Фото: belta.by
Верховный Суд Республики Беларусь 19 ноября 2024 года начал рассмотрение уголовного дела в отношении нацистского карателя Смовского, обвиняемого в совершении геноцида по ст.127 Уголовного кодекса Республики Беларусь.
Справочно. Генеральный прокурор Республики Беларусь 17 октября 2024 года направил в Верховный Суд Республики Беларусь уголовное дело по обвинению Смовского в геноциде по ст.127 Уголовного кодекса Республики Беларусь.
Данное уголовное дело выделено в отдельное специальное производство из уголовного дела по факту геноцида белорусского народа в годы Великой Отечественной войны и послевоенное время.
Дело Смовского – второе по факту геноцида белорусского народа, которое рассматривается в суде.
Ранее Верховный Суд Республики Беларуси признал Владимира Катрюка виновным в геноциде по ст.127 Уголовного кодекса Республики Беларусь – 18 марта 2024 года вынесен обвинительный приговор без назначения наказания.
В ходе предварительного расследования Генеральной прокуратурой собраны неопровержимые доказательства, подтверждающие вину Смовского: протоколы допросов его сослуживцев, выживших жителей деревень, а также иные архивные документы, в том числе немецкие.
Уголовное дело состоит из 49 томов.
Установлено 26 эпизодов его преступной деятельности в составе 118-го охранного батальона полиции, руководителем которого он являлся, в том числе его участие в уничтожении жителей деревни Хатынь и многих других населенных пунктов.
В основу предъявленного обвинения легли не только ранее известные факты, но и новые эпизоды преступной деятельности.
«Изучением целого ряда архивных документов установлены новые факты по сравнению с делом Катрюка. Поэтому помимо тех эпизодов, за которые осужден Катрюк, в деле Смовского фигурируют свыше 10 новых эпизодов геноцида», – подчеркнул прокурор управления Генеральной прокуратуры Святослав Великий, выступающий по делу в качестве государственного обвинителя.
По белорусскому уголовному законодательству участие защитника в данном процессе является обязательным. Суд в условиях состязательного процесса будет проверять представленные доказательства с точки зрения их достоверности, допустимости и относимости, а в совокупности – достаточности для установления вины.
Говоря о родственниках Смовского, государственный обвинитель отметил, что установить их в настоящее время невозможно. «Никто не пожелал о себе заявить в этом качестве. Рассмотрение данного уголовного дела возможно и в случае несогласия родственников, даже если бы таковые и объявились, – пояснил Святослав Великий. – Очевидно, что доказать виновность преступника, даже ушедшего из жизни, чрезвычайно важно. И не только с точки зрения установления новых обстоятельств. Осуждение от имени государства, безусловно, является символическим фактом, который становится частью нашего общественного сознания».
20.11.2024
По делу палача Хатыни Смовского начали оглашать показания свидетелей.
В суде свидетель рассказал об убийстве своей бабушки и частичном сожжении деревни Заречье (ныне – Минский район). Обо всех обстоятельствах, проведении карательной операции он знает со слов своей матери, которой тогда было лет 10-11.
Мать свидетеля рассказывала, как в деревню пришли вооруженные люди. Тогда она проживала со своей мамой и сестрами. Женщину убили на глазах ребенка. «На глазах моей мамы убили ее маму – она это очень хорошо помнила. Много не рассказывала: была немногословна», – отметил свидетель.
Причину, по которой убили бабушку, свидетель не знает.
Также со слов матери ему известно, что каратели частично сожгли деревню. «Не всю деревню, какие-то дома. Были поджоги», – сказал он. Это произошло в тот же день, что и убийство бабушки. «Как помнится из рассказов, сожжение было в тот же день, что и убийство бабушки», – сказал он.
21.11.2024
Оглашение показаний свидетелей, которые не смогли явиться в суд по уважительным причинам, началось сегодня в первой половине дня.
