Во всем виноваты они
Возвращение Дональда Трампа в Белый дом — судьбоносное событие не только для Соединенных Штатов, но и для всего мира. И хотя контуры новой политики Трампа уже просматриваются, остается множество вопросов по поводу конкретных решений и их последствий для Америки и мира. Брошенная в свое время ироничная фраза Славоя Жижека, что президента США должны иметь право выбирать все граждане мира, кроме американцев, содержит в себе долю истины, поскольку жители планеты следили за этими выборами порой с большим интересом, чем за политической жизнью в собственных странах. Причем симпатии мирового сообщества разделились не меньше, чем мнения самих американцев.
В очередной раз провалившаяся электоральная социология в США не смогла предсказать победу Трампа, хотя задним числом данный исход всем кажется логичным. Действительно, демократы не смогли сформулировать по-настоящему инновационную программу, а в начале казавшаяся дуновением свежего ветра кандидатура Камалы Харрис (особенно в сравнении с Джо Байденом) кардинально не переломила течение гонки. Напротив, Дональд Трамп выиграл уверенно, а республиканцы получили большинство в Сенате и Палате представителей. Хотя именно такой худший для демократов исход был основным аргументом в пользу выхода Джо Байдена из предвыборной кампании, чтобы не топить вслед за собой демократов в Конгрессе.
Причин, по которым американцы выбрали Трампа и республиканцев в парламенте, множество. Но одна из главных, если не самая главная — это экономика. Автор данных строк недавно подробно описывал контуры социально-экономических трудностей, с которыми в последнее время сталкивается американское общество. Если вкратце их суммировать, то картина выходит парадоксальная: средний класс стагнирует, все большее число домохозяйств находятся в кризисном состоянии, при этом по уровню производительности труда и макроэкономическим показателям США показывают отличные для развитых стран результаты. Несмотря на то, что проблемы в американской экономике носят структурный характер, для Трампа объяснение всех бед сводится к простой формуле — во всем виноваты внешние силы, коллективный «другой», условные «они». Трамп, кстати, периодически использовал слово «они» и «их» (they, them, their) в своих предвыборных речах для обозначения главных нехороших сил (будь то демократов, мигрантов или китайцев), тормозящих развитие страны.
Трамп и те наиболее преданные сторонники, которые постепенно сплачиваются вокруг него, формируя контуры новой MAGA-администрации, в качестве главных врагов простого американца видят мировую глобализированную экономику и слишком широко открытые границы. Первая не дает американской экономике развиваться, так как торговые партнеры и одновременно недруги (прежде всего Китай) пользуются тем, что успешно конкурируют с американскими товарами, демпингуют на рынке труда, предлагая американским производителям более дешевую рабочую силу. Мигранты же крадут рабочие места и высасывают деньги из бюджета, выделяемые на социальные нужды коренного населения — от здравоохранения до детских страховок. Однако у американской экономики, по мнению Трампа, есть и один существенный внутренний враг — это государственная бюрократия. Регуляторы не дают бизнесу нормально развиваться, который к тому же несправедливо обложен чрезмерными налогами. Выход из данной ситуации видится Трампу и его сторонникам в ряде последовательных шагов: повышение заградительных пошлин (от 10% до 25% в виде универсальных тарифов и до 60% против китайских товаров), массовое выдворение мигрантов и ужесточение миграционной политики (что, по логике Трампа должно освободить рабочие места для американцев), снижение налогов (вернее возвращение тех ставок, которые Трамп вводил в 2017 г.), а также тотальное дерегулирование, которое президент планирует поручить Илону Маску — одной из самых влиятельных и все еще загадочных фигур на политическом небосклоне Вашингтона.
Стратегия бизнеса — поддерживай и не критикуй
Бизнес, особенно корпоративный сектор, встретил победу Трампа с воодушевлением. Котировки американских акций выросли, а доллар укрепился (а это противоречит идее самого Трампа, что относительно слабый доллар выгоднее для американской экономики). Это связано с тем, что в краткосрочной перспективе снижение налогов, дерегулирование, равно как и повышение тарифов, действительно может быть выгодным для целого ряда отраслей. Экономическое величие Америки Трамп связывает с ростом внутреннего производства и спроса, локализацией инновационных технологий и в целом с усилением самодостаточности внутреннего рынка. Через грядущее повышение тарифов Трамп дает сигнал американским компаниям, что они должны сокращать производство в третьих странах, либо полностью переносить его обратно в США, при этом выгоды от такого шага, как обещал политик в рамках своей предвыборной программы, будут превышать издержки. Именно для этого Трамп собирается снижать налоги и дерегулировать экономику. Проблема в том, что если налоги с республиканским Конгрессом Трамп снизит относительно легко, то с дерегулированием остается множество вопросов, так как политическая система США устроена тонко и институциональную конструкцию менять не так просто. Многие регулятивные институты, такие как Федеральная торговая комиссия или Комиссия по ценным бумагам и биржам — это независимые агентства, и прямое вмешательство президента в их деятельность крайне непростое дело. В эту же логику вписываются слова Трампа о том, что необходимо поставить Федеральную резервную систему под частичный политический контроль, так как исполнительная власть должна напрямую участвовать в вопросе определения ставок. Но чтобы внести такие изменения, недостаточно воли президента, нужен коренной и довольно грубый слом институционального каркаса политической системы. Как далеко готов пойти в этом отношении Трамп и как далеко даст ему пойти система (включая и часть республиканской партии) — очень большой вопрос.
