Памятник героям Великой Отечественной войны. Город Кировск, февраль 2020
Продолжаем знакомить вас с публикациями из коллекции GoArctic, регулярно пополняемой редакцией при погружении в наши обширные арктические архивы.
Сегодня предлагаем вашему вниманию статью, опубликованную в мае 2020 года, где рассказывается о любви жителей России к пальмам, стремлении северных городов казаться южными, свайных фундаментах и пятиметровых номерах на стенах домов, ураганах и поручнях в арках, где ветер иногда особенно усиливается, а также о вечной проблеме снегоочистки.
Не сочтите за кощунство: не раз, видя на Севере муки расчистки от снега монументов Великой победы, задавалась вопросом: а что, обязательно чтить память победы в Заполярье именно таким образом, выделяя целый площади и площадки, с расставленными по периметру танками и стелами, долгие восемь-девять месяцев расчищая их от снега ради одного возложения цветов 9 мая? Неужели не лучшей памятью был бы круглогодичный музей? Стена памяти вдоль улицы? Какая-то современная видеоинсталляция? Память павших священна – но откуда и зачем взялись эти каноны? Почему не может быть разных форм выражения памяти в субтропиках, в Подмосковье и на Крайнем Севере?
Ландшафт российских северных городов словно проникнут идеей выдержать южные стандарты, несмотря на снег и ветра, несмотря ни на что. Как заметила одна коллега: «Я нигде не видела столько пальм, сколько в Ханты-Мансийске». Любовь жителей России к пальмам – это отдельная тема (см. ниже наблюдения В. Паперного).
Пальмы в дизайне норильской детской больницы, пожалуй, уместны: как минимум, это образ детских сказок (тоже, кстати, интересно, почему Чуковского так привлекала Африка). Для севера в целом образ пальмы, видимо, как-то культурно важен – как мечта о рае, что ли? Культурологам на заметку)
Но и во всём остальном северные города как бы стремятся казаться южными.
Если вдуматься, удивительно, что знаков «северности» или «арктичности» в северных городах, на самом деле, не так много. Конечно, с непривычки шокируют открытые свайные фундаменты, необходимые для сохранения вечной мерзлоты – в силу применённого при строительстве дома приёма «вмораживание свай в мерзлоту»; мерзлота, по сути, удерживает дом от разрушения (влияние отапливаемого дома на мёрзлое основание при этом губительно).
Норильск, типичный дом
Очень чувствительны, между прочим, затраты на содержание этих многоэтажек на мерзлоте: в норме требуется дорогостоящий мониторинг состояния фундаментов (другой вопрос, что где-то его ведут, где-то нет), капитальный ремонт оснований домов и т.д. В противном случае может случиться так, что придётся разбирать целиком дом.
Разобранная многоэтажка, повреждённая из-за протайки вечной мерзлоты. Игарка, 2018
Что ещё? Особенности подогрева машин (чтобы завелись – об этом уже писалось не раз)). Высокие крыльца подъездов, чтобы не занесло снегом – и заодно поднять первый этаж над мерзлотой:
Колорит северной многоэтажки: продуваемое поддомовое пространство, высокий подъезд и для полноты картины – сани (скорее всего, используются для поездок на рыбалку – с «домиком» и прочим оборудованием). Игарка, 2018
Вспоминается ещё норильское «ноу-хау» -- рисовать пятиметровые номера домов на стенах, чтобы их можно было различить в пургу и полярную ночь.
В Норильске номера домов должны быть заметны в ночи и, по возможности, в пургу
Старожилы вспоминают про канаты вдоль улиц, держась за которые было проще пробираться на ураганном – таком типичном для настоящей Арктики – ветру. Сейчас поручни остались с этой целью только под арками норильских домов: под арками ветер иногда особенно усиливается.
Поручень под аркой – это помощь при ветре
Это всё функциональные, жизненно важные элементы северной архитектуры. Своего рода уступки Арктике (да и то далеко не везде они сделаны). В том же, что касается, скажем так, свободного выбора, северные, арктические города – «страна чудес». Заснеженные большую часть года балконы и «малые архитектурные формы», балюстрады и вазоны. Сколько труда идёт на постоянное выкапывание из снега этой «красоты»!