Одна из свидетельниц по фамилии Буяльская допрошена 14 августа 2024 года. Она рассказала:
— Мелешко Наталья Мартыновна 1911 года рождения и Мелешко Петр Петрович 1914 года рождения приходятся мне матерью и отцом. Мама умерла 7 ноября 1993 года, а отца убили 7 марта 1943 года в деревне Боброво Логойского района. По обстоятельствам дела могу сообщить следующее. Со слов моей матери, мне известно, что 7 марта 1943 года в деревню Боброво приехали немцы и украинцы. И начали делать обыск в доме. При этом разбили стекла, а в дымоходе обнаружили ствол от ружья, в связи с чем моего отца забрали и увели в конец деревни, где был вишневый сад. Сейчас там заросли. После чего его расстреляли. Вместе с ним забрали молодого парня по фамилии Христовский, которого там же расстреляли. Затем фашисты, а это украинцы и немцы, вернулись в дом, где оставалась мама. Забрали ее и повели к месту расстрела отца. К маме подошел немецкий переводчик и начал бить ее прикладом автомата, при этом спрашивал, зачем она держала партизана, указывая на убитого отца. Мама ответила: с учетом того, что отец был мертв, боялась его. После чего немецкий переводчик ушел. В это время к маме подошел один из украинцев и сказал убегать, так как ее расстреляют. Тогда она побежала к заброшенному сараю. Он располагался между деревнями Боброво-1 и Боброво-2. Там протекал ручей, но сейчас там уже поле. И сарая на том месте нет. Добежав до сарая, она залезла на его крышу, а затем вовнутрь, где спряталась под деревянным помостом. Находясь в сарае, мама услышала разговор между одним из фашистов и украинцем, который ей посоветовал убегать. «Где та партизанка?» — спросил один. На что украинец ответил, что убил ее, расстрелял и сбросил в воду. После этого фашисты ушли из деревни. Спустя какое-то время, точно не знаю, мама сообщила об этом сестрам отца из деревни Нестановичи. И его там похоронили на кладбище. В последующем фашисты от кого-то узнали о том, что мать все же выжила. Они несколько раз возвращались в деревню, чтобы ее поймать. Однако каждый раз им это не удавалось, поскольку мама была то на работе, то еще где-то. Однажды фашисты, очередной раз навещая деревню в поисках мамы, не найдя ее, хотели сжечь дом, в котором она проживала. Однако по просьбе соседей не стали этого делать.
Кроме того, в своих показаниях свидетельница отметила, что ее отец действительно являлся партизаном бригады «Народные мстители»:
— И моя мама постоянно отправляла папу в лес прятаться, чтобы его не нашли фашисты. Однако он отказывался, в связи с чем, предполагаю, его и схватили.
Также она дополнила, что в 80-х годах прошлого века она присутствовала при рассмотрении в суде уголовного дела в отношении Васюры:
— Нас с мамой в суде не допрашивали, однако допрашивали нашу соседку по деревне Алину Казимировну, сестру убитого вместе с моим отцом Христовского.
После короткого перерыва на процессе идут допросы свидетелей. Одна из них, Тамара Мишкина, пришла на суд лично. Она рассказала о событиях 1943 года. Тогда ее дядю, Ивана Христовского, расстреляли каратели.
Тамара Мечиславовна в своих показаниях ссылается на воспоминания матери.
— Мишкина Алина Казимировна 1921 года рождения — моя мама. Ее девичья фамилия Христовская. Со слов моей мамы, у нее было два брата, один из них Вацлав, а другой Иван. О судьбе Ивана мне известно, что однажды полицаи приехали в нашу деревню Боброво и провели обыск в доме. Нашли гильзы. И маму поставили к стенке, а младшего брата, Ивана, увели. Маме сказали, что если она выйдет, то ее убьют. Потом каким-то образом ей сообщили сельчане, что ее брат уже мертв — его убили.
Позже, рассказывает Тамара Мечиславовна, ее родительнице рассказывали, что брата водили по деревне и прикладом били по голове, чтоб тот показал, где партизаны. Он отказывался это говорить, ссылаясь на то, что не знает.
— Но в действительности, как рассказывала мама, ее брат дружил с партизанами. И часто ходил к Петру Мелешко, который был в партизанах, — говорит она.
Государственный обвинитель также интересуется, в какой форме были вооруженные люди, на каком языке говорили, какие у них были отличительные черты.
— Полицаи — так их называла мама. И грабители, — отвечает свидетель. — Все вещи из домов забирали.
