«На страницах «Донецкого моря» живут разные люди, разных возрастов, но судьба у них всех оказалась одна»
Не так давно у историка и журналиста Валерии Троицкой вышла дебютная книга "Донецкое море. История одной семьи". О том, как и для чего она создавалась, "Русский мир.ru" побеседовал с автором.
— "Донецкое море" — это ведь ваша первая проба пера. Расскажите, что побудило попробовать свои силы в качестве писателя?
— Боль и тревога за страну. Боль за русских людей Донбасса. И осознание, что для огромной части моего окружения их горе ничего не значит. Я живу в либеральной среде, среди моих коллег очень мало людей, искренне поддержавших страну. Вы и сами, думаю, прекрасно это знаете. За два с половиной года спецоперации и десять лет донбасской войны в российском театре появились лишь единичные спектакли, посвященные происходящему. И созданы они в основном в провинции. Творческие люди, которые по-настоящему хотят помочь стране, с трудом пробивают свои работы. А официальная культура работает только в том объеме, который необходим для отчета наверх. Это, на мой взгляд, и сознательный саботаж со стороны определенных лиц, и закономерное явление. У нас в творческих вузах до сих пор преподают люди, которые десятилетиями отрабатывали либеральную повестку, вовлекали студентов в оппозиционную деятельность, прививали им ощущение "второсортности" родной страны. А их выпускники сейчас сидят на ключевых должностях и в театре, и в кино.
— Будет ли у России новая культура, которая соответствует эпохе?
— Это зависит от поколения, которое сейчас только приходит в профессию. А они окажутся в том же самом мире, где в лучшем случае царит прагматичное отношение к стране, где давно высмеяно само понятие "Родина". Творческая элита, конечно, не будет в ближайшие годы проявлять такую открытую агрессию к стране, какую она продемонстрировала в 2022 году... Но это не должно никого обманывать, отношение большинства представителей культуры к происходящему не поменялось. Сломает молодых людей эта среда или нет? Я не знаю. Но именно об этом я думала, когда решила написать повесть. Я думала о студентах, в первую очередь творческих вузов, которые живут в довольно замкнутом информационном пространстве. Они своими глазами не видели 2014 год, не знают, как все началось, а потому многие пытаются навязать им свое восприятие. И я понимала, что говорить с молодыми людьми нужно не на сухом языке аргументов, а на языке сердца. Нужно помочь им эмоционально прожить тот путь, который прошли жители Донбасса с 2014 года. А дальше они сами разберутся, как относиться к происходящим событиям.
— Поэтому и столь юный возраст у главных персонажей?
— Да, мне было важно, чтобы читатели книги могли ассоциировать себя с ее героями. В начале повести, во время событий Русской весны, главной героине, Кате Ковалевой, 15 лет. В конце истории ей, соответственно, исполняется 25 лет. То есть это история взросления человека на войне. Хотя важнейшим героем книги является и ее отец, ушедший в ополчение. А еще их соседи, старики, дети. На страницах "Донецкого моря" живут разные люди, разных возрастов, но судьба у них всех оказалась одна.
— Сколько вы работали над произведением?
— Примерно 5–6 месяцев. Я начала писать книгу год назад — тогда возобновились тяжелые бои за Авдеевку. А завершила, когда город был взят. Так совпало, но совпадение, думаю, здесь неслучайно. Это место не просто стало самым известным укрепрайоном в военных сводках, Авдеевка — многолетняя боль дончан. Моя повесть этим и заканчивается — наша армия начинает штурм Авдеевки.
— Наверняка во время работы возникали творческие кризисы. Что чаще всего становилось причиной заминок и как вы с этим справлялись?
— Один из героев повести — сам Донецк. Я это не планировала, я просто хотела рассказать историю одной семьи как историю нашей большой страны. Но именно таким начал рождаться текст, где Донецк вдруг становился живым символом Родины. Было очень сложно писать о городе, в котором я не росла, не жила. Но мне помогали жители Донецка — рассказами, своими историями о любимом городе. Советовали мне книги с документальным описанием событий 2014 года. Например, книгу журналиста и ветерана батальона "Восток" Владислава Евтушенко "2014: Точка невозврата". Она мне очень многое дала в плане понимания некоторых процессов. Такие книги — лучший исторический источник. Советовали книгу Натальи Чернецкой "На небе не только Бог" — это живой голос жителей Донецка. Хотя, конечно, больше всего в эмоциональном плане мне дало прямое общение.
— Что из рассказов дончан больше всего запомнилось, возможно, произвело какое-то особое впечатление?
