Ось сопротивления» действительно оказалась серьезно травмирована длительным противостоянием с Израилем в Газе и Ливане, а также на территории Сирии, где иранские прокси регулярно становились мишенями для израильской авиации.
Неудивительно, что «Хезболла» — один из ключевых проводников иранских интересов на сирийской территории — с началом наступления противников режима оказалась обескровлена и не готова принять на себя основную тяжесть обороны.
Спешно командированный в Сирию генерал Джавад Гафари смог организовать отвод боеспособных частей «Хезболлы», однако так и не получил санкции на контрудар.
При этом, как отмечают сами иранцы, Тегеран был готов до последнего поддерживать официальный Дамаск в конфликте, если бы со стороны правительства Асада последовал официальный запрос. Брать на себя ответственность за организацию обороны — с учетом усилившихся трений с частью сирийских элит — иранские военные советники не решились.
Спонтанное решение
На фоне окончательного разложения сирийской армии — и, что важнее, перспектив выхода оппозиции с оружием в приграничные районы — Израиль решил действовать на опережение.
Тель-Авив впервые за 50 лет ввел сухопутные войска на территорию Сирии. Представители израильской армии (ЦАХАЛ) сообщили, что ограниченный контингент занял ключевые позиции на сирийской стороне горы Хермон, нарушив тем самым статус-кво, сложившийся после войны Судного дня (1973 год).
Точная численность контингента не раскрывается израильской стороной. По обрывочным сводкам и кадрам с мест известно о вводе как минимум двух пехотных бригад (в неполном составе) при поддержке танков. При этом о задействовании элитных парашютно-десантных подразделений пока не сообщалось, сведения о задействовании спецподразделения «Шальдаг» также не нашли подтверждения.
Кроме того, постоянную поддержку ЦАХАЛ оказывает авиация, наносящая удары по приграничным гарнизонам и складам сирийских войск, что позволяет израильтянам обозначать присутствие минимальными силами.
Тель-Авив позиционирует своё присутствие на сирийской территории исключительно как временное, обусловленное угрозами национальной безопасности. Изначально генштабом было заявлено создание «зоны безопасности» глубиной до 15 км, однако довольно быстро ЦАХАЛ вышел за рамки анонсированной зоны.
Израильские подразделения заняли часть провинций Даръа, Эс-Сувейда и Эль-Кунейтра, а география авиаударов расширилась вплоть до сирийской столицы.
Вместе с тем по характеру действий израильтян заметно, что решение об интервенции на территорию Сирии принималось спонтанно. Кажется, правительство Нетаньяху не было готово к столь быстрому коллапсу сирийской обороны и сейчас стремится выжать максимум выгоды из безвластия.
Параллельно с продвижением израильских частей Тель-Авив развернул диалог с общинами друзов. Не стоит исключать, что израильтяне попытаются создать подобие марионеточного режима в новых районах, чтобы переложить задачу по защите приграничья на лидеров друзского конфессионального меньшинства, компактно проживающего в этом районе.
В честность лидеров вооруженной оппозиции, демонстрирующих публичное желание мирно сосуществовать с Израилем, официальный Тель-Авив, судя по всему, не верит.
Трудности для Тегерана
Вторжение израильских сил на территорию Сирии, вопреки ожиданиям, не вызвало бурной реакции со стороны международного сообщества. Многие страны предпочли проигнорировать операцию Тель-Авива. Некоторые — оказать израильтянам необходимое содействие.
Так, например, российская сторона передала Израилю два объекта в сирийской провинции Даръа, а также обсерваторию для наблюдения на горе Тель Аль-Хара, чтобы обеспечить непрерывный мониторинг обстановки в приграничных районах.
С критикой израильской интервенции выступили только иранские власти, назвавшие произошедшее «попранием прав сирийского народа». Впрочем, недовольство Тегерана легко объяснимо: израильские войска рвутся в том числе вдоль сирийско-ливанской границы, стремясь перерезать пути проникновения бойцов «Хезболлы» на территорию бывшей республики.
В условиях общей шаткости режима прекращения огня в Ливане иранские власти рассматривают происходящее как маркер скорого реванша израильтян в Южном Ливане.
Ожидать, что энтузиазм Тель-Авива скоро иссякнет, не приходится. После установления нового статус-кво в Сирии (и ликвидации угрозы с этого направления) Израиль готовится бросить силы не только против «Хезболлы», но и йеменских хуситов — в отместку за удары баллистическими ракетами по израильской территории.
В текущих условиях Ирану придётся брать в учёт не только угрозу со стороны израильтян, но и риск участия в конфликте новых сирийских властей на стороне Тель-Авива, в обмен на возвращение части приграничных территорий.
Не факт, что такой альянс окажется долговечным (как и друзское марионеточное государство, которое предлагают построить в приграничье некоторые израильские политики и ученые), но он вполне способен создать тактические трудности для Тегерана и возглавляемой им «Оси сопротивления».