22.12.2024
Верховный Суд Беларуси продолжает рассмотрение уголовного дела в отношении карателя Хатыни Константина Смовского.
Государственный обвинитель зачитал ряд протоколов допроса свидетелей, которые по объективным причинам не смогли явиться в суд.
Свидетели в своих заявлениях просили суд рассмотреть дело в их отсутствие в связи с состоянием здоровья, преклонным возрастом, а также удаленностью места проживания. Они обозначили, что поддерживают те показания, которые даны ими в ходе досудебного производства.
Из показаний Сергея Ероменко, допрошенного 9 октября 2023 года, следует, что его мать, 1922 года рождения, родилась и всю жизнь проживала в деревне Козыри Логойского района Минской области. Когда началась война, ей было 19 лет. Со слов матери свидетель знает, что у него был дядя – старший родной брат матери Бронислав Лис, 1916 года рождения.
Мать рассказывала, что во время войны ее родного брата вместе с жителями деревни Козыри или полицаи, или немецкие солдаты собрали и повели в Плещеницы. «Для чего, она не говорила: она сама не знала, – рассказывал во время допроса свидетель. – Когда они проходили возле деревни Губы, которой сейчас нет, так как ее сожгли во время войны, толпа стала разбегаться и их стали расстреливать. В ходе этого застрелили моего дядю Лиса Бронислава, а также других жителей».
Сергей Ероменко добавлял, что мама в 1987 году ездила в суд Минска – тогда судили полицая по фамилии Васюра. Свидетелю известно, что тот был украинцем, принимал участие в расстрелах мирных жителей, сожжении деревень.
Свидетель Людмила Реут (Шатило) во время допроса 9 октября 2023 года рассказывала, что ее отец Иосиф Шатило на момент начала войны проживал со своей семьей – матерью и двумя братьями Петром и Владимиром в деревне Козыри. Он был младшим ребенком в семье.
В протоколе допроса говорится, что свидетель со слов отца знает о факте, когда староста деревни Козыри отправил ее жителей, в том числе женщин, рубить лес вдоль дороги на Плещеницы. «Двое братьев моего отца также рубили лес. Однако сам Иосиф Шатило вместе с матерью спрятались в лесу. Там жили на протяжении почти всего времени, как шла война. Иногда ночевали в соседних деревнях у незнакомых людей», – рассказывала свидетель.
Людмила Реут, ссылаясь на слова отца, сообщала, что во время того, как рубили лес (это было в 1943 году), по людям начали стрелять. Скорее всего это были фашисты из подразделения СС. Стреляли в том числе по братьям ее отца. Женщина отмечала, что в результате этого одного убили, а второго ранили в пятку – он убегал.
Дочь Иосифа Шатило, свидетель Раиса Шешко (девичья фамилия – Шатило), в ходе досудебного производства рассказывала, что ее отцу на начало войны было 10 лет. Женщина отмечала, что о войне отец рассказывал мало. Например, что его родного старшего брата Петра застрелили во время войны, когда он рубил лес.
Ранее сам потерпевший Иосиф Шатило более подробно рассказывал об обстоятельствах расстрела мирных жителей на дороге в сторону Плещениц. Он сообщал, что это произошло, когда жители деревни пилили лес по команде старосты. Немцы окружили людей с топорами и пилами, вытянули из леса на дорогу и погнали в Плещеницы. Прогнали примерно на километр, и после парни помоложе, которые стояли впереди, начали убегать, а остальных каратели положили на асфальт. Стреляли в лежачих, убив около 30 человек. Среди тех, в кого стреляли, было и два брата Иосифа Шатило. Один выжил, потому что лежал в стороне, а другому в грудь попало четыре пули. Сам Иосиф во время карательной операции прятался в лесу вместе с мамой. Его выживший брат утверждал, что каратели были украинцами.
В качестве свидетеля также выступил краевед Александр Павлюкович. Он занимается темой зверств карателей во время Великой Отечественной войны давно. Свой интерес он пояснил тем, что бабушка его покойной жены проживала в сожженной в военные годы деревне Кондратовичи Логойского района.
«Я впечатлился и потом захотелось детям и внукам оставить историю этой деревни, как это было. А когда начал работать в архиве с документами, воспоминаниями, мемуарами, понял, что тема обширная: спалена вся Логойщина. Меня это затянуло. Тем более в нашем Логойском районе Хатынь, Дальва – все эти деревни», – отметил краевед.
