Пищевых производств в России становится больше, однако развиваются они не так, как во всем мире. Главными ответственными за рост сегмента пищепрома становятся агрохолдинги и крупный сетевой ретейл, а не самостоятельные игроки. Почему так вышло и какие риски таятся в этой ситуации, разбирался Forbes
В России наблюдается значительный рост инвестиций в пищевую промышленность: за десять месяцев 2024-го количество инвестиционных проектов в этом секторе увеличилось на 35% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, подсчитала коммерческий директор электронной торговой площадки «ТендерПро» Елена Астафьева. Общая сумма инвестпроектов достигла 188,4 млрд рублей к концу октября.
«Число тендеров на строительство объектов в сфере агропромышленного комплекса сократилось на 11,5% по сравнению с аналогичным периодом 2023 года, в то время как количество новых инвестпроектов в сфере пищевой промышленности выросло на 35%», — добавляет Астафьева. «Только рынок готовой еды в России к концу 2024 года, по прогнозу аналитиков компании INFOLine, вырастет на 38,8% и превысит 1 трлн рублей, — добавляет гендиректор «Старта качества» (интегратор цифровых решений для обеспечения контроля безопасности пищевых производств) Константин Деревсков. — В первом полугодии 2024 года он уже составил 435 млрд рублей, что на 29% больше по сравнению с аналогичным периодом прошлого года».
По данным INFOLine, объем кредитования пищевой промышленности за девять месяцев 2024 года увеличился на 8,7%, до 1281,4 млрд рублей, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, тогда как в сельском хозяйстве показатель вырос на 4,3%, до 1142,3 млрд рублей, отмечает гендиректор компании Иван Федяков. Спрос на поставки оборудования в пищевую промышленность за последний год обгоняет спрос в сельскохозяйственном секторе, отмечает исполнительный директор «Интерагро» Екатерина Бабаева.
Бизнес вкладывает средства в строительство новых пищевых производств, и самыми популярными направлениями, по словам Астафьевой, являются фруктово-овощеперерабатывающее (18,9% от всех инвестпроектов), масложировое (14,4%), мясное (10,8%), хлебобулочное и кондитерское (10%), рыбоперерабатывающее (8,1%), производство напитков (7,9%), молочной продукции (6,3%) и полуфабрикатов (6%).
Отмечается и интерес инвесторов к более нишевым историям, например к инновационному производству из растительных ингредиентов, добавляет Деревсков. «Основной тренд — выпуск дешевого белка, который позволит накормить всех и соблюсти баланс необходимой энергетической ценности», — говорит он.
Лидерами по числу инвестиционных проектов в сфере пищевых производств, по данным «ТендерПро», стали Центральный федеральный округ (28,8% от всех проектов), Приволжский федеральный округ (22,5%), Южный федеральный округ (16,2%), Северо-Западный федеральный округ (9%) и Дальневосточный федеральный округ (7,2%). Среди крупнейших инвестпроектов пищевой промышленности Федяков называет «Амирост» (комплекс по производству крахмала и крахмалосодержащих продуктов в Ростовской области, объем инвестиций 40 млрд рублей), маслоэкстракционный завод ГК «Русагро» в Саратовской области с вложениями в 33 млрд рублей, производственный комплекс этой же группы по переработке масличных культур в Кемеровской области за 21 млрд рублей и завод по глубокой переработке молока «Ваганово» в Кемеровской области с инвестициями в 25 млрд рублей.
Telegram-канал Forbes.Russia
Канал о бизнесе, финансах, экономике и стиле жизни
Диверсифицируй это
Компании инвестируют в пищевую промышленность с целью диверсификации бизнеса (59,5% проектов), повышения производительности (24,3% проектов) и расширения производства (16,2% проектов), большинство компаний (66%) вкладывают в строительство пищевых производств до 500 млн рублей, рассказывает Астафьева из «ТендерПро».
Пищевая отрасль в России сейчас переживает качественный скачок, уверена Бабаева из «Интерагро». «Основываясь на статистике компании, можем с уверенностью сказать, что выросли заявки на производство картофеля фри, картофельных и овощных чипсов, растительного молока разных видов», — перечисляет она. Российское общество является частью общемирового тренда изменения модели потребления продуктов питания, и его основа — смещение спроса от покупки свежих мяса и овощей в сторону полуфабрикатов и готовых блюд, отмечает директор по стратегическому развитию ООО «Союзпромптица», ведущий эксперт лаборатории бизнес-коммуникаций НИУ ВШЭ Павел Павлов.
