28 ноября /«Витьбичи»/ Нина Писаренко / .Такое бывает не часто — когда сестра ради брата совершает подвиг. Надежда Бачурина из Витебска совершила, и для нее это так же естественно, как дышать.
Всё изменила болезнь
В семье Олег Маханьков был третьим ребенком. Надежде, старшей дочери, было уже семнадцать, совсем взрослая девочка. Мать подшучивала еще перед родами:
— Будешь тренироваться на братишке или сестренке, замуж выйдешь — готовая мама.
Брат родился в рубашке, о таких обычно говорят, что счастливые. Однако новорожденному не повезло — рубашка (неразорвавшаяся околоплодная оболочка) была синего цвета. Врачи сразу сказали роженице: «Не хотим вас расстраивать, но у ребенка будут проблемы со здоровьем».
Мама вглядывалась в малыша с первых минут: к счастью, ничего тревожного не было. Звоночки появились чуть позже — ребенок не улыбался в отличие от других детей, не пытался схватить ручкой игрушки. Диагноз ему поставили в четыре месяца: детский церебральный паралич. Тяжелая форма.
Надя, первая помощница, и мама это уже понимали. Однако продолжали надеяться на чудо. Его не происходило, и врачи все чаще разводили руками от бессилия.
Олегу было четыре года, когда отец не выдержал и подал на развод. Мать его не винила, понимая, что такой крест, как тяжелобольной ребенок, не каждому по силам. К сожалению, помогать отец тоже не стал. Вся нагрузка легла на старшую дочь. С двадцати лет она работала и не отказывалась от любой подработки.
Маленькие радости и большие испытания
Руки Олегу вообще не подчинялись. В шесть лет мать уговорили сделать операцию, чтобы снять спастику. Однако стало еще хуже, и от повторных операций отказывались категорически.
Пошел ребенок только в десять с половиной лет. Чудо свершилось на Новый год. До этого боялся, а тут сделал первый шаг навстречу маме, робкий и неуверенный, но — шаг. Рыдали от счастья втроем и вспоминали добрым словом сотрудников санатория в Друскининкае, благодаря которым это случилось. Олег на протяжении восьми лет проходил там реабилитацию.
— Доченька, я очень благодарна тебе за помощь, — сказала как-то мама. — Но ты молодая, и тебе надо подумать о личной жизни.
— Ай, мама, брось, какая личная жизнь, — отмахнулась тогда Надежда.
Но запрос во Вселенную был отправлен, как сказали бы сейчас. Однажды Надежда прогуливалась с подругой и встретила ее хорошего знакомого. Друг другом заинтересовались. Мужчина был старше на пятнадцать лет, но девушку это не испугало — возраст у нее ассоциировался со зрелостью.
Встречались, через некоторое время поженились. Жили неплохо, однако муж был зависим от мнения родителей, а те боялись, что невестка, заботясь о больном брате, забудет об их сыне. Опасения были напрасными, Надежды хватало на всех. Но муж оказался не готов разделить с ней ношу. Подал на развод, хотя потом жалел о разрыве, однако это уже не меняло ничего.
В тот непростой период Надежда заочно училась в техникуме и много работала, чтобы помогать матери с братом. Перед самым развалом Советского Союза купила машину, чуть позже занялась бизнесом — деньги были крайне нужны.
Рождение таланта
Олег продолжал удивлять — в девять лет начал рисовать. Не рукой, не держа карандаш в зубах, а левой ногой.
— Это его единственная помощница во всех делах, — с грустной улыбкой говорит Надежда.
Она в детстве коллекционировала резиновые игрушки с лохматыми прическами — те и стали прообразами первых работ Олега. Такую роскошь, как уроки у художников, семья не могла себе позволить. Но, чтобы выжить, матери пришлось сдавать комнату студентам-заочникам. Так в доме появились будущие дизайнеры-модельеры. Они делали наброски и позволяли сыну квартирной хозяйки наблюдать. Это стало его первой
наукой.
С самого начала Олегу Маханькову удавались портреты. До сих пор с фотокарточки на паспорт может воспроизвести изображение в большом
формате.
— Как он это делает, я не понимаю, — пожимает плечами Надежда. — Производит какие-то расчеты, чертит и рисует, один в один.
Но больше всего ее поражает память брата — фотографическая. Однажды на даче увидел трехлетнюю внучку соседки и легким движением ноги нарисовал ее портрет.
— Этого не может быть, — сказала соседка, кстати, врач по профессии, узнав внучку на рисунке. — Олег не мог так нарисовать, это вы, Надя, ему помогали.
— О, рисование совсем не мой конек, — усмехнулась в ответ Надежда.