Заботливо откопанные от снега лавочки в Апатитах, 2020
Ротонда в Талнахе
Владимир Паперный в своей известной книге «Культура Два»[1] рассуждает об интересном культурном тяготении к южным образцам того типа, к которому относилась архитектура «сталинского периода», – тут на сцену выходят и вовсе образы субтропиков с их дворцами диктаторов — вплоть до параллелей с Востоком.
Известно, что в условиях континентального климата лето бывает жарким (и коротким), а зима холодной (и долгой). Культура 2 как бы забывает об этом. Её мироощущение словно бы сползает на несколько десятков градусов южнее, с 60° широты до, по крайней мере, средиземноморских широт. Именно поэтому [архитектор] Соболев так хорошо запомнил жаркое лето и начисто забыл о зиме, когда эти террасы полностью занесены снегом[2].
В культуре 2 домов с подобными террасами было выстроено немало – от черноморского побережья до берегов Северного Ледовитого океана. Эти открытые средиземноморские террасы, создающие прохладу в зоне вечной мерзлоты, стали своеобразным лейтмотивом всей архитектуры 30 –50-х годов. … Чрезвычайно актуальной проблемой сельского хозяйства Подмосковья становится выращивание арбузов и дынь (ГХМ, 1949, 4, с. 10). Непременным атрибутом каждого учреждения снова становится (как было в XIX в.) пальма, растущая в кадке [Вот она, пальма! – Н.З.]. …
«Приедешь в Москву – пальмолистья висят. В наш климат пришло потепленье». В этих стихах поэта Кирсанова точно выражено климатическое мироощущение культуры 2: в ней тепло независимо от показаний термометра. Архитектурные сооружения проектируются и строятся так, как если бы они находились на средиземноморских широтах.
…
Естественно, что теоретики архитектуры начинают искать аналоги … и находят их. «Изучение опыта градостроительства на Востоке, … должно нам помочь при создании своей социалистической по содержанию и национальной по форме архитектуры. С этой точки зрения нас прежде всего интересует Иран» …Мы видим, что климатическое мироощущение культуры сползало не только на юг, но и на Восток… Аналогия с Ираном показывает, что дело тут не только и не столько в практической потребности города в воде, сколько в культурной самоидентификации.
В. Паперный. Культура Два
Чуть не все элементы ландшафта северных городов, на самом деле, генетически рассчитаны на то, чтобы обеспечивать прохладу: ротонды, балконы, фонтаны, открытые водные пространства (как, скажем, специально расширенное ради создания «водной глади» русло реки Шайтанки перед зданием правительства ЯНАО в Салехарде). Безумно скользкая зимой тротуарная плитка, гость из Средиземноморья – думаю, тоже из этой серии.
Парадоксально, но в целом, максимум открытых пространств, минимум защиты от ветра – характерная черта многих северных городов.
Фонтан в Норильске, 2013
«Сталинская» архитектура ранних городов советского Севера просто изумительно противоречит снежным реалиям ввиду обилия «излишеств»: она словно создавалась для демонстрации «победы над Севером» (возможно, сознательно).
Архитектура сталинского стиля словно задумывалась для демонстрации презрения к зиме. Кировск, 2020
Панельные дома 1960-80-х были, ввиду избавления от «излишеств», более приспособлены к очистке от снега, однако в отношении их приспособленности к зиме в целом есть сомнения – не только с точки зрения сооружения на вечной мерзлоте, но и с точки зрения обогрева. Технологических (невидимых простому глазу) проблем вообще не счесть. Высотные дома на Севере нуждаются в более толстых стенах снизу – иначе они начинают нижними этажами «подсасывать» холодный воздух всеми порами.
Мало кто задумывается, почему вообще у нас на Севере, на этих ветрах и морозах, на вечной мерзлоте – бетонные высотки, создающие так много технологических проблем и возведения, и эксплуатации. Я спрашивала. Основной и пуленепробиваемый аргумент в пользу арктических панелек – это скорость и относительная простота возведения. Иными словами, арктические панельки, по большому счёту, – дитя пресловутой «штурмовщины», требований как можно более быстрого освоения «нефтяных и газовых запасов Западной Сибири» с катастрофически не успевающим за ним жилищным строительством, не говоря уже об обустройстве городского ландшафта. Очень важный фактор, пока, однако, не отвечающий на вопрос о том, почему этот аврал вообще стал возможен в таком сложном деле, как освоение Севера.
