Колониальный бум охватил Европу в XVI веке и, по сути, представлял собой продолжение реконкисты — отвоевания территории Пиренейского полуострова у исламского государства Аль-Андалус, созданного арабскими завоевателями в начале VIII века. Именно поэтому первыми колониальными державами стали Испания и Португалия. Но если Испания (а вслед за ней и Франция) устремилась в страны Нового Света, то португальцы осваивали морским путем западное побережье Африки, обходя таким образом занятый арабами африканский север
Очень быстро эти территории оказались включенными в мировую торговую систему, основным продуктом которой стали рабы. Уже в XVII веке главными игроками на этом необычайно прибыльном рынке оказались торговые компании из Голландии, Франции и Англии, которые уверенно добивались различных привилегий на вывоз рабов из Западной Африки.
Telegram-канал Forbes.Russia
Канал о бизнесе, финансах, экономике и стиле жизни
Использование рабов на плантациях Нового Света позволило наладить выращивание сахарного тростника и хлопка, ставших сырьем для производства первых товаров по-настоящему массового потребления, а они, в свою очередь, стали двигателями спроса на производственное оборудование, запустив машину промышленной революции, изменившей мир и баланс политических сил в нем.
Таким образом, как бы странно это ни звучало, именно рабский труд сделал возможным создание капитализма, который принято считать обществом труда свободных людей.
На протяжении нескольких столетий колонизаторы ограничивали свое присутствие в Африке ее западным побережьем, не пытаясь проникнуть вглубь континента. Рабов на побережье доставляли местные царьки, падкие на красивые вещицы из цивилизованного мира, а также арабские торговцы, зарабатывавшие на «человеческом арбитраже» — разнице цен на людей внутри континента и на побережье.
Хинин как двигатель торговли
Центральные регионы Африки представляли собой непроходимые джунгли и малярийные болота, кишевшие всевозможными насекомыми и паразитами, способными вызвать смертельную лихорадку у путешественника. Эти места и сегодня остаются самым опасным местом для человечества — источником смертоносных эпидемий. Это и Эбола, и Конго-крымская геморрагическая лихорадка, и новые варианты оспы, и даже загадочная «болезнь Х», про которую неизвестно ничего, кроме потрясающе высоких показателей смертности. В XIX веке самой страшной в длинном списке африканских эпидемиологических угроз была малярия. Основное лекарство против малярии — кора хинного дерева — попало в Европу из Нового Света еще в 1632 году, но получило распространение лишь во второй половине XIX века, когда химики смогли выделить из коры активный ингредиент, хинин, обладающий жаропонижающим и обезболивающим свойствами (паразитарный характер заболевания был установлен лишь в 1880 году). Можно считать, что именно это лекарство проложило дорогу в джунгли для западной цивилизации.
К этому времени на европейском континенте появилось новое государство, которое проявило невиданный интерес к идее создания колониальной империи. Это Королевство Бельгии, появившееся на политических картах мира в 1830 году в результате выхода южных, преимущественно католических, провинций из состава Королевства Нидерландов. Бельгия стала первой в мире монархией, права которой определялись не понятийно (как в Британии), а на бумаге — конституцией. И права эти внутри страны были серьезно ограничены, что привело к неожиданным последствиям. Бельгийские монархи начали подыскивать себе территории, которыми они могли бы управлять без всяких ограничений и с большой выгодой для себя.
Первым королем Бельгии был Леопольд — представитель Саксен-Кобург-Готской династии, начинавший свою военную карьеру в России в чине подполковника лейб-гвардейского Измайловского полка. Он сильно тяготился своим ограниченным королевским статусом (по сравнению с европейскими монархами) и мечтал о создании настоящей колониальной империи. Но его мечты столкнулись с отсутствием избыточного населения, готового покинуть Бельгию в поисках счастья на новых территориях. Колониальные инициативы не пользовались поддержкой бельгийского общества, которое видело в них риски излишних расходов и угрозу создания монополий и прочих привилегий для отдельных лиц. В 1862 году страна даже избавилась от своего (пусть и очень небольшого) военного, а затем и торгового флота. Казалось, что королевские мечты так и не воплотятся.
Но все изменилось после того, как в 1865 году на троне оказался Леопольд II, который в отличие от отца куда более системно подошел к теме создания колониальной империи. В 1876 году он созвал в Брюсселе географическую конференцию и пригласил видных экспертов, путешественников, а также филантропов, проявлявших интерес к реализации в Центральной Африке гуманитарных проектов. Ирония была в том, что участники конференции искренне считали, что их деятельность ведет к борьбе с рабством, процветавшим на Африканском континенте.
