Контрнаступление советских войск, начавшееся 19 ноября 1942 года, вошло в историю как операция «Уран». Ход величайшего сражения всех времен и народов одним ударом повернулся, и нацисты, уже чувствовавшие, что они зубами выгрызли победу в тяжелейшей битве, оказались в отчаянном положении – а через 2,5 месяца изумленный мир наблюдал, как командующий крупнейшей немецкой армией фельдмаршал Паулюс выходит из подвала универмага в Сталинграде и сдается в плен.
Исход битвы решило стремительное и неожиданное для противника контрнаступление в ноябре. Постфактум его идея может показаться очевидной: ударить через слабые фланги в тыл крупнейшей группировке неприятеля по сходящимся направлениям. Что может быть более понятным и простым! В действительности у «Урана» существовала такая изнанка, что план грандиозного наступления мог так никогда и не быть реализованным…
Мясорубка в степи
В августе 1942 года немцы вырвались к Волге севернее Сталинграда и отрезали город от сообщения с соседями по суше. Теперь чтобы попасть в Сталинград или выбраться из него, требовалось преодолеть Волгу под воздушными и артиллерийскими ударами.
Вскоре началась безумная по накалу и ожесточению битва за город. 6-я армия вермахта под командованием генерала Фридриха Паулюса пыталась разгромить и сбросить в Волгу 62-ю армию русских под началом Василия Чуйкова. Несмотря на одинаковое название – что там, что здесь армия – это не были равные противники. Численность войск Чуйкова колебалась в пределах нескольких десятков тысяч бойцов – немногим более 50 тыс в начале активных боев за город. Паулюс же вел на Сталинград монструозную армию, на пике достигавшую 400 тыс человек за счет приданных соединений. Если бы вся эта орда обрушилась на Сталинград, то город бы ничто не спасло. Однако Паулюс постоянно был вынужден решать другие задачи, а не только посылать дивизии в уличные бои.
Уже с сентября к северо-западу от Сталинграда шло отчаянное сражение в степи. РККА упорно пыталась прорубить коридор к городу, чтобы выручить гарнизон. Командующим приходилось постоянно маневрировать силами: с одной стороны, подбрасывать в Сталинград подкрепления через Волгу, а с другой – давить на немецкие позиции в степи у станции Котлубань, прорубая коридор.
Это сражение осталось практически забытым в наше время. И, увы, похвастаться там было нечем. Вермахт опирался на господствующие высоты, используя хорошо отработанную тактику и обладая огромным огневым перевесом. Эшелоны начинали бомбить еще на подходе. Немцы располагали артиллерийским кулаком беспрецедентной мощи и отлично подготовленными дивизиями. Раз за разом пехота залегала под огнем, танки уходили вперед и горели, лишившись прикрытия, под ударами противотанковой артиллерии; оставшихся на месте бойцов выкашивал минометный и пулеметный огонь. Первые атаки провалились из-за крайне сжатых сроков подготовки. Однако и чуть лучше организованные удары терпели неудачу. Оборота «мясной штурм» тогда еще не придумали, но при описании того, что происходило в степи, он крутится на языке.
Наступления раз за разом тонули в крови, а в Сталинграде в это время нацисты медленно, неся тяжелые потери, но все же продвигались вперед, вытесняя русских из городских кварталов. В этой безрадостной обстановке в Москве состоялось знаковое совещание с участием Сталина, заместителя главнокомандующего Георгия Жукова и начальника генштаба Александра Василевского. Военачальники обсуждали неудачные наступления у Котлубани и сошлись на том, что требуется какое-то «иное решение». Сталин поинтересовался, что за «иное решение». Вскоре командиры вышли с конкретным предложением.
Как правильно обогащать уран
Интересно, что замыслов у будущего наступления было множество. Командующий Сталинградским фронтом Андрей Еременко предлагал провести огромную рейдовую операцию в немецком тылу. Главную роль должен был сыграть усиленный кавалерийский корпус. Кавалеристы с приданными танками и саперами должны были взрывать мосты, уничтожать аэродромы и вообще изводить тыловую инфраструктуру противника.
План изначально был проблемным. Кавкорпус РККА – это фактически стрелковая дивизия на лошадях. Она лучше обычной пехоты, но в своем тылу немцы гарантированно разгромили бы такой «спецназ»: за линией фронта подобный рейд жил бы, пока не кончатся боеприпасы. Тем более, что аэродромы вовсе не были легкой целью – требовалось что-то сделать с многочисленной зенитной артиллерией на подходах к любой крупной авиабазе (то же, кстати, касалось мостов), а противник мог снять и какие-то силы с фронта, чтобы уничтожить диверсантов.