— Наверное, рассказ одной женщины, которая была участницей референдума в мае 2014 года... Хотя, знаете, самое большое впечатление на меня произвели даже не сами истории людей. Главное впечатление — это сами люди. Это впечатление, пожалуй, выражено словами одного из персонажей книги, петербуржца Игоря: "Вы как будто оттуда, из той страны". Это была моя мысль при первой личной встрече с дончанами: как будто я говорю с людьми, которые вышли прямо из Советского Союза. Такое же воспитание, такой же внутренний стержень. Мое окружение было уже совсем другим, с другими ценностями. Вот только сейчас, когда после начала спецоперации круг моего общения увеличился за счет волонтеров и военных, я поняла, что в России очень много таких людей: сильных, неравнодушных, ставящих интересы своей родной страны выше личных.
— Образы главных персонажей — Катя, Рома, их родители — имеют реальных прототипов или они собирательные?
— У всех персонажей повести есть прототипы. Иногда один персонаж вмещает судьбы нескольких людей. Кто-то просто списан с конкретного человека. А сама история распада семьи и очень типична, и является, на мой взгляд, лучшей метафорой происходящего конфликта.
— В повести много деталей, известных и понятных лишь дончанам. Передана атмосфера, царившая в обществе Донбасса на протяжении всех десяти лет. Вас кто-то консультировал?
— Мне, повторюсь, очень помогали дончане. Кто-то отправлял свои дневники, записи. И я много разговаривала с людьми, спрашивала их обо всем на свете: что они чувствовали в момент Майдана, чем жили после 1991 года, о чем говорили в дни Русской весны. Запомнился один разговор: зима 2023 года, в Донецке не было электричества, и женщина под двумя одеялами рассказывала мне о родной школе, о своем классе, о довоенной жизни, о самых любимых местах города. Говорили мы часа два или три, и мне было жутко неудобно: сижу в теплой квартире, с водой и светом, а она — в холоде, без воды и на войне. А потом она сказала, что ей после разговора стало светлее на душе.
— Как вы находили собеседников? Через знакомых или просто пользовались поиском в тех же соцсетях? Всегда ли люди соглашались помочь или отказы также случались?
— Самые разные были пути. С кем-то меня однажды свела жизнь, кого-то нашла через общих знакомых. Помочь соглашались всегда, отказов не было. Даже от тех людей, которые совершенно меня не знали, которым я просто написала в соцсетях и представилась журналисткой, которая хочет создать книгу о донецких подростках. Мне все помогали абсолютно бескорыстно.
— "Донецкое море" раскрывает драматическую историю простой семьи, которой выпало жить в непростое время. Так все и задумывалось?
— Да, я именно так и хотела. Написать историю, которая для читателей станет личной, близкой. Рассказать о человеческой трагедии, о расколе семьи и о хрупкой девочке, которая через любовь к отцу, через преданность ему приходит к осознанию себя в мире, к сложно объяснимому чувству Родины. В какой-то степени это история именно о том, как рождается в человеке чувство Родины. Ведь мы встретили спецоперацию, когда это понятие для многих людей перестало вообще что-то значить.
— У каждого произведения есть, так сказать, внешняя и внутренняя сторона. Внешняя — это сюжет, задача которого — увлечь читателя, подарить ему определенные эмоции. Внутренняя — это посыл, побуждающий о чем-то задуматься, что-то переоценить. Каков посыл у вашей повести?
— Пожалуй, главный посыл — это сопоставление 2014 и 2022 годов: выбор, который сделал тогда Донбасс, потом пришлось сделать и всей большой России. Второй момент, который мне кажется важным... Как историк, я занималась межнациональными конфликтами, в частности сербо-хорватским. И в истории современной Украины внешне все буквально "по учебнику", обычная схема, которая позволяет создать новую политическую нацию и "стравить" в гражданской войне два народа: удревнение истории, создание жертвенных мифов вроде Голодомора, формирование образа врага... Но для меня это не национальный конфликт! Он мировоззренческий. Мы не разделились на русских и украинцев, мы разделились на своих и чужих. На тех, кто остался верен себе, своей истории, своему культурному коду, и на тех, кто позволил себя переформатировать, сломать. И там — в Одессе, в Харькове, в Киеве — нас еще ждут свои. И здесь — в Москве, в Петербурге — есть совершенно чужие нам люди.
— Работая над произведением, автор обычно ждет отклика от своих читателей и критиков. На что вы рассчитывали и насколько оправдались ваши ожидания?
— Я ни о чем подобном не думала. Просто перенесла на бумагу всю свою боль, все переживания за эти десять лет. Всю нежность и уважение к людям Донбасса. Я очень долго сомневалась, имею ли в принципе моральное право писать от имени донецкой девушки, живя при этом в Петербурге. Когда пошли первые положительные отзывы профессиональных критиков, меня это, скорее, смущало. Только когда мне начали писать школьные учителя, благодарить за повесть, говорить, что они ждали именно такую книгу и будут советовать ее своим ученикам... Тогда я поверила, что действительно сделала что-то важное.