Она и сама не раз удивлялась, видя дачные зарисовки брата: всё воспроизводил в точности. А на даче ведь простор для художника — сестра в шутку называет себя несостоявшимся ландшафтным дизайнером. А какие пейзажи выходят из-под его левой ноги (вот и говори после этого, что нарисовано левой ногой) — для этого всего-то понадобился вид из окна!
Самое любопытное, у Олега нет ни эскизов, ни набросков — рисует сразу и начисто, зажав карандаш пальцами ноги. Неверные штрихи подтирает идеально — ни в жизнь не догадаешься. Пробовал писать маслом и акварелью, но не размазать работы невозможно, а неаккуратность не приемлет, поэтому остановился на карандаше.
Гордость для сестры
— А знаете, что у Олега только персональных выставок было девять? — огорошила Надежда вопросом. — И картин под двести!
Первая персональная выставка художника-самородка состоялась в Витебске, когда ему было 18 лет, и произвела фурор. Кто только не говорил тогда об Олеге Маханькове, кто не писал! Потом картины выставлялись в Минске, Москве, Женеве — в штаб-квартире Всемирной организации интеллектуальной собственности. С Германией вообще произошел казус.
Это был конец 1990-х годов, туда таможня картины пропустила, а обратно в Беларусь — нет, сочли художественной ценностью.
— Давайте их продадим, — предложили организаторы из числа немцев. — Желающих купить хоть отбавляй.
— Нет, — мотал головой Олег.
Но Надя с мамой смогли его уговорить, это был первый и единственный случай, когда увлечение принесло семье хорошие деньги. Самому художнику привезли принадлежности для работы — дефицит по тому времени — и добротную инвалидную коляску.
С работами Олег, а теперь и Надежда расстаются с трудом. Как-то музей хотел приобрести картину — не согласились, хотя деньги для них не лишние. Но понять их можно. На большую работу у художника уходит месяц, и за это время он срастается с ней, оторвать от сердца трудно. Первые картины, к сожалению, не сохранились, о чем Олег жалеет. А с появлением современной техники в доме свои работы стал сканировать и создавать виртуальные альбомы. Выкладывает их в социальных сетях — резонанс очень большой.
Олегу это нравится. Он вообще любит, когда его хвалят, — как любой нормальный человек, не лишен тщеславия.Но Надежда совсем не кривит душой, восторгаясь братом. В свое время купили компьютер, и она намеревалась стать для него учителем.
— Как бы не так, — улыбается, — оказалось, что в данном случае я дилетант, а он профи. Компьютер сейчас — друг Олежки, овладел им досконально, хотя и методом тыка.
Художество отступило на второй план — Олег стал писать. И стихи, и прозу. У него три огромных тома собственных сочинений. Говорит он плохо, с трудом разбирает только сестра, зато пишет на уровне иных профессионалов. Надежда другой раз обливается слезами, когда читает, а читать приходится довольно часто — брат хочет знать, как его стихи или эссе воспринимаются на слух.
Однажды, ничего не сказав ей, отправил письма в столичную газету с рассуждениями о Марке Шагале и Исааке Левитане. Так заинтриговал журналистов, что они приехали к автору за интервью. Надя, открыв дверь, удивилась гостям. А те, зайдя в комнату к Олегу, были потрясены до глубины души — даже не подозревали, что автор — человек с ограниченными возможностями, инвалид первой группы.
Когда всё не зря
— Я так счастлива, что у Олежки не пострадала психика, — признается Надежда, которая называет брата только так — Олежек. — Он во многом разбирается, даже в классической музыке. Наверное, потому у него много друзей, что с ним интересно.
Сестра к этому тоже приложила руку. Вылазки на природу, поездки в санатории, концерты, экскурсии и вечера, которые организует общество инвалидов, — не полный перечень того, что доступно Олегу благодаря ей. Даже когда сама не очень хорошо себя чувствует, старается, чтобы он не сидел в четырех стенах — гуляют по городу в любую погоду. Жизнь Надежды полностью подчинена брату, особенно в последние 13 лет — после смерти матери.
Средний брат серьезно болеет, поэтому надеяться ей не на кого. Трудности у нее свои — с купанием, например. Хотя Олег худенький, в ванне управляться непросто. Или с едой — есть сам не может. Но она не жалеет себя и не ропщет. Наоборот, с восторгом отзывается о брате и его друзьях, даже учится у них:
— Они радуются жизни, несмотря ни на что, всегда улыбаются. Глядя на них, понимаю, что мне вообще грех жаловаться, руки есть, ноги есть, а все остальное — не проблема.
***
Удивительные люди. И Надежда Бачурина со своим сестринским подвигом, и Олег Маханьков со своим жизнелюбием. Я, кажется, поняла, зачем такие люди, как они, приходят в жизнь: чтобы мы понимали, что в ней главное, и научились ценить то, что имеем.