Константин Рокоссовский вовсе предложил попробовать еще раз пробить оборону вермахта в степи западнее Сталинграда. Константин Ксаверьевич, безусловно, один из наиболее заслуженных военачальников РККА, но этот план откровенно не впечатлял. Во-первых, не было очевидно, что удастся промять фронт там, где уже сорвалась серия атак. Во-вторых, даже в случае удачи этот план лишь немного улучшал положение частей Красной армии в Сталинграде, а не менял его принципиально. К тому же с высоты современного знания мы точно можем сказать: битва у Котлубани никак не повлияла на боеспособность вермахта, и наступление здесь просто провалилось бы, равно как и предыдущие.
В свою очередь, замысел Василевского и Жукова оказался наиболее дерзким. Его смысл состоял в том, чтобы использовать новое формирование – танковую армию, и радикально увеличить размах клещей, окружив сразу все основные силы группы Паулюса. В рамках этого замысла танковая армия наносила удар западнее Сталинграда с севера на юг, через позиции союзных немцам румынских войск. Одновременно планировалось отрезать группировку 6-й армии вермахта западнее Дона.
В это время южнее, через дефиле между озерами Цаца и Барманцак атаковали 2 механизированных корпуса при поддержке стрелков.
Этот маневр кажется очевидным просто при взгляде на карту. Действительно, Сталинград, как магнит, притягивал к себе силы армии Паулюса. Тот в конце концов не выдержал и принялся бросать в уличную мясорубку танковые и моторизованные дивизии, которые несли тяжелые потери в боях среди заводских корпусов и руин. Румыны и близко не обладали выучкой, боевым духом, дисциплиной и оснащением немцев. Однако для реализации этот план был куда сложнее, чем можно подумать.
Дело в том, что командование вермахта тоже не строило иллюзий по поводу румынских сил. Союзникам они нарезали те участки линии фронта, где, как казалось, можно не ждать серьезного наступления. Через голую степь было крайне сложно доставлять тысячи тонн боеприпасов, топлива, продовольствия и медикаментов. Атака крупными силами означала бы, что ударные соединения скоро встанут из-за перебоев со снабжением. Небольшую атаку отбили бы даже румыны. Собственно, именно поэтому планы Рокоссовского и Еременко были такими: военачальники полагали, что нет смысла гоняться за призраком явно невыполнимой задачи, а нужно при минимальных шансах на успех добиться лучшего положения войск.
Однако Ставка собрала волю и душевные силы в кулак. Было решено начать наступление обязательно крупными силами с решительными целями, и только после того как войска будут к этому готовы. В голую степь тянули железные дороги. На исходных позициях накапливали запасы. Сосредотачивался главный довод русских – танковая армия. Эмоции били через край: в Сталинграде ситуация ухудшалась день ото дня. Однако командование упорно собиралось на этот раз довести подготовку до конца.
Немцы понимали, что части РККА начали маневрировать. Однако они фатально ошиблись в оценке размаха грядущего наступления. Румынские подразделения северо-западнее Сталинграда усилили частями вермахта, была немного улучшена противотанковая оборона. Из Франции со дня на день ожидали свежую 6-ю танковую дивизию – мощное, хорошо отдохнувшее и отлично укомплектованное соединение. Кроме того, немцы продолжали дожимать советские войска в Сталинграде. Ситуация в городе в декабре 1942 года могла сложиться так, что помощь гарнизону была бы уже и не нужна.
На ноябрь 1942 года положение русских в Сталинграде было отчаянным. Плацдарм на западном берегу сокращался и уже начал фрагментироваться. На карте по-прежнему мог стоять значок «стрелковая дивизия», но на практике это было несколько сот человек, считающих последние патроны к винтовкам и пулеметам. Так, в середине ноября 138-я дивизия полковника Людникова имела 371 человека в строю и 357 ранеными. Продовольствия и боеприпасов почти не было, какие-то крохи доставлялись сбросами с бипланов. В этом виде дивизия удерживала один из изолированных участков перед Волгой – «Остров Людникова». Остальные соединения в городе находились в таком же скорбном состоянии.
Фактически Паулюсу оставалось простоять пару недель, пока приедет 6-я танковая, после чего можно было постепенно дожать русских в развалинах Сталинграда.
Только у него не было этих недель. О чем он еще понятия не имел.