Он сообщил, что объехал все печально известные места, находил живых свидетелей, особенно хатынской трагедии. Познакомился с Виктором Желобковичем и Софьей Яскевич. Изучил события, связанные с рядом расположенными деревнями Селище, Мокрадь, Козыри. «Возил свидетелей на место, где расстреливали козырских лесорубов», – заметил Александр Павлюкович.
Кроме бесед со свидетелями, жителями этих деревень, работы в архивах, источниками его сведений также стали ценные документы. В частности, Александр Павлюкович рассказал, что ему в свое время прислали отчет батальона Дирлевангера о сожжении Хатыни. Сейчас этот документ из Бундесархива введен в научный оборот. Он однозначно подтверждает, что в сожжении Хатыни участвовала конкретно немецкая рота батальона Дирлевангера. «Именно немецкая, где были штрафники, немецкие охотники, которых направили в Беларусь, чтобы они здесь реабилитировались, что ли, за свое прошлое», – заметил краевед.
Александр Павлюкович поблагодарил Генпрокуратуру, усилиями которой в памятных местах Логойского района, где зверствовали нацисты 118-го батальона, установлены памятные знаки. Речь идет о деревнях Котели, Заречье, Дальковичи, Козыри. «Там установлены Логойским райисполкомом по представлению прокуратуры памятные знаки. Указаны фамилии погибших», –уточнил краевед.
Он отметил, что много лет занимался этим вопросом, но безрезультатно. Однако благодаря усилиям прокуратуры памятные знаки были оперативно установлены. «Также в Ивановщине возле Логойска есть мемориал. Там тоже сделали памятный знак. Спасибо за то, что сохраняете память», – сказал он.
Кроме того, свидетель дал показания, касающиеся Смовского.
«Константин Смовский. Моральных устоев никаких, я так понимаю, у него не было. Кто давал деньги, кто звал – тому и служил», – сказал Александр Павлюкович.
В подтверждение своих слов краевед рассказал, что Смовский сначала участвовал в Империалистической войне на стороне России, воевал с немцами. Когда началась революция, он уже воевал с Советской Россией в составе войск Петлюры.
«Когда война закончилась Рижским мирным договором 1921 года и часть Украины и Беларуси отошла к Польше, Смовский стал служить Польше и был там до 1939 года. Когда началась Вторая мировая война, в составе польских войск он опять с немцами воевал. Эта кампания долго не продлилась: Польша пала под ударами немцев. Смовский попал в плен и бывшие петлюровцы его выручили – он пошел на службу к немцам, с которыми ранее воевал. Стал вторым командиром 118-го шуцманшафт-батальона», – отметил краевед.
Что касается дальнейшей судьбы Смовского, известно, что впоследствии он попал во Францию. «Личный состав батальона перешел на сторону французских партизан (маки) (часть движения Сопротивления во Франции) Смовский был арестован немцами. И когда война заканчивалась, он попал в американскую зону оккупации. Сидел в немецкой тюрьме», – продолжил Александр Павлюкович. Через несколько лет Смовский попал в Америку и умер там в 1960 году.
25.11.2024
Свидетель по делу Смовского Любовь Шингель рассказала о произошедших в годы Великой Отечественной войны трагедиях в деревне Рассохи.
На суде свидетель пояснила, что в годы войны ее родственники, в том числе две бабушки (по отцовской и материнской линии) и прабабушка по материнской линии, проживали в деревне Рассохи (Логойский район).
Свидетель со слов своей матери знает, что в один из дней 1943 года в деревню пришли немцы и полицаи. «Мама рассказывала, что тот, кто не побежал, жив остался. А кто побежал прятаться, тех и расстреливали», – сказала Любовь Шингель, подтвердив, что фашисты стреляли по убегавшим от страха людям.
На вопрос, кто были те люди, которые стреляли по мирным жителям, свидетель отметила: «Мама всегда говорила, что там были немцы и бандеровцы».
Любовь Шингель добавила, что в тот день расстреляли не только ее родственников. «Там было гораздо больше людей. Многие побежали», - сказала она.