Другой, кажущийся более оправданным аргумент связан с идеей компактного города: высокая плотность населения позволяет меньше тратить на транспорт, на расчистку дорог – но его-то как раз вспоминают гораздо реже. Чаще всего приходилось слышать другой: «Мы хотим как в Москве…», «это ж город, а не деревня…». Только в Губкинском (ЯНАО) довелось слышать нотки гордости за двухэтажный, преимущественно, город: «Мы – маленькая Швейцария», «у нашего города свой облик, в отличие от всех панельных ямальских городов». Но Губкинский стал двухэтажным, как говорится, не от хорошей жизни: получив статус города в 1986 году, город застраивался, по сути, уже в условиях краха социалистического планирования – и, грубо говоря, чем получилось, тем и застроили. Получилось – «финскими» типовыми домиками, в те годы казавшимися верхом комфорта. Это исключение, а не правило. Правило – ориентация на южные образцы.
Между тем, за рубежом есть понятие «зимние города». Есть соответствующая теоретическая литература, а также ассоциация.
Сайт ассоциации зимних городов
По сути, речь о городах, где более или менее надолго выпадает снег. Снег, на самом деле, ставит в совершенно особенные условия городское хозяйство: его надо чистить, нужно что-то делать с талыми водами, нужно бороться со скользкими дорогами… По сути, снег не даёт воспроизвести на севере почти никакие «южные» (они же модные, мейнстрим) рекомендации по благоустройству, по оформлению городских пространств…
Норильский двор зимой
Снег – самый характерный элемент пейзажа «зимних» городов большую часть года. Специалисты по благоустройству, рисуя проекты городских ландшафтов, редко принимают это во внимание. Апатиты и Кировск, 2020
Улица-туннель. Апатиты, 2020
Так вот, идея в том, чтобы переосмыслить особенности зимних городов: вместо того чтобы видеть в них препятствия «норме» -- переопределить саму норму. Увидеть свои, специфические преимущества и возможности дизайна и обустройства городского пространства – недоступные, между прочим, южным городам. Утверждение «собственной» моды на городской ландшафт (речь, конечно, не о возвеличивании обшарпанных пятиэтажек – но об осознании работы целенаправленно под Север, а не адаптации в стиле «подшить/нарастить»). В основе – почти психологическая переоценка (что-то сродни инклюзивному обучению – очевидно, уважение к особым детям и к особым городам – следствие близких культурных норм) -- впрочем, признание разнообразия планеты, пожалуй, даже более естественно.
Зимний город: во-первых, это красиво! Нарьян-Мар
В концепции северных городов постулируется (разумеется, не забывая о сложностях и вызовах их обустройства) целый ряд уникальных преимуществ зимних городов – источник творческого поиска в сфере благоустройства, повышение качества жизни за счёт расширения досуга, поиск имиджа и идентичности северных городов.
Положительные и отрицательные зимние факторы
Положительные факторы зимы | Отрицательные факторы зимы |
• Возможности для активного отдыха на свежем воздухе, в том числе лыжи, снегоходы, подлёдная рыбалка, катание на коньках и хоккей. • Естественная красота, подчёркнутая снегом и льдом. • Повышение роли культуры и социальной деятельности в помещениях. • Зимний туризм, специальные мероприятия и фестивали. • Использование льда и снега для городского искусства. • Особые вызовы и возможности для инновационной деятельности и улучшение качества услуг, строительства и дизайна | • Увеличение затрат на уборку снега как для государственного, так и для частного секторов. • Расходы на здравоохранение, связанные с несчастными случаями в результате скольжения (причём речь как о падениях пешеходов, так и об автомобильных авариях) • Сезонные аффективные расстройства и депрессии, связанные с отсутствием солнечного света. • Сложности перемещения, особенно для пожилых людей и инвалидов • Длительные холода, снег и гололедица. • Ограниченная активность на свежем воздухе для многих людей. • Увеличение расходов на отопление и электроэнергию • Визуально однообразная окружающая среда, преобладание серых и белых тонов |
По статье: Patrick J. Coleman. Living in Harmony with Winter [Жизнь в гармонии с зимой][3]
По-настоящему арктические города могли бы добавить оправданность иллюминации (довольно странной даже в зимней Москве – и очень радующей глаз полярной ночью) -- пожалуй, только здесь, в ландшафте северных городов, получает «право на жизнь» северная специфика: насущная потребность в освещении трансформируется в формирование уникального городского ландшафта.