Василевский, непосредственно командовавший операцией, в середине ноября счел, что она готова – по крайней мере, уже нечего ждать. Каждый день давал возможность подготовиться не только русским, но и немцам. Можно было дождаться до прибытия резервов к противнику или до разгрома своего гарнизона в Сталинграде (тут Александр Михайлович как в воду глядел). Оглядываясь назад, нужно сказать, что момент для атаки был выбран искусно, словно укол фехтовальщика: ровно тогда, когда советские войска были готовы пробить линию фронта, и прежде чем вермахт адекватно оценит ситуацию и усилит оборону.
Вечером 18 ноября на позиции советской 5-й танковой армии к северо-западу от Сталинграда пришла странная телефонограмма: «Шлите приемщика за получением меховых перчаток». Очень мало кто знал смысл этого кода – «Атака утром 19 ноября» – и совсем уж мало кто догадывался, что через несколько часов ход величайшего сражения всех времен и народов изменится радикально.
Операция по окружению 6-й армии получила название «Уран».
Стальные змеи
Утром 19 ноября в Вавилоне шел густой снег. Он серьезно мешал артиллерийским наблюдателям и приковал к земле авиацию – но немцам и румынам он создал ровно те же проблемы.
Первым в бой пошел Юго-Западный фронт генерала Николая Ватутина – северо-западная «клешня».
Для румын атака танковой армии в несколько сот боевых машин оказалась просто ошеломительной. Передовые линии были прорваны, танки въехали на командные пункты дивизий и корпусов. Боевые порядки румынских частей начали перемешиваться, управление и связь – теряться.
Паулюс первоначально не понял, что началось наступление, целью которого является полное уничтожение его армии. Впрочем, его реакция выглядела логичной: контрудар имеющимся резервом. К тому моменту крупные силы немецких войск намертво увязли в городе Сталинград и в степи у Котлубани, поэтому контрудар наносил корпус из румынской танковой дивизии и ослабленной немецкой, не задействованной Паулюсом в городских боях. Эта контратака с самого начала пошла не по плану в силу просто-таки курьезной причины: проводку в танках вермахта к тому моменту…погрызли мыши (солдаты противника обкладывали машины соломой, собранной в полях и кишащей грызунами). Сюжет, достойный то ли «Солдата Швейка», то ли былин о Вольге; однако танкистам было не до смеха: парк техники контратакующей части еще на исходных позициях оказался прорежен боевыми грызунами.
Между тем от тех танков, что все-таки завелись и поехали, толку тоже оказалось не очень много. Как ни странно (нет, конечно, не странно), все те факторы, что влияли на советские войска в 1941 году, теперь влияли и на вермахт. Немцы и румыны не могли наладить между собой взаимодействие, колонны двигались вразнобой по покрытым гололедом дорогам, попадали под удары на марше, и в итоге «мощное» средство для контрудара было быстро разгромлено. Его остатки с немалым трудом пробились на запад, а командир корпуса, генерал Гейм, изгнан из армии с позором, арестован и ближайшие месяцы провел в тюрьме.
Арест генерала делу, как ни странно, не помог. Пока танковый резерв Паулюса терпел неудачу, его румынские союзники на фланге переживали полный крах. 3-я румынская армия севернее Сталинграда оказалась между 2 ударных группировок русских. Генерал Михай Ласкар, командир одной из пехотных дивизий, принял руководство тем, что осталось от армии, и планировал пробиться на выход из окружения, но его упредила РККА, атаковавшая румын прежде попытки прорыва. Ласкар попал в плен, его армия развалилась, к 25 ноября «котел» был полностью зачищен.
Тем временем в тылу 6-й армии творился немыслимый бардак. Из-за потери связи и управления тыловые части начали метаться по обледенелым дорогам. В это броуновское движение тыловых рот и батальонов врубились паникующие румынские части – кто успел отступить – а вскоре за ними прибыли и русские.
20 ноября перешла в наступление южная «клешня» советской атаки – 2 механизированных корпуса и общевойсковая армия под началом генерала Еременко. Здесь ситуация отличалась от того, что видели солдаты западнее Сталинграда. Местность была чудовищно дикая: отсутствовали не только хорошие дороги, но даже естественные ориентиры. Именно поэтому в качестве ударной силы были выбраны 2 мехкорпуса: от танковых они отличались меньшим количеством бронетехники, зато пехоты было больше, и она перемещалась на автомобилях. На данном участке у немцев имелось еще меньше резервов, чем на севере, поэтому выехавшую из глубины моторизованную дивизию вермахта встретили ударом на марше и загнали в глубину формирующегося «котла». После этого сопротивление резко ослабело. Мехкорпус Василия Вольского за пару дней захватил 7 тыс пленных, потеряв 16 (шестнадцать) человек и испытывая проблемы скорее не с сопротивлением противника, а со сбором и учетом огромного количества трофеев и организованным формированием колонн сдающихся.