— Литературные критики самостоятельно заметили "Донецкое море" или приходилось обращаться к каждому из них?
— Путь в литературу в принципе был молниеносным. Я такого не ожидала — думала, что мне придется "пробивать" свою повесть... Но во время интервью с поэтом Игорем Карауловым вдруг решилась и рассказала ему, что написала книгу и не знаю, где ее издать. А мы с ним как раз говорили о книжной отрасли, о проблемах, с которыми сейчас сталкиваются авторы патриотической позиции. И он сразу посоветовал мне обратиться в "КПД" — это редакторская группа в составе Алексея Колобродова, Захара Прилепина и Олега Демидова. Я отправила им повесть. Мне ответили через сутки, а вскоре книга ушла в печать. Причем вышла она в издательстве АСТ, при котором теперь работает импринт "КПД" во главе с литературным редактором, писателем Германом Садулаевым. "Донецким морем" они открыли новую серию — "Русская Реконкиста", которая будет выпускать книги о специальной военной операции. Продолжением серии станут проза от военкора и поэта Анны Долгаревой "Я здесь не женщина, я фотоаппарат" и книга "Собиратели тишины" петербургского писателя Дмитрия Филиппова, ушедшего на фронт и прямо сейчас находящегося в зоне боевых действий. Его позывной "Вожак". Вот в такой я оказалась компании!
А первые отзывы критиков пошли, когда книга еще не была напечатана. Это заслуга моих редакторов, они рассказывали коллегам о "Донецком море", а потом уже работало сарафанное радио. Вообще, у книги и рекламы настоящей еще не было, а мне уже пишут — и взрослые люди, своими глазами видевшие Русскую весну, и совсем молодые ребята, школьники. Мне написали сразу несколько девчонок из Москвы, им по 15–17 лет. Написали, что не могли себе даже представить, что пережил Донбасс за эти годы, что герои моей книги стали им родными. Такие слова особенно дороги.
Сейчас я больше всего хочу узнать, какой будет реакция жителей Донбасса на мою повесть. Переживаю, конечно. Я же вижу, как болезненно донбассцы относятся к некоторым попыткам большой России рассказать их историю — в кино, в театре, в литературе. Как их разочаровывает, а часто и обижает представление о тех событиях, карикатурность персонажей, масса стереотипов о Донбассе...
— Но ведь уже есть первые отзывы читателей из Донбасса?
— Пока из дончан книгу прочли лишь те люди, которые знают меня лично. Они понимают, для чего я это сделала, как я на самом деле к ним отношусь. Донецкий режиссер Владимир Агранович, сын и племянник ополченцев 2014 года, высоко оценил книгу. Но массового отклика читателей из Донбасса пока нет, так как им доступен только электронный вариант повести. Бумажную книгу в Донбасс пока не привезли. Кому-то, например, приходится заказывать ее в Ростов-на-Дону и уже оттуда забирать... "Донецкое море" до Донецка пока не дошло.
— Есть ли какие-нибудь планы относительно дальнейшей судьбы "Донецкого моря"? Например, перевод книги на другие языки, экранизация?
— С режиссером Людмилой Манониной-Петрович мы начали работу над спектаклем, но шансов на его появление, говоря откровенно, не так много. За два с половиной года в крупнейших питерских театрах спектаклей на эту тему не появилось, они ее игнорируют. Есть только частная инициатива порядочных, смелых артистов. Таких, например, как Александра Куликова. В Донбассе ее знают хорошо. Но даже если спектакль по "Донецкому морю" пока не случится... Пока мы будем подбирать актеров, проводить кастинг, какая-то часть молодых ребят из театральных школ или вузов прочитают повесть. И, верю, проживут боль Донбасса как свою. А это и есть моя цель. Что касается экранизации... Да, я мечтаю, чтобы однажды появился фильм — пронзительный, нешаблонный. Донбасские "Летят журавли".
— Каковы в целом впечатления от проделанной работы? Есть ли вероятность, что в будущем на прилавках книжных магазинов появятся ваши новые книги?
— Было трудно. Это моя первая книга, и эмоционально она далась мне очень тяжело. Конечно, мне бы хотелось попробовать написать что-то ее, и в голове живут две истории, которые меня поразили. Но чтобы их описать, нужно хорошо знать военную специфику.
— Новые истории также связаны с Донбассом?
— Да, они обе так или иначе связаны с происходящими событиями. А меня сейчас ничто другое и не интересует. И мне сложно понять, как может быть иначе. На наших глазах идет слом старого миропорядка, и Россия вновь бьется за право своего существования. Разве можно сейчас думать о чем-то другом?