Мурманск полярной ночью, 2019
Многие горожане поняли особую роль света в ландшафте северных городов и, в общем-то, вторя соседям-скандинавам, традиционно выставляющим светильники в окнах домов, стихийно украшают город вопреки облезлым фасадам
Ледовые городки – визитная карточка Губкинского (ЯНАО) и один из главных элементов разнообразия серого северного пейзажа (фото 2012 года)
Сугроб – это бесплатный игровой городок – однако опасный: иногда в сугробах может завалить насмерть (если не успеют откопать). На фото: норильский двор, 2019
В последнее десятилетие возрос интерес и к специальным «северным» или «арктическим» разработкам. Думается, причиной тому стал не только рост интереса к Арктике (на волне дорогой нефти, позволяющий экономически оправданно выходить на арктический шельф), но и специфика «постмодерна» с его интересом ко всему экзотическому. Так или иначе, современный культ разнообразия словно бы даёт новый шанс Северу – во всяком случае, число проектов и научных работ по северной специфичности явно увеличивается и в России, и за рубежом. И это после двух-трёх десятилетий забвения со времён 1960-х, когда тоже искали специальные проекты для Севера. Проекты современные и шестидесятнические разные: тогда старались скорее «нейтрализовать» Север[4], сейчас – приспособиться.
Фото из книги: Филин П., Емелина М., Савинов М. Арктика за гранью фантастики: Будущее Севера глазами советских инженеров, изобретателей и писателей. М.: Паулсен, 2018
Попробуем представить себе новую утопию: как это могло быть, если бы северность, зимность, заснеженность считалась нормой, а не досадной преградой.
Фантазии о снежных городах
Проектов, приспособленных к противостоянию снегу и морозу, – немало. Я бы сосредоточилась на другом. Что очень характерно для Севера – так это многократные подъёмы и спады численности населения – вслед за подъёмами и спадами экономической активности. Последняя в условиях Севера и Арктики очень капризна: зависит и от цен на нефть, и от климата природного, и от климата политического. Жизнь арктических городов сродни местной природе: то быстрая весна, то долгая спячка. Но как только наступает фаза оживления – и старинные города оказывают «у дел», становясь базами, опорными пунктами самых разных проектов. Далеко не всем арктическим городам можно прочить долгое процветание, но почти всем – долгую судьбу «запасных аэродромов» и «очага цивилизации» посреди тундры (почта-телефон-телеграф, медпомощь, магазин – эти функции всегда будут востребованы). Проблема в том, что колебания между периодами бума и периодами затишья – катастрофичны, и ещё не придумано идеального варианта на оба случая: города или строят «всерьёз и надолго» – и тогда в периоды «затишья» ткань города покрывается буквально «пятнами» тлена, брошенных домов и повреждённых коммуникаций. Дырявое городское пространство неэффективно в эксплуатации, затраты на ЖКХ возрастают в подушевом выражении многократно, подрывая и так катящийся в тартарары городской бюджет. Нет денег на снос разваливающихся домов, на поддержание идущих через километры пустоты тепловых коммуникаций… Архитектура города с расчётом на вариант «управляемого сжатия» -- похоже, ещё не решённый вызов.
Заранее сложно предсказать судьбу арктического города: не устаю вспоминать классика В.С. Славина, в 1961 году пророчившего почти что вечный сон северу Западной Сибири – Салманов, первооткрыватель «большой» сибирской нефти, в это время уже перебрасывал геологоразведочную партию в Приобье. Сложно заведомо сказать, что в «заснувшем» городе не случится новый бум.