Кое-что, правда, Паулюсу удалось. Он сумел свернуть свой далеко отставленный левый фланг и не дал просто так оторвать от своих боевых порядков несколько дивизий. Удержать позиции за Доном вермахту тоже не удалось: русские выходили в тыл. Однако немцы организованно отошли и присоединились к основным силам войск Паулюса. Немецкий военачальник планировал удержать заодно и переправу через Дон. Но вот тут ему помешала дерзкая импровизация русских.
Кульминацией операции «Уран» оказался захват моста у города Калач ранним утром 22 ноября. Передовая бригада подполковника Филиппова, наступавшая с севера, сформировала небольшой отряд для штурма моста через Дон – 6 танков, машины с 2 ротами мотострелков и броневик. Колонна шла с горящими фарами. Немцы либо приняли ее в предутренней мгле за свою часть на трофейных Т-34 (таковая поблизости имелась), либо просто были ошеломлены скоростью атаки. В итоге Филиппов с отрядом в полторы сотни человек ворвался на мост и удержал позиции по обоим берегам Дона. Для Паулюса это означало удар током под ребра – ситуация только что рассматривалась как опасная, но еще кое-как контролируемая, а теперь буквально в мгновение ока важнейшая переправа в тылу 6-й армии оказалась захвачена. Военный хаос – всегда военный хаос: Филиппов потерял связь с собственным командованием, и о том, что мост наш, а противнику в тыл воткнута раскаленная кочерга, свой же генералитет узнал только поздно вечером 22 ноября, когда в немецком штабе состояние присутствующих выглядело как тихая паника, и Паулюс уже успел отстучать срочное донесение «Армия окружена». Что еще даже не соответствовало реальности.
В самом Калаче по результатам зачистки были не только взяты тысячи трофеев, но и освобождено множество пленных. Эти люди вытянули счастливый билет. Те русские пленные, кто остался в «котле» с немцами, в итоге были попросту уморены голодом, когда их прекратили кормить, и в подавляющем большинстве их ждала мучительная смерть. Вообще же бойцы, которых освобождали наступающие, часто находились в ужасающем состоянии. Тех, кого не могли увести, нацисты безжалостно убивали.
Между тем у командования вермахта Калач был не единственной причиной для головной боли. С юга подходила группировка южной «клешни» русских, и Вольский пресек сообщение 6-й армии с тылом по железной дороге.
23 ноября в 4 часа дня войска, наступавшие с севера на юг и с востока на запад, встретились у Калача. В кольце окружения оказались, по данным штаба 6-й армии, 284 тыс солдат и офицеров. В основном это были немцы, также попали в «котел» 2 румынских дивизии и хорватский полк. На внешнем фронте шли бои – части РККА сдвигали линию окружения дальше на юг и запад. Уничтожение окруженной 6-й армии стало трудным делом. Немецкие части, опоздавшие, чтобы укрепить оборону войск Паулюса, вскоре попытаются пробиться к окруженцам и деблокировать их. Противник попробует снабжать окруженных по воздуху и заставит держаться их до полного истощения сил.
Однако главное уже случилось. Операция «Уран» увенчалась полным успехом. Крупнейшая армия вермахта была окружена. К 2 февраля 1943 года она сложит оружие.
Правильно делай – правильно будет
Операция «Уран» является одной из самых решительных битв в мировой истории. Она сочетала как дерзость и решительность задумки, так и, главное, хорошую предварительную проработку. В действительности успех совершенно не был предрешен, и победа была одержана благодаря стальным нервам и очень тщательной подготовке. Эмоции подсказывали простые решения – «что тут думать, трясти надо». Все желали пробиться в Сталинград по кратчайшему пути, и никому не хотелось страшно рисковать, планируя операцию на большую глубину.
Однако в конечном счете сыграла ставка на разумный риск, точный расчет и волю. «Уран» удался, потому что операцию готовили куда тщательнее, чем многие предыдущие атаки. Все наступление прошло неидеально, и большой кусок немецкой армии оторвать так и не получилось. Однако в целом «Уран» если учит нас чему-то, так это тому, что тщательность подготовки, продумывание планов заранее и способность решительно действовать в ситуации нехватки времени и информации – действительно работают. Сейчас наши вооруженные силы ведут несколько сражений на пространстве от Курска до Запорожья, и хочется верить, что они окажутся достойны опыта предков.