Тем не менее очевидно, что, с точки зрения ослабления регулятивного контроля, Трамп идет по ультралиберальному пути. Он уже поручил технологическому магнату Илону Маску и предпринимателю Вивеку Рамасвами возглавить новый Департамент эффективности правительства (Department of Government Efficiency, DOGE) с целью, ни много ни мало, «ликвидации правительственной бюрократии». Такой подход находит поддержку не только среди представителей как крупных компаний, что скорее естественно, но и малого бизнеса, в котором занята половина американского населения и который дает 43,5% американскому ВВП. Насколько успешным окажется радикальная перезагрузка бюрократической машины, покажет время, однако здесь прослеживается определенное противоречие. С одной стороны, Трамп предлагает максимально либеральный проект для американского бизнеса, с другой — сам же налагает ограничения в сфере международной торговли и найма более дешевой рабочей силы в лице мигрантов. В какой степени либерализация внутри перевесит внешний изоляционизм вопрос пока риторический.
Тем не менее ажиотаж на рынке говорит о том, что ценность внутренней либерализации для бизнеса пока важнее антиглобалистского трека Трампа. В качестве примера можно рассмотреть технологический сектор. В частности, Трамп собирается отменить указ Джо Байдена, регулирующий деятельность искусственного интеллекта, подписанный им в 2023 г. Это открывает дорогу к ускорению развития данной технологии, что будет выгодно не только технологическим гигантам, но также малым фирмам и стартапам, занимающимся разработкой и коммерциализацией ИИ.
Еще один кластер технологической отрасли, который с воодушевлением смотрит на будущее президентство Трампа — это криптовалютные компании. Трамп, будучи изначально скептиком цифровых валют, превратился в одного из главных их защитников, что обусловило активную поддержку его кампании со стороны фирм и бизнесменов из криптосферы. Атака, которую Трамп начал на Комиссию по ценным бумагам и биржам во главе с криптоскептиком Гэри Генслером, говорит о том, что криптовалютный сектор ждет гораздо большая свобода. Впрочем, лишь при том условии, что данная атака окажется успешной, а здесь, как было уже сказано выше, все далеко не очевидно.
Помимо этого, Трамп собирается как минимум пересмотреть часть антимонопольных мер, которые активно вводились его предшественником в Белом доме против таких гигантов как Meta [1], Amazon и Apple. При этом следует отметить, что не все республиканцы, включая избранного вице-президента Джей Ди Вэнса, разделяют идею ослабления антимонопольного законодательства. Однако крупные технологические корпорации (как и крупный бизнес в целом) в любом случае совершенно иначе воспринимают Трампа в сравнении с 2016 годом, когда многие из них не стеснялись занимать критичную позицию. А Трамп, в свою очередь, дает понять, что он открыт для оказания им всяческой поддержки. Взамен республиканец просит политическую лояльность.
Представители Кремниевой долины, которые исторически тяготели к демократам, уже начинают перестраивать свои лоббистские стратегии, прекрасно понимая, что от их политической позиции будет зависеть их благосостояние. Показателен пример Джефа Безоса, главы Amazon, который, будучи изначально ярым критиком Трампа, постепенно стал воспринимать его как делового партнера. Не говоря уже о преимуществах, которые получит Tesla и лично господин Маск от своей все возрастающей близости к первому лицу. Альтернативный пример — компания Alphabet (владелец Google), руководство которой не торопится присягнуть Трампу. Против Google сегодня ведется одно из самых громких антимонопольных дел в новейшей истории США, а Трамп и его окружение не раз давали понять, что рассматривают платформу как идеологически враждебную, соответственно, если компания не собирается пересматривать свою позицию по отношению к вновь избранному президенту, процесс века вряд ли будет идти в пользу корпорации.