Но не менее проблематичны периоды бума – когда город вдруг оказывается в эпицентре большой стройки (не обязательно, чтобы прямо рядом забили нефтяные фонтаны – достаточно, чтобы вблизи города, например, тянули газопровод откуда-нибудь издалека; или потребуется дорога, или военная база). Не хватает жилья – и рождаются балки и бочки, и верхом удачи тогда можно считать те самые относительно быстровозводимые пятиэтажки, которые потом так тяжело отапливать (если съехала часть жильцов) и дорого сносить (если съехали все).
После спада в экономике Норильска остались недостроенными запланированные к возведению дома улучшенной планировки в Оганере (район Норильска)
Итак, фантазируем: нужны пульсирующие города (см. также здесь). Это не вахтовый посёлок – это особый город. При месторождениях, очевидно, нужны именно вахтовые посёлки, и для них давно найдены решения с модульными домами. Но Арктике нужны не только вахтовые посёлки, нужны именно опорные пункты – те самые, где «почта-телефон-телеграф», больница, магазин, власть. В идеале – ещё и небольшой университет, снабжающий знанием о местной природе и прочих особенностях региональную экономику. А иногда, когда случится рядом большой экономический рост, эти города должны уметь быстро «разбухнуть» – а затем сжаться – но тоже умело, без рваных ран снесённых и полуснесённых домов и разбитых дорог. Вот о таких фантастических городах речь.
Это явно не грёзы 1960-х, не пресловутые «города под куполом» – те были рассчитаны на стабильное население. Это совсем другие города.
Города, центр которых олицетворял бы суть города, формировал его уникальное и незабываемое «лицо», запечатлевал в ландшафте историю и предысторию, определял бы идентичность города. Этот центр любили бы и вспоминали, в нём гуляли бы и проводили праздники. В лучшие времена его холили бы, лелеяли – и при самом худшем секвестировании бюджета, если б на благоустройство оставалось хоть сколько-то средств – ни у кого не возникало бы сомнения, что именно сберегать. Кстати, именно эта «идентичностная» часть могла бы быть и под куполом, и в форме прочей фантастики. Но это не весь город!
А вот остальная часть города должна уметь дышать, повинуясь экономическим ритмам. Здесь не надо «всерьёз и надолго» -- здесь надо комфортно, быстро, удобно и дёшево. Речь не о вагончиках вахтовых посёлков – здесь возможны самые смелые эксперименты. Купольные дома, про которые много говорят, но никак не внедрят. Мобильные дома – мечта смелых экспериментаторов-конструктивистов начала века. Если развить их идею о том, что дом траснформируется вместе с семьёй – помечтаем – то арктический дом, в идеале, можно будет взять с собой на «материк» отъезжающим пенсионерам. Транспортируемый, лёгкий, недорогой.
«Способ производства, который вытекает из новой планировки, позволяет менять структуру жилища. При таких условиях никто не будет жить долго в жилище одного типа. Человек идёт вперёд, он развивается... Новый способ планировки и строительного производства позволит беспрерывно менять жилище, что достигается путём разборно-сборных конструкций. Наша жизнь, наши отношения беспрерывно меняются, идут впереди, и мы должны это учесть в нашем строительстве", – говорил архитектор М. Охитович на диспуте "О жилище переходного периода" в редакции газеты "Комсомольская правда" 16 ноября 1930 г.
Все описанные типы жилых домов предназначались для посемейного заселения – этим они существенно отличались от строившихся в те годы временных жилищ (бараков и квартирных домов), где одинокие помещались в общих комнатах, а квартиры заселялись семьями покомнатно, причём в бараках нередко несколько семей жили в одном помещении. Разработанные в Секции социалистического расселения проекты жилых домов по своей стоимости и типу (лёгкие конструкции из местных материалов, недолговечность) были сравнимы с бараками, стремительно заполнявшими в годы первой пятилетки районы новостроек. Они не удорожали строительства и не расходовали дефицитные материалы, но создавали большие удобства для жильцов.
