Америка для Ирана — главный враг. Жители страны регулярно жгут звездно-полосатые флаги и выкрикивают антиамериканские лозунги. При этом многие из них получили американское гражданство как противники режима, а часть путешествуют между странами и даже иногда возвращаются в Иран навсегда. Как так получилось и какие непростые чувства испытывают иранцы к США — в отрывке из книги эксперта Российского совета по международным делам Никиты Смагина «Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями»
Журналист Никита Смагин, который прожил в Иране несколько лет, в своей книге об этой стране рассказывает не только о ее политических, социальных и экономических особенностях, но и о том, как на самом деле обстоят дела с запрещенным алкоголем (он не так недоступен, как многие думают), как иранцы относятся к России (любят не так сильно, как кажется некоторым) и как в теократическом государстве уживается практика детских браков и по-европейски низкая рождаемость.
Автор также рассказывает, где иранцы покупают новые iPhone и кроссовки New Balance, чем «Машдолнальдс» отличается от McDonald’s, а Tehran Fried Chicken от Kentucky Fried Chicken.
Книга «Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями» вышла в ноябре в издательстве Individuum. Forbes публикует отрывок.
Для властей Ирана Соединенные Штаты — один из главных врагов с момента формирования нынешнего политического строя. У стран богатая история вражды, начиная с драматичного захвата американского посольства в Тегеране в 1979 году и заканчивая взаимными ударами по военным объектам в 2020‑е. Но сколько бы на демонстрациях ни желали гибели Вашингтону, это не мешает молодым иранцам игнорировать официальные лозунги и восхищаться американскими товарами и американской культурой — кроме того, два вроде бы враждующих государства связывает серьезное количество обладателей двойного гражданства.
«Зачем ты вернулся из США в Иран?!» — пожалуй, самый частый вопрос, который задают соотечественники Бабаку. Он давно привык и отделывается общими фразами — «обстоятельства» или «так получилось». Впрочем, друзья хорошо знают его историю.
Родился он в годы ирано-иракской войны. Когда ему было 15, семья переехала в США. На тот момент Бабак знал английский лишь на базовом уровне, поэтому в школе пришлось непросто. «Первые два года я для всех был dumbass, тупым», — вспоминает он. Впрочем, сложно было лишь поначалу. Бабак с присущими ему оптимизмом и энергией за пару лет освоился и уже в университете начал жить полной жизнью. «В США так: если ты черный — тебе придется непросто. Если белый — все намного легче. А если коричневый, как я, то уже 50 на 50 — больше зависит от тебя», — объясняет он. За следующие 10 лет он успел окончить бакалавриат и магистратуру, сменить несколько профессий — от парковщика машин до советника в муниципалитете Миннеаполиса. Cвое будущее Бабак связывал исключительно со Штатами и в Иран ездил всего пару раз.
Все изменилось, когда Бабаку было 32: внезапно умер его отец. Родители Бабака давно были в разводе, мать жила в США, а отец — в Исламской республике. Нужно было срочно решать вопросы с похоронами, а потом и с наследством. У брата Бабака уже была жена-американка и сын, поэтому кандидат на поездку оставался один. Бабак рассчитывал, что приедет в Иран на несколько месяцев, сделает дела и вернется в Штаты. Однако в итоге все сложилось совсем иначе, а его пребывание в родной стране сильно затянулось. Оказалось, что в Иране гражданину США жить вполне комфортно — несмотря на то, как часто на улицах кричат «Смерть Америке!»
Иранская травма Вашингтона
Нет лозунга, который чаще встречается в Исламской республике, чем пожелание гибели злейшему идеологическому врагу. Флаги США и Израиля сжигают на демонстрациях, их же изображают на полу при входе в школы, университеты и общественные учреждения, чтобы иранцы их топтали. Международная ситуация способствует антиамериканизму: Соединенные Штаты окружают Иран военными базами, вводят санкции, уничтожают представителей иранской власти. Впрочем, началось все гораздо раньше — еще в годы Исламской революции.