Вашингтонский неоконсенсус
Дональда Трампа часто сравнивают с Рональдом Рейганом. Однако если Рейган (наряду с британским премьер-министром Маргарет Тэтчер) в начале 1980-х гг. показал миру неолиберальный проект, ставший объектом для подражания для огромного числа стран и граждан мира, Трамп видит себя скорее историческим реформатором данного проекта. Экономическая философия Трампа заключается в том, что неолиберализм надо разделить на две составляющие: внешнюю и внутреннюю.
Внешняя составляющая заключается в том, что торгово-экономическая глобализация, которая была интегральным элементом вашингтонского консенсуса, более невыгодна Америке. Те правила мировой торговли и цепочки взаимозависимости, архитекторами которых американцы были четыре десятилетия назад, оказываются, по мнению Трампа и его MAGA-последователей, более выгодными глобальным конкурентам США. Суть противостояния США с Китаем в видении Трампа (как и многих представителей американского истеблишмента) состоит в том, что Пекин стягивает на себя инвестиции, технологии, заполоняет американский рынок китайскими товарами, да к тому же открыто заявляет о собственных геополитических амбициях. Поэтому Китай надо отгородить от американского рынка, лишить доступа к технологиям, ограничить возможность углубления китайской экономической экспансии в мире и особенно в Юго-Восточной Азии. Впрочем, данная логика в разной степени касается не только Китая, но и остальных традиционных торговых партнеров, таких как Мексика, Канада или Евросоюз, в которых Трамп видит угрозу американскому благосостоянию: европейцы продают Америке свои товары, не покупая достаточно американских, Тайвань перехватил у США бизнес в сфере полупроводников и так далее. Если рейганомика опиралась на идеи Фридриха Августа фон Хайека, венской экономической школы и монетаристов, трампономика отталкивается от Томаса Гоббса и Никколо Макиавелли — Трамп видит мир через призму борьбы наций за право быть глобальным сувереном, поэтому нормальной конкуренции и взаимовыгодному сотрудничеству тут уже нет места.
Трамп далеко не первый президент в американской истории, который является сторонником экономического изоляционизма. Другой вопрос, что последний раз США прибегали к столь масштабным заградительным тарифам в 1890-е гг. во время президентов Бенджамина Гаррисона и Гровера Кливленда (тарифы Маккинли и тарифы Дингли), а также при президенте Герберте Гувере в 1930 г. (тарифы Смута-Хоули). Тарифы конца XIX в. ничего не смогли сделать против рецессии и огромного уровня социального неравенства, а тарифы Смута-Хоули ускорили наступление Великой депрессии в 1930-е гг. Трамп любит проводить исторические параллели и ссылаться на отложенный эффект тарифов Маккинли и Дингли, считая, что они помогли разогнать индустриальное производство внутри страны. Однако в те времена в США происходило стремительное накопление капитала и увеличение рабочей силы, в том числе за счет миграции. Кроме того, США не были столь сильно завязаны на мировую экономику, так как находились в начальных стадиях глобальной экспансии. Если Трамп считает, что высокие тарифы помогут снизить риски наступления рецессии, важно понимать, как это будет соотноситься с его внутренней экономической политикой.
И здесь мы подходим ко второй части его экономической философии — внутренней. Трамп считает, что, в условиях заградительных барьеров, внутренний рынок будет развиваться благодаря налоговой либерализации и дерегулированию. Однако каким именно образом данная связка должна сработать в условиях сокращающейся рабочей силы и сохраняющейся зависимости целых секторов экономики от глобального рынка, пока не очень понятно. Хотя глобальной гегемонии доллара пока мало что угрожает, и американская валюта остается наиболее привлекательной опцией для огромного числа инвесторов в мире, виток торговых войн усложнит значительное количество проектов международных инвесторов и производителей, которые хотят не просто вкладываться в американскую экономику через ценные бумаги и различного рода деривативы, но и получать доступ к богатому американскому рынку. К тому же тарифным войнам свойственно сокращение конкуренции, что, в свою очередь, рискует снизить качество собственного производства и ускорить инфляцию.
Впрочем, делать какие-либо однозначные прогнозы по поводу трампономики 2.0 не представляется возможным в силу того, что Трамп является крайне непредсказуемой политической фигурой. Его решения часто носят ситуативный характер, к тому же не надо думать, что новый президент не будет встречать сопротивление системы. Даже республиканский Конгресс не дает Трампу возможность менять любые элементы политико-институциональной конструкции на свое усмотрение.
1. Meta признана экстремисткой организацией в России.