Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган прервал завесу молчания и наконец высказался о резком обострении ситуации в Сирии. И его слова можно считать без преувеличения сенсационными.
ИА Регнум
«Идлиб, Хама, Хомс и целью, конечно же, является Дамаск. Марш оппозиции в Сирии продолжается. Мы надеемся, что он обойдется без потрясений и бедствий»,— турецкий лидер фактически раскрыл планы боевиков на захват сирийской столицы. Далее Эрдоган посетовал, что попытки договориться «по-хорошему» были безрезультатны: «Мы обратились к Асаду с призывом вместе определить будущее Сирии. К сожалению, на этот призыв не был получен положительный ответ».
Такими заявлениями Эрдоган фактически переворачивает шахматную доску сирийского конфликта и спешит закрепить в политической плоскости успехи, которых боевики достигли на земле. Впрочем, для тех, кто профессионально следит за ситуацией в регионе, такое развитие событий не стало слишком ошеломляющим.
Буквально накануне событий на севере Сирии, где поддерживаемые Турцией боевики-исламисты перешли в довольно эффективное наступление и захватили Алеппо, Хаму и еще ряд городов, в Анкаре проводились встречи с представителями различных аналитических центров и академического сообщества, занимающимися вопросами внешней политики.
В открытых беседах и кулуарных разговорах чувствовалось, что грядут какие-то события, в частности высказывалась мысль о том, что «астанинский процесс» по сирийскому урегулированию исчерпан и Россия должна понять интересы Турции при определении типа политического единства в Сирии. Однако дело не заканчивается взаимоотношениями России, Сирии и Турции.
В Турции рассматривают текущие политические процессы через призму взаимосвязанных событий не только в Сирии, но также в Ливии, на Украине и в Нагорном Карабахе, который перешел под контроль Азербайджана. На стороне боевиков-исламистов также замечена символика «Восточного Туркестана» и «Серых волков», что говорит как минимум о номинальном присутствии в их рядах сторонников пантюркистского проекта.
Если ранее была четкая уверенность в том, что США являются ведущей внешней силой на Ближнем Востоке, то теперь в Анкаре говорят об образовавшемся политическом вакууме, который необходимо заполнить.
Не претендуя на роль великой державы, Турция, наблюдая и за происходящим, и за другими странами Ближнего Востока и Центральной Азии, пришла к выводу, что средние державы также могут извлечь неплохую выгоду из текущей геополитической турбулентности, связанной с конфликтами и конкуренцией великих держав.
Вероятно, что нынешний виток эскалации и представляет собой такую рационализацию (с турецкой точки зрения) из-за сложившегося статус-кво в треугольнике Турция — Ирак — Сирия. Но если с руководством Ирака Анкаре удалось достичь определенного прогресса (несмотря на оккупацию части Северного Ирака турецкими войсками и регулярные бомбардировки курдских поселений), то с Сирией дело обстоит сложнее.
Сирийские вопрос для Анкары сейчас приобретает черты экзистенциального. Связано это, во-первых, с большим количеством сирийских беженцев на территории Турции, которые при нынешней инфляции становятся своего рода козлом отпущения. Их проще всего объявлять причиной внутренних проблем, которых у Анкары немало. Во-вторых, туркам сильно портят кровь курдские военизированные формирования. В-третьих, из-за ранее установленных контактов с сирийской оппозицией Турция рассчитывает на политическое соглашение, а его всё нет и нет.
При этом в Турции понимают, что накапливающиеся вопросы создают противоречия уже внутри страны, а для их решения необходимо активное участие и Сирии, и Ирана, и России, и США.
С учетом избрания Дональда Трампа новым президентом США Анкаре придется сильно балансировать, поскольку пока не совсем понятно, какую стратегию выберет Вашингтон. Возможно, что американские войска будут выведены как из Сирии, так и из Ирака. Для Анкары предпочтительнее было бы увеличение российского военного контингента, поскольку Россия не давит на Турцию. С другой стороны, она также стремилась сподвигнуть Башара Асада на более компромиссную позицию, как того хочет Реджеп Тайип Эрдоган.
По всей видимости, Турция была бы готова уйти из Сирии, если оттуда не будет исходить каких-либо угроз. Но пока там сохраняются военизированные курдские группировки, такой уверенности нет. Курды со своей стороны не готовы разоружаться, особенно с учетом опыта противостояния ИГИЛ* ранее.
В Сирии действуют курдские силы YPG, которые, как и Рабочую партию Курдистана, в Турции считают террористической организацией. Но если раньше США открыто поддерживали и вооружали YPG, сейчас этого не происходит. Более того, курдские анклавы на севере Сирии сейчас оказались в фактическом окружении группировки «Хайат Тахрир аш-Шам»*.
Из этого можно сделать вывод, что Турция достигла каких-то договоренностей с США о невмешательстве в конфликт. Либо турецкие спецслужбы, понимая специфику транзитного периода в Белом доме и отсутствие принятия каких-либо силовых решений, дали отмашку боевикам на проведение нынешней наступательной операции. Сразу же стоит сделать оговорку, что самостоятельно боевики из «Хайат Тахрир аш-Шам»* вряд ли бы пошли на эскалацию. Однако масштаб эскалации, похоже, превзошел все ожидания.
И если первоначально речь шла о том, чтобы подтолкнуть Сирию, а также Россию и Иран, к скорейшему решению политического кризиса, включая определение политической роли оппозиции и возвращение нескольких миллионов беженцев, о чём планировалось договориться на очередном раунде встреч в «астанинском формате» в Катаре, то внезапный успех боевиков заставил Эрдогана выйти из тени.
Момент для этого выбран идеальный, учитывая вовлеченность России в СВО на Украине, а также определенную паузу в активности Ирана в регионе, вызванную как гибелью представителя КСИР в Сирии, так и руководства «Хезболлы» в Ливане.
Учитывая то, насколько неблагоприятно для правительства Сирии развиваются события, даже если курды из YPG решат его поддержать в отражении наступления боевиков, вслед за этим могут последовать более решительные действия Турции. Увидев слабость курдов, Анкара может решиться покончить с ними раз и навсегда, сначала в Рожаве (на севере Сирии), а затем перейдя к методичному уничтожению других структур в Ираке и самой Турции.
Курдский вопрос действительно является чрезвычайно важным для нынешнего руководства Турции. Не случайно союзник Эрдогана и лидер турецкой Партии националистического движения (ПНД) Девлет Бахчели в октябре призвал пожизненно осужденного основателя Рабочей партии Курдистана Абдуллу Оджалана выступить в парламенте и объявить о роспуске РПК. С учетом того, что для турок парламент является особенным сакральным местом, то предложение допустить туда лицо, осужденное за терроризм, явно свидетельствует о беспокойстве по поводу возможной курдской мобилизации в будущем. К тому же следует учитывать и демографическую ситуацию, поскольку курды рожают намного больше детей, чем турки.
Следовательно, в уравнении есть несколько элементов — за интересами исламистов, пытающихся свергнуть правительство Башара Асада, стоит Турция с ее интересами уничтожения военно-политических структур курдов. А в более широком контексте речь идет о следовании стратегии неоосманизма и пантюркизма. США же пока дистанцировались от активного участия в решении сирийских проблем, вероятно, опасаясь погрязнуть в еще одном конфликте на Ближнем Востоке, как это ранее случалось в Ираке и Афганистане.
*Террористическая организация, запрещенная в России.