С криками «Смерть Америке!» исламисты свергали в 1979 году шаха, которого обвиняли в выборе проамериканской линии — Вашингтон клеймили «Большим сатаной», империалистическим источником зла. Однако Вашингтон не сразу придал значение грозной риторике. Очевидцы, близкие к администрации Джимми Картера, президента в 1977–1981 годах, вспоминают, что поначалу Исламская революция не выглядела большой проблемой для Белого дома. Все изменилось 4 ноября 1979 года, когда группа радикально настроенных студентов, подстрекаемых новой властью, перелезла через ограду и захватила посольство США в Тегеране. Больше 60 сотрудников диппредставительства оказались в заложниках. Знал ли аятолла Хомейни заранее о планах взять в плен американских граждан, или просто поддержал радикалов, доподлинно неизвестно — но, во всяком случае, мешать им новые власти никак не стали, и вскоре работники посольства оказались в тегеранском плену.
Захват заложников абсолютно шокировал американское общество. Многие жители США вообще впервые узнали об Иране из новостей о захвате посольства, и то, что какие-то радикалы с другого конца света угрожают смерти американским госслужащим, серьезно пошатнуло их привычную картину мира и напугало американцев. Захватившие посольство требовали выдать Ирану эмигрировавшего из страны шаха Мохаммада-Резу Пехлеви, который приехал в США на лечение. Переговоры Вашингтона с Тегераном результата не дали, и Картер был вынужден действовать.
Весной 1980 года власти США решились на спецоперацию по освобождению заложников. План предполагал, что группа спецназа на самолетах и вертолетах высадится в пустыне, нападет на посольство, устранит охрану и освободит пленных американцев. После этого группа захвата рассчитывала вместе с заложниками улететь в Египет с заброшенного аэропорта недалеко от Тегерана. Спецоперация получила название «Орлиный коготь» и стала одним из самых громких провалов в истории США. С самого начала все пошло не по плану. Один из вертолетов рухнул из-за неисправности сразу после взлета с авианосца в Персидском заливе. Еще один заблудился из-за песчаной бури и не добрался до точки.
Место высадки в Иране, вопреки данным разведки, оказалось не заброшенной дорогой, а оживленным шоссе. Чтобы не быть раскрытой, группа спецназа задержала пассажирский автобус с 43 людьми — их решили отпустить после отлета. Затем американцы подорвали ручным ракетным комплексом оказавшийся рядом бензовоз, чтобы его водитель не раскрыл операцию. Наконец, один из вертолетов при дозаправке врезался в самолет заправщик, в результате восемь членов экипажа погибли, оба летательных аппарата были потеряны. На этом этапе операцию решили прекратить.
Параллельно прошла другая операция, оказавшаяся более успешной, позже воспетая в оскароносном фильме «Операция «Арго»: ЦРУ вместе с властями Канады удалось тайно вывезти из Ирана сотрудников посольства, которые в первые часы штурма диппредставительства смогли покинуть задание и прятались в Тегеране. Однако речь шла только о шестерых людях, 52 оставались в заложниках.
Кризис вокруг захвата заложников подорвал рейтинг президента Картера, и он не смог переизбраться на новый срок. В итоге заложников освободили 20 января 1981 года, после 444 дней в плену — в условиях ирано-иракской войны Хомейни решил отпустить американцев в обмен на снятие экономических санкций. А бывшее посольство США в иранской столице сначала стало базой Корпуса стражей исламской революции, а затем превратилось в музей. Сегодня его стены пестрят антиамериканскими граффити, призванными показать победу революции над империализмом.
Что касается США, захват посольства превратился в глубокую травму: сильнейшая в мире держава не смогла справиться с «кучкой исламистов». За Ираном закрепился образ заклятого врага американцев, и именно этот образ на протяжении десятилетий будет определять политику Вашингтона по отношению к Исламской республике.