Секция социалистического расселения. Жилая ячейка на одного человека. Аксонометрический разрез
Источник: Селим Хан-Магомедов. Архитектура советского авангарда. Книга вторая. Социальные проблемы[5]
В ходе дискуссий о новом жилье «наиболее распространённым приёмом критики было обвинение … в максимализме … Говорили и писали о том, что, во-первых, у страны нет материальных возможностей сразу перестроить всё в соответствии с социалистическим идеалом, а во-вторых, и психологически население страны не готово принять радикальные изменения в быту»[6], – пишет известный историк архитектуры авангарда Хан-Магомедов про дискуссии 1930-х годов. Примерно то же можно сказать и про архитектуру для Арктики, но только – в пространственном аспекте. Вспоминается: «Мы хотим как в Москве» – и хочется добавить: даже если это неудобно.
А ведь именно Арктика, поневоле восполняя свои насущные потребности, могла бы стать законодателем мод – ну, например, для подмосковных коттеджей. Практически уверена, что в Арктику придут энергосберегающие и т.п. специфические, идеальные для арктического климата дома – вот только, скорее всего, сначала они будут опробованы, наоборот, в Подмосковье, и придут на Север уже под видом «модной московской фишки».
Дороги в снегу
Автомобиль и снег – полные антагонисты, современная цивилизация сформировалась явно в бесснежных районах.
Снег и автомобиль: кто кого? Двор в Кировске, 2020
До тотальной победы автомобиля снежные районы не были столь «бездорожными», как сейчас: здесь развился свой специфический -- «скользящий» -- транспорт[7], идеально приспособленный для местных условий, но проигравший колесу глобальную конкуренции.
…важным транспортным преимуществом России перед Западной Европой была зима с устойчивым снежным покровом. Поверхность суши становилась более изотропной – по ней можно было передвигаться во все стороны с одинаковой скоростью. Исчезали контрасты в уровнях транспортной доступности, смягчались различия между центрами и захолустьем. На этом фоне выделялись «скоростные магистрали» – замёрзшие большие реки. На их берегах, как и на сухопутных трактах, располагались почтовые станции. На сибирских реках они сохранялись до середины ХХ в.
Я полагаю, что благодаря преобладанию равнин и мощному снежному покрову, а не только из-за слабого сопротивления аборигенов Сибири, Россия распространилась до Тихого океана. Таких хороших условий для европейской колонизации не было в глубинах Африки и Азии.
Речными путями летом и зимними по снегу и льду компенсировалось плохое состояние сухопутных гужевых дорог в остальные времена года. Практиковалось сезонное накопление грузов: зимой они складировались для сплава по рекам, а летом – для отправки по санным путям.
Борис Родоман. Виноваты ли реки? (2017)
Представить себе «санную цивилизацию» сегодня – пожалуй, это уже за гранью фантастики. Однако всё же помечтаем.
Сегодня в Северной Европе кое-где используется «реликт» эпохи скользящего транспорта – самокатного типа финские санки. Любопытно, не войдёт ли, в связи с повальным увлечением самокатами, в моду и этот вид городского передвижения?
Прокат «снегосамокатов» у гостиницы в Киркенесе, 2020
Правда, для использования «северного» транспорта нужно признание снежного покрова нормой, а зачистка его до «асфальта», посыпание солью и крошкой сводят на нет возможности перемещения по зимнему городу на скользящем транспорте – хотя бы и традиционных детских санок.
Посыпать или не посыпать: вот в чём вопрос. На этой же фотографии ещё одна примета «юга на севере» – бордюр. Они стали почти непременным атрибутом городского благоустройства всех климатических зон России – но они очень мешают снегоуборочной технике!
Ещё полтора десятка лет назад я сильно, надо сказать, тосковала о гибриде санки/коляска, перетаскивая коляску через сугробы: часть московских улиц была зачищена под ноль, часть – заснежена, и санки, и коляска в «чистом виде» не очень-то подходили для транспортировки ребёнка по зимней Москве. Не довелось узнать, удобно ли это воплощение моей мечты – появившиеся относительно недавно (когда мои дети выросли) вожделенные «гибриды». Интересно, появится ли взрослый «гибридный» санно-колёсный транспорт?
Гибридные коляски/санки в когалымском подъезде
Прочие элементы зимнего ландшафта
Что ещё определяется нормой/ненормой? Если снега много и лежит он долго, зачастую выгоднее и удобнее воспользоваться пластичностью снега, чем счищать его под ноль. Во многих городах России зимой на скользких подъёмах появляются снежные ступеньки – как правило, тем чаще, чем дальше от официального благоустройства.