Итогом мероприятия стало создание Африканской международной ассоциации, которая была заявлена в качестве исследовательской организации, она должна была «открыть» районы реки Конго, а затем «цивилизовать» местных жителей. То, что «цивилизация» придет вместе с жестокой эксплуатацией, выяснилось несколько позже.
Золотые бивни и лианы под прикрытием ЧВК
Поначалу Леопольд II просто финансировал исследовательские экспедиции в регионе, позже полученные знания позволили ему активно включиться в так называемую схватку за Африку, разгоревшуюся между основными колониальными державами того времени — Британией, Францией и (в меньшей степени) Португалией, которая сама к тому времени превращалась в квазиколонию Британии. Знания о центральной части Африканского континента также трансформировались в «международное право» на эксплуатацию изученного региона. В 1884 году, когда на Берлинской международной конференции европейские цивилизаторы всех мастей решали судьбу Африки, Леопольд II получил в личное владение бассейн реки Конго, где было создано так называемое Свободное государство Конго. Для европейского общества это название вполне соответствовало тезису о борьбе с рабством.
Главным объектом экономического интереса колонизаторов сначала была слоновая кость. Для ее сбора с целью последующей транспортировки было создано 300 торговых постов. Для лучшего администрирования территория Свободного государства была разделена на 14 дистриктов-округов, которыми управляли 175 агентов-европейцев. Они-то и обладали монополией на сбор слоновой кости. Военную поддержку обеспечивала частная наемная армия Force Publique, бойцы которой жили на самообеспечении, то есть грабежами. Созданная административная машина оказалась достаточно эффективной для того, чтобы радикально сократить поголовье слонов в регионе. Опустошая территорию такими темпами, колония очень быстро могла лишиться экономической основы. Но тут им на помощь пришли европейские изобретатели.
В 1887 году, то есть примерно в то же время, когда Леопольд II создавал свою колонию, шотландский ветеринар Данлоп Джон Бойд, проживавший в Дублине, решил склеить две резиновые полоски, заполнив образовавшееся пространство воздухом. Так появилась пневматическая шина. Данлоп запатентовал свое изобретение, но, как выяснилось впоследствии, аналогичную шину уже придумал другой шотландец — Роберт Уильям Томсон, и произошло это существенно раньше, в 1845 году, но тогда его изобретение никому не было нужно. Однако в середине 1880-х немецкие изобретатели Готтлиб Даймлер и Карл Бенц независимо друг от друга запатентовали первые автомобили с бензиновыми двигателями. Для автомобилей пневматические шины оказались чрезвычайно важным элементом, который, как считают многие исследователи, сыграл не меньшую роль, чем компактный двигатель внутреннего сгорания.
Так или иначе, но даже лишение Данлопа патента из-за изобретения Роберта Томсона не помешало ему продать свой бренд, который стал первым производителем пневматических шин в мире.
Для Свободного государства Конго появление шины и автомобильного транспорта оказалось роковым событием. Дело в том, что все резиновые изделия в то время изготавливались из латекса — природного полимера, который в виде эмульсии можно было получить из разных растений. Впервые такие полимеры были обнаружены колонизаторами в Бразилии — в виде сока бразильской гевеи. Но настоящим подарком для мировой автоиндустрии стала растущая в долине реки Конго тропическая лиана, которая превратила регион в Эльдорадо для производителей шин из натурального каучука. Для Леопольда II наступил звездный час, и он поспешил реализовать свое преимущество в полной мере, создав целую систему концессий и передав им права на сбор каучука.
Территория зла
Одним из крупнейших игроков на рынке каучука стала корпорация Anglo-Belgian India Rubber and Exploration Company, зарегистрированная в 1892 году в Антверпене и более известная как Abir Congo Company. Ей были переданы права не только на сбор каучука, но и на администрирование регионов, где его добыча производилась. Свободное государство Конго обязывалось снабжать концессионера оружием и патронами — главными инструментами принуждения еще недавно свободного населения к сбору каучука. Местным вождям спускались квоты по сбору, при невыполнении которых «лентяи» подвергались жестокому наказанию. Сборщиков избивали плетьми из кожи бегемота, а вождей и старейшин забивали прикладами. Многим «просто» отрубали конечности, но могли и убить независимо от пола и возраста. Отрубленные руки играли роль доказательств профессионального рвения наемников.