В то же время для многих жителей Ирана антииранская позиция Вашингтона стала путевкой в западный мир. В первые десятилетия противостояния с Ираном США активно предоставляли убежище для противников ненавистной Исламской республики. Тысячи переехавших потянули за собой родственников, помогали с эмиграцией в США друзьям. В результате за 1980-е — 1990-е в США сформировалась крупнейшая в мире иранская община, которая на сегодняшний день, по разным оценкам, насчитывает от 500 000 до 1 млн человек. Значительная часть иранцев осела в Калифорнии, настолько значительная, что один из районов Лос-Анджелеса, где компактно проживают представители диаспоры, называют Tehrangeles, «Тегеранджелес».
Многие из американских иранцев не обрывают связи с родственниками, периодически посещают Иран. Получается, разрыв дипотношений и конфронтация не обрубили, а в чем-то даже стимулировали культурные контакты между Ираном и США, сблизив народы двух стран. По той же причине в самой Исламской республике проживают тысячи граждан США — речь о жителях с двумя паспортами, иранским и американским.
Американец в Тегеране
Бабаку сейчас под сорок, это высокий, широкоплечий мужчина с довольно дружелюбным лицом. Пока не начнешь с ним общаться, не поймешь, что он вырос в Штатах и там же провел большую часть жизни: по-персидски он говорит не хуже уроженцев Исламской республики. Но проведя с ним несколько дней, начинаешь видеть разницу. Бабак спокойно ходит по Тегерану в растянутой футболке и кроксах — для обычного тегеранца его достатка это совершенно неприемлемо. Иранцы в большинстве своем тщательно следят за внешним видом и стараются выходить на люди при полном параде, особенно если предстоит какая-то деловая встреча. Расслабленный подход Бабака выдает в нем американца.
Сам он рассказывает, что его знакомые — здесь стоит оговориться, что речь о горожанах из среднего класса с высшим образованием — американскому паспорту завидуют. На бытовом уровне молодые иранцы к США относятся более чем положительно, и мало кто отказался бы сменить Тегеран на «Тегеранджелес», представься такая возможность. Даже европейские страны, тоже куда более свободные и богатые, чем Исламская республика, вызывают меньше ажиотажа. Дело здесь и в привлекательности американской массовой культуры, с которой иранцы хорошо знакомы, и в большой иранской диаспоре в Америке. Не обходится и без протестного чувства: те, кто ненавидит Исламскую республику и ее порядки, а таких немало, с сочувствием и интересом относятся к стране, которой желают смерти на каждом митинге. «Понятно, что они ни черта не знают о жизни там», — говорит Бабак о тех соотечественниках, кому США кажутся раем.
Узнать, каково на самом деле в Штатах, доводится не всем, даже если речь о строго туристическом опыте: доехать до этой страны рядовому иранцу непросто. Прямых рейсов нет, билеты с пересадками и дорогие, но главная проблема — визы. Счастливым обладателям двойного гражданства, как у Бабака, они не нужны, а всем остальным, чтобы получить заветный штамп в паспорте, приходится ехать в Турцию (дипотношений у Ирана с США по-прежнему нет). К тому же высока вероятность отказа. Исправно дают визы студентам — нужно «всего лишь» на общих основаниях поступить в американский вуз — и тем, кто едет навестить родственников. Всем остальным в девяти случаях из десяти отказывают. Поэтому для тех иранцев, кто не связан со Штатами через семью или образование, они, как правило, остаются недостижимой, а от того еще более привлекательной страной мечты.
Несмотря на всю напряженность между Ираном и США, Бабак за все время, что перемещался между странами, не сталкивался с серьезными проблемами. Иногда обладателей двойного гражданства могут «вызвать на беседу» в местные спецслужбы, но, как правило, после того как силовики понимают, что человек просто приехал по своим делам и не планирует свергать Исламскую республику, его отпускают с миром. Правда, никогда не знаешь, в какой момент политика может измениться, и не посадят ли тебя в тюрьму как заложника для обменного фонда. Отношения Вашингтона и Тегерана сейчас на таком низком уровне, что исключать такой сценарий нельзя.