Кроме того, в 1944 году эту деревню постигла еще одна трагедия: в стоявшем на отшибе сарае расстреляли многих жителей. Перед этим фашисты сказали местным, что приехал доктор из Германии и готов осмотреть всех больных. Приглашали подождать в этом сарае.
«Они собрали людей. Сказали, что, мол, приехал хороший доктор и будет осматривать. А потом придет машина и, если надо, кого-то заберут и будут лечить. И люди спокойно сами заходили. Но когда люди зашли, закрыли дверь и подожгли», – рассказала Любовь Шингель, которая знает об этом со слов своей мамы.
На месте сожженного 20 мая 1944 года вместе с жителями деревни Рассохи сарая стоит памятник с именами всех жертв той трагедии. На памятнике 20 имен, в том числе брата матери свидетеля.
28.11.2024
Свидетель Инна Кривонос, дочь выжившего в Хатыни Виктора Желобковича, дала показания в Верховном Суде.
Во время допроса свидетель сообщила, что отец передал ей все, что произошло в Хатыни, все, что он помнил и что пережил.
Воспроизводя слова отца, она рассказала, что накануне трагедии в Хатыни были партизаны. А 22 марта, где-то после обеда, в деревню пришли каратели. «Кто-то крикнул: «Немцы!», все побежали по домам, наверное, считали, что дома стены помогают. Но здесь стены не помогли. Людей из домов выгнали, загнали в колхозный сарай, двери закрыли. Сарай обложили соломой, облили бензином, по периметру поставили пулеметы, стояли автоматчики. Сарай подожгли», – рассказала Инна Кривонос.
Ее отец, тогда еще мальчик, со своей мамой стояли ближе к дверям. Когда загорелась крыша сарая, люди начали задыхаться от дыма и попытались выбить дверь. Мама Анна Викентьевна держала Витю за руку и, когда выбили дверь, побежала вместе с ним. По женщине прошла пулеметная очередь.
«Она упала и накрыла Витю собой. Ему ранило левое плечо. Он только услышал, как мама ему шепнула: «Лежи, сынок». Вздрогнуло ее тело, и мама затихла, – рассказала свидетель по делу о геноциде. – Так мой отец лежал под матерью до тех пор, пока каратели не ушли из деревни. А деревню разграбили, дома сожгли».
Ночью ребенок лежал на мокром снегу, перемешанном с кровью, продолжила Инна Кривонос. «Рядом были обгорелые тела, убитые. Кто-то просил пить. Люди стонали. Он в своих ладошках маленьких пытался носить воду и давать пить тем, кто просил», – сказала она.
На утро приехали жители других деревень. Начали захоранивать тела. Было три могилы. В первой похоронили тех, кого могли опознать. Тех, кто был неузнаваем, – в другой могиле. В третьей могиле собрали пепел.
Из этого пожарища спаслись только пять человек: Витя Желобкович, Иосиф Каминский, Антон Барановский – мальчик был ранен в ногу, фашисты, видимо, посчитали его умершим, поэтому не добили. Выжили тогда, хотя и очень сильно обгорели, две девушки – Мария Федорович и Юлия Климович – их забрали в деревню Хворостени лечить от ожогов. Смогли избежать участи гореть в сарае трое детей: Владимир Антонович Яскевич, его сестра Софья Антоновна и Александр Петрович Желобкович.
Что касается девушек – Марии Федорович и Юлии Климович, позже их постигла очень страшная смерть. Каратели пришли в деревню Хворостени. Одну сожгли повторно, другую бросили в колодец.
Виктору Желобковичу на момент трагедии было приблизительно семь лет. «Мы даже не знаем, когда он родился, сколько ему лет. День рождения ему присвоили в детском доме в Плещеницах, – заметила его дочь. – Он пережил сильнейший шок. Он помнит, как зовут его родных, кого потерял. Но он даже не помнит их лиц», – сказала свидетель.
Инна Кривонос добавила, что в Хатыни тогда погибли отец Виктора Желобковича Андрей Иванович, мама Анна Викентьевна, старший брат Степан, брат Иван и сестра Анна.
Будет дополнено.
Фото: belta.by, sb.by
Управление взаимодействия со СМИ
Генеральной прокуратуры