«В первую очередь данная тенденция сильна в крупных городах, — поясняет он. — Например, оборот пищевой промышленности Москвы в этом году может вырасти более чем на 15%, а на долю пищевых кластеров пришлось 40% новых инвестпроектов в Московском регионе».
С 2019 по 2024 год структура продаж, например, мясной категории в сетевом ретейле значительно изменилась, продолжает Павлов: доля охлажденных полуфабрикатов снизилась в объеме на 10%, замороженных — на 4%. «Рост произошел в потреблении колбас (на 12%) и детского питания (на 11%), что подтверждает вывод о том, что культура потребления меняется в сторону более дешевых и простых в приготовлении продуктов», — полагает он.
Диапазон вложений в проекты по производству продуктов питания огромен. «Например, производство масла приносит значительно большую прибыль, чем хлебопечение, но и входной порог в бизнес совершенно разный: купить пекарню по франшизе стоит 2,5 млн рублей, а вот линия производства подсолнечного нерафинированного масла для переработки 100 т семечек в сутки может обойтись в 70-100 млн рублей плюс расходы на аренду помещения», — приводит пример Деревсков из «Старта качества». По его словам, при условии, что завод готов давать стабильное качество и есть постоянные покупатели, для постоянной работы линии по выпуску масла необходимы недельный запас сырья и отсрочка оплаты покупателем три-пять рабочих дней, что в текущих ценах около 35 млн рублей. По итогу получается предприятие с порогом входа около 150 млн рублей (100-120 млн рублей инвестиций и 30-40 млн рублей оборотных средств), сроком запуска от семи месяцев до года, персоналом до 15 человек, приносящее в текущих реалиях около 7 млн рублей прибыли ежемесячно.
Рентабельность пищевых проектов также разнообразна. В целом показатель производства пищевых продуктов оценивается Росстатом в 12,24%, переработки и консервирования фруктов и овощей — 18,15%, выпуск масел и жиров — 13,27%, мороженого — 19,66%, вафель — 17,57%, сахара — 19,45%, детского и диетического питания — 23,58%, макарон — 15,5%, чая и кофе — 16,05%. Для сравнения, в 2023 году рентабельность сельского хозяйства в России снизилась до 18,9% с учетом субсидий против 20,3% в 2022-м. Без учета субсидий значение показателя составило 15,5%.
«Рентабельность проектов в пищевой промышленности может варьироваться, но в целом она сопоставима с показателями аграрного сектора», — констатирует гендиректор КППП «Рускон», управляющей «Глобал Петфуд», Александр Левченко.
Знакомые все лица
«За последние 10 лет было сделано многое в плане продбезопасности России, многие потребности внутреннего спроса были закрыты или почти закрыты, что стало, с одной стороны, победой для страны, а с другой — привело к жесткой конкуренции за потребителя, — говорит Федяков из INFOLine. — Рынок консолидирован: как в сфере АПК, так и в ретейле, например, топ-10 сетевиков принадлежит 40% оборота питания, а в некоторых регионах этот показатель доходит до 80%».
Эти процессы потихоньку перекладывают и на смежную сферу — пищевую промышленность, большую часть игроков тут составляют действующие участники рынка — крупные холдинги, торговые сети, производители готовой еды, добавляет Деревсков из «Старта качества».
Интересным трендом в России стали собственные торговые марки сетей (СТМ), из-за которых многие переработчики не думают о рынках сбыта, а просто предоставляют услуги по производству той или иной пищевой продукции и уже заказчик ставит на упаковку свой бренд и продает продукт под своей торговой маркой, говорит Бабаева из «Интерагро». «За последние два года мы инвестировали значительные средства в развитие производственной инфраструктуры, обновление оборудования и запуск новых технологических линий в области консервирования и изготовления влажных и сухих кормов для домашних животных, — рассказывает Левченко. — В целом наши инвестиции составят около 1,5 млрд рублей».
«В первую очередь речь идет о расширении мощностей действующими игроками, но также сельхозпроизводители, видя смещение маржи из выращивания в сторону переработки, активно вкладываются в смежную отрасль», — добавляет Павлов из «Союзпромптицы».
В 2023 году общий объем инвестиций группы «Черкизово» (занимает 57-е место в рейтинге крупнейших инвесторов Forbes) составил около 30 млрд рублей, а по итогам девяти месяцев 2024 года капитальные затраты составили 25 млрд рублей — на 6 млрд рублей больше, чем было в аналогичном периоде прошлого года, рассказал Forbes представитель пресс-службы группы.
