Сегодня юбилей Алисы Фрейндлих.
Ах, Алиса!..
В прошлом году Театр Ленсовета отпраздновал 90 лет.
Получается, она всего на год младше главного театра своей жизни.
В финале юбилейного вечера Михаил Боярский вручил ей камертон. Это была лучшая мизансцена, которую можно было сочинить и представить. Алиса прижала камертон к щеке, гениально сыграла трехсекундную сцену смятения, изумления, счастья… взяла тон — и труппа отозвалась гулом.
Алиса Бруновна Фрейндлих.
Она прожила на этой сцене огромную счастливую жизнь. И вообще на театральной сцене, и в Петербурге — ее серебряный профиль можно было бы чеканить на монетах, если бы Петербург вдруг ввел собственную валюту.
Сыграла все свои 104 страницы про любовь и «восемь строк о свойствах страсти»…
Ее роли — энциклопедия женской души.
И судьбы.
Эта энциклопедия не издана, но витает в театральном iCloud-облаке частицами чистого сверкающего счастья.
У Алисы немыслимый спектр ролей: дети, девушки и юноши, старухи, бедность и богатство, нищенки и королевы, королевские шуты и шутихи…
Она блистательно играла Малыша, но я уверена: с не меньшим азартом и успехом сыграла бы и Карлсона. У нее внутри волшебный пропеллер, неиссякаемый источник энергии и свечения.
«И из собственной судьбы я выдергивал по нитке…»
Она тоже «выдергивала» и латала-вышивала, золотое такое рукоделие: не потеряешь — не найдешь, не перестрадаешь — не сыграешь…
На Володинском фестивале.
Фото — архив фестиваля «Пять вечеров» им. А. М. Володина.
Она, как и ее Раневская, потеряла свой дом и вишневый сад.
Но потом выяснится: Алиса покинула, но не потеряла.
И ни на одну сценическую секунду, ни на один театральный сезон не потеряла себя.
Кажется, она знает про театр все. И про то, как «высокочтимой публикой отмечен был успех поэта», и про «крысы злобные снуют в партере темном там и тут…».
Я помню, когда в 90-е на сцене Александринки она выходила получать «Золотой софит», оступилась и ударилась лбом об микрофон.
«Ну вот, без режиссуры ни шагу…»
На самом деле я абсолютно уверена: это режиссеры нуждались в ее грациозных и стремительных шагах, в ее хрипловатом голосе и нервных вибрациях.
Это они настраивались на ее внутренний камертон.
Невозможно представить, какими были бы спектакли Владимирова, Товстоногова, Чхеидзе, Виктюка, Могучего, Пази без нее.
Она изумительно деликатная и дисциплинированная артистка, но Бог знает, какими надо владеть тайнами, чтобы выходить на сцену и быть не просто звездой, но душой спектакля. Его смыслом и чудом.
На Володинском фестивале.
Фото — архив фестиваля «Пять вечеров» им. А. М. Володина.
Когда-то ее арбузовская Таня говорила про себя: «немного музыкантша». Алиса — много, «очень много музыкантша», и ей даже необязательно петь и чтоб «музыканты все в парадных пиджаках…».
Просто ее голос и сам звучит музы́кою прекрасной.
Когда-то в «Варшавской мелодии» она шутя «набросала» кратчайший урок актерского мастерства: «…я ужасная обезьянка. Я смотрю вокруг и все примериваю на себя. Красивая прическа — немножко задор, немножко поэзия, немножко вызов — беру себе! Или вижу — красивая походка. И грациозно, и очень стремительно — почти полет. Это совсем смертельная рана: такая походка — и не моя! Она будет моя! Я ее беру…»
Алиса сыграла на сцене все походки, все смертельные раны, перепробовала все «прически», улыбки и слезы, поэзию и прозу жизни, вызов, и отчаяние, и легкость, смертельную усталость и полет, прошла сквозь все времена и состояния…
Между прочим, 90 лет исполняется в эти дни и Джуди Денч. Какой великолепный дубль выдало в декабре 1934 года неведомое небесное светило!
Джуди Денч пожалован титул Дамы.
Алиса Фрейндлих — Прекрасная Дама нашего театра. Ее имя давно уже больше любого титула. Она королева, но в бриллиантовых подвесках не нуждается. Ничто так не сияет, как ее улыбка и ее слеза.
На Володинском фестивале.
Фото — архив фестиваля «Пять вечеров» им. А. М. Володина.
К ней благосклонны небеса.
У Алисы не просто легкое дыхание.
У нее долгое дыхание.
Гори, сияй, ее звезда.
Пять лет назад, к 85-летию Алисы Бруновны, я писала текст и вспоминала всю свою жизнь, проходившую в ее присутствии, объяснялась ей в любви с детства, юности и всех прочих университетов…
Что прибавить? Да ничего.
Но наросло еще пять лет.
И произошло многое.
Самое главное — она выжила. В пандемию. Хотя болела страшно, смертельно. Но помните, как буквально вся страна молилась за нее («Боже, храни королеву»)? И молились мы не фигурально, а как полагается, с сорокоустами за здравие и внутренним напряжением сил (я сама ходила к своему батюшке, о. Игорю, — и он обещал молиться за Алису, крещенную Александрой…). Перезванивались друг с другом за ежедневными сводками от Вари (помните, как у Володина в «Старшей сестре»: «Первые слова „Хочу клюквы“. Сообщение по радио: „Хочет клюквы!“»?). Сотни людей жили с мыслью: только бы она осталась с нами.
И она осталась. Нам ее оставили.
И хотя мы живем в Зазеркалье, в нем есть она.
На Володинском фестивале.
Фото — архив фестиваля «Пять вечеров» им. А. М. Володина.
Ее по-прежнему страшно тревожить. Она по-прежнему непублична. Кто-то встречает ее на Кузнечном, кто-то видит с правнуками в «Зазеркалье» — и все это передается воздушными путями и является достоянием общественности: «Видели на Кузнечном…» Это все документальные подтверждения ее присутствия, скрепляющего жизнь. И несомненное свидетельство еще не полного конца света, поскольку физически Алиса Фрейндлих — всегда свет, его источник.
Этим летом Алиса Бруновна всячески старалась мне помочь, но я узнавала об этом со стороны, позже — и ничего реального уже было не надо, достаточно того, что тебе хочет помочь Фрейндлих. То есть ты не напрасно жил и делал что-то…
Почти не осталось никого, чтобы смотреть снизу вверх. Нет, есть небо, кроны и купола. И есть она. И ты поднимаешь голову…