Особенности государственного устройства Свободного Конго состояли в том, что право на насилие делегировалось кому угодно. Наемники из числа частных армий или корпораций могли зайти в любую деревню, разграбить ее, забрать в заложники женщин и детей, а потом обменять их на каучук. Если обмен не состоялся, заложников убивали.
Денежное вознаграждение за собранный каучук получали местные вожди, которые таким образом оказывались на службе у агентов корпорации, повсеместно применяющих оружие для наведения порядка.
Даже для суровых времен колониализма конца XIX века подобные методы выглядели дикостью. Тем более в Бельгии — стране, в которой работники были надежно защищены гарантированным правом на создание профсоюзов, детский труд повсеместно был запрещен, а рабочим выплачивалось пособие при несчастных случаях. Как могло произойти такое расхождение ценностей, когда одни действовали для метрополии, а другие — для колонии?
Самое распространенное объяснение заключалось всегда в том, что Леопольду II удалось создать «управляемое информационное пространство» как в самой Бельгии, так и за рубежом. За благожелательным новостным фоном следовала и такая же историография, которая редко упоминала о насилии в Конго — в представлении многих обывателей эти края были заселены дикарями, неспособными к цивилизованной жизни. Но в конце XIX века в мировой прессе все же появляются публикации о невероятных злодеяниях, творящихся во владениях Леопольда II. Особенно яркими были статьи и письма в британские газеты, опубликованные Артуром Конан Дойлем, который, помимо хорошо всем известных историй про Шерлока Холмса, вошел в историю как разоблачитель «резинового режима» Леопольда. В 1899 году была опубликована повесть британского писателя польского происхождения Джозефа Конрада «Сердце тьмы», где не только рассказывается о преступлениях бельгийской администрации в Конго, но и четко формулируется, что нет никакой особой разницы между «цивилизованными людьми» и «дикарями». Впоследствии многие идеи этого романа (включая имя одного из героев) были перенесены режиссером Фрэнсисом Фордом Копполой в фильм 1979 года «Апокалипсис сегодня».
Все ради 700% прибыли
Современные бельгийские исследователи склонны считать, что в реальности Леопольду II удалось создать в Бельгии прочную коалицию из разных социальных групп, которые объективно были заинтересованы в существовании империи с африканскими колониями. И что потрясающие экономические успехи страны в конце XIX века во многом объясняются наличием колониальной подпитки, которая поступала в страну в виде поистине королевских расходов на строительство разнообразных объектов, ставших знаковыми для бельгийской цивилизации.
Примерно по таким же идеологическим линиям расходятся и трактовки ликвидации Свободного государства Конго. Сторонники теории общественного порицания считают, что состоявшаяся в 1908 году продажа Леопольдом II прав на Свободное государство Конго правительству Бельгии была вызвана в первую очередь созданием в мировом общественном мнении атмосферы нетерпимости по отношению к порядкам, царящим в колонии.
Но уже в 70-е годы XX столетия историки обнаружили, что хищническая практика концессионных корпораций вела к быстрому истощению плантаций лианы и, как следствие, снижению прибыльности компаний, которые неплохо заработали на буме (прибыльность уже упомянутой корпорации Abir Congo Company в 1897 году достигла 700%), но не могли и не хотели приспосабливаться к новой реальности.
В 1909 году, когда Свободное Конго было де-факто национализировано, в лаборатории немецкого концерна Bayer был произведен искусственный каучук. Это означало, что теперь у растительной эмульсии появился конкурент, производимый из нефти. Это радикально меняло расклад сил на рынке резины и резко снизило интерес к плантациям в Конго.
Смена владельца африканской колонии, конечно, изменила порядок обращения с местным населением. И тем не менее вплоть до 1960 года, когда Бельгия окончательно покинула эту страну и та обрела независимость, Конго на Западе считалось неспособным к самоуправлению и пригодным лишь для эффективного извлечения природных ископаемых. Место натурального каучука заняли медь, золото, серебро и другие металлы, включая редкоземельные.
Теперь на месте личной колонии бельгийского короля развивается Демократическая Республика Конго. И, несмотря на название, все попытки создать в стране устойчивое правительство чаще всего заканчиваются приходом к власти очередного диктатора, который, как правило, налаживает теплые дружеские отношения с очередным «куратором» и отдает ему концессию на добычу природных богатств.