Снег (если, конечно, его не защищать до асфальта) зачастую даёт свои возможности обезопасить движение – в частности, вырубить снежные ступеньки. Снежная лесенка в Апатитах, 2020
Очень больная на Севере тема – остановки. В большинстве случаев предпочитают «южный» дизайн, более дешёвый, и возможно, даже более безопасный с точки зрения контроля пространства – но, безусловно, неприятный для ощущений ждущего автобус человека.
В открытую признают пользу тёплых остановок довольно редко – в экстремальном Якутске, например. В других случаях мирятся с «некрасивыми», но тёплыми киосками, совмещёнными с остановками.
Тёплая автобусная остановка в Якутске, 2018. Обеззараживание воздуха, аптечка, магазин спонсора (хорошо бы не посносили в порыве борьбы с коронавирусом)
И только в наиболее «нефтегазовых» городах (точнее, знаю только про Когалым) применяют напичканные «инновационной» техникой остановки – с wifi и инфракрасным обогревом.
Образцово-показательная тёплая остановка в Когалыме – «столице Лукойла» – вскоре после установки
Риторический вопрос: почему нет конкурсов на специализированные «северные» остановки, а дизайнеры раз за разом предлагают образцы, взятые с европейских общественных пространств? Северные урны, северное освещение, северные тротуары…
Практически неразрешимой кажется проблема обустройства «сухой» поверхности в период таяния сугробов весной: ливневая канализация для провинциальных городов – довольно дорогое удовольствие, и многие северные города радикально «плавают» по весне.
Нарьян-Мар по весне, 2018
Традиционным решением «для сухости» были деревянные настилы. Однако даже мысль о возможности официального обустройства деревянных мостовых вызывает ужас в местной администрации. Это же ремонт! (как будто модная плитка не требует ремонта после северной зимы буквально на следующий год после укладки!) Это же тяжело залезать на них пожилым! Это же неудобно на каблуках! Между тем, в «непарадных» районах деревянные настилы с задачей вполне справляются.
Деревянная сухость непарадного Севера. Нарьян-Мар, 2018 (то же день, что и на фото с лужами)
За океаном деревянные настилы применяются даже в столичных городах (правда, в туристических местах), где их главной проблемой признаётся пожароопасность.
Деревянные тротуары в туристических городах: Скагуэй (США) – вверху, и Уайтхорс (Канада) – внизу
Конечно, дерево – не панацея обустройства инфраструктуры на вечной мерзлоте – но в некоторых случаях использование дерева было бы дешевле и удобнее. И непрестижнее.
Полагаю, что «южный» ландшафт северных городов – это не досадная случайность, не прикол или прокол, а глубоко укореннёное мировоззрение. Есть довольно чёткое представление о том, что стыдно, что нестыдно, престижно и непрестижно. Замечу: речь, как правило, даже не о том, что «удобно» -- а вот именно престижно и непрестижно. Как плитка. И многие северные «ноу-хау» оказываются именно «непрестижными», деревенщиной.
***
Надежда Юрьевна Замятина, канд. геогр. наук, ведущий научный сотрудник географического факультета МГУ им. Ломоносова, зам. ген. директора Института регионального консалтинга, специально для GoArctic
Фотографии Н.Ю. Замятиной.
[1] Автор выделяет сменяющие друг друга циклы культуры, условно обозначенные как «культура 1» и «культура 2». Сталинская эпоха относится к культуре 2.
[2] Надо признать, что это совершенно очевидное соображение было все-таки высказано на съезде К. Джусом, но даже и он начал свои претензии к террасам с того, что летом в Москве пыльно (ЦГАЛИ, 674, 2, 38, л. 43).
[4] См. обзор проектов преобразования Севера: Филин П., Емелина М., Савинов М. Арктика за гранью фантастики: Будущее Севера глазами советских инженеров, изобретателей и писателей. М.: Паулсен, 2018
[7] Обор видов скользящего транспорта: Гарин Н.П., Кравчук С.Г. Скользящий транспорт для Российского Севера: история идей (альбом-монография).— Екатеринбург: УрГАХУ, 2018.— 130 с.: 50 илл