«ЭкоНива» в течение последних двух лет инвестировала в расширение и модернизацию собственных производственных линий, отмечает представитель компании. «По итогам 2023 года доля самостоятельной переработки молока превысила 30%», — уточняет он.
«Магнит» владеет 16 пищевыми производствами по всей стране, в том числе крупными предприятиями в Краснодарском крае — «Кондитер Кубани» и «Кубанский комбинат хлебопродуктов», рассказал Forbes представитель пресс-службы компании. Основные инвестиции в строительство предприятий были сделаны еще до 2021 года, а сегодня ретейлер инвестирует в запуск новых линий и обновление уже действующих. Общий объем вложений за последние три года составил около 1 млрд рублей. Изначально предприятия «Магнита» создавались, чтобы гарантированно наполнить полку товарами в целевом сегменте «первой цены», сейчас же ретейлер переориентирует свои производства на выпуск продукции в сегментах «средний» и «средний+». «Опираясь на аналитику продаж, «Магнит» выявляет ниши, в которых существует устойчивый спрос, но отсутствует достаточное предложение, и адаптирует свои производственные площадки под выпуск уникальной продукции. Это дает возможность дифференцировать предложение «Магнита» на фоне конкурентов и повысить лояльность покупателей. Таким образом, собственные пищевые производства для «Магнита» играют роль важного инструмента рыночной конкуренции, где покупатель становится очень требовательным к ассортименту и его качеству», — комментирует представитель пресс-службы компании.
Опасные инвесторы
У сложившейся ситуации есть свои риски. Многие крупные компании в России развиваются вертикально: те же агрохолдинги осознанно простраивают цепочку «от поля до прилавка», замечает Федяков из INFOLine — в отличие от многих других стран, где развитие идет горизонтально. «Гигант Cargill присутствует во многих странах мира, но везде занимается исключительно сельским хозяйством, не посягая на другие сферы, — приводит пример он. — А во Франции сетевой рознице на законодательном уровне запрещено заниматься производством продуктов питания, что дает возможность развиваться малому и среднему месту». В России же подобных ограничений нет, и крупный бизнес продолжает масштабироваться, поглощать мелкие и выдавливать их с рынка.
Так что основная часть проектов пищепрома — это инициативы как раз сетевого ретейла, который ударно развивает СТМ, и агрохолдингов, проникающих все глубже в сегмент готовой продукции, получая дополнительную маржу и возможность маневрировать ценой за счет оптимизации процессов на разных этапах производства, поясняет Федяков. «Ретейлу проще и удобнее работать с одним крупным поставщиком или создать собственное предприятие, чем налаживать связи с кучей мелких местных производителей. Это приводит к неконкурентной позиции последних, затруднению сбыта их продукции. И это неблагоприятный тренд», — комментирует он. Молодые компании уже не могут войти в бизнес, так как агрохолдинги с собственной переработкой сильно увеличили порог входа в него, фактически не оставив места небольшим игрокам. «Процессы аналогичны тем, что мы видим в портовой структуре, — порты Новороссийска работают с крупными экспортерами, почти не допуская остальных», — добавляет Федяков. Для потребителей же это обернется ограниченностью ассортимента, так как в условиях высокой консолидации бизнес не видит смысла «придумывать» новое и лучшее, а также ощутимым влиянием на цены на продукцию.
Есть у желания крупных игроков агробизнеса войти в смежные отрасли и другие минусы. «Опыт развития с нуля направления глубокой переработки мяса птицы у крупных агрохолдингов пока неоднозначный, — констатирует Павлов. — Например, построенный крупным федеральным производителем мяса индейки завод по глубокой переработке на сегодня загружен заказами менее чем наполовину, несмотря на дефицит мяса индейки в стране в объеме не менее 25%. Другие производители мяса птицы, развивающие собственные заводы и цеха по глубокой переработке, испытывают проблемы со стабильностью качества продукции и ритмичностью сбыта».
Пищевая промышленность, хотя и является смежной отраслью с сельским хозяйством, обладает своей спецификой, отмечает он. Работа с маркетингом, рецептурами, технологиями производства у переработчиков поставлена на более высоком уровне, чем у сельхозпроизводителей. Подход по покупке аграриями действующих пищевых бизнесов и их интеграции в существующую систему управления, выбранный, например, крупнейшим производителем мяса курицы, представляется более эффективным, чем строительство новых активов.