Наталия работает в фонде AdVita в паллиативной службе уже шесть лет. Но другие сотрудники видят ее совсем редко, а кто-то не видел никогда. Потому что Наталия работает по ночам: она медицинский консультант и отвечает на звонки наших подопечных хоть в час ночи, хоть в три.
— Наталия, вы медик по образованию. Как вы стали работать в паллиативной службе нашего фонда?
— У меня был период, когда я работала в сфере, далекой от медицины. Несмотря на то, что работа меня в целом устраивала, хотелось заниматься еще и чем-то приближенным к моему образованию и подходящим моему складу характера. Именно тогда я впервые узнала о фонде и паллиативной службе. Я подумала о том, что это может стать тем местом, где я смогу приносить пользу, и решила откликнуться.
— Но сейчас вы совмещаете работу медицинского консультанта «на телефоне» и работу в больнице. Как вам это удается?
— По основному образованию я врач-эпидемиолог. В целом, я больше организатор здравоохранения, чем врач в классическом понимании этого слова — с пациентами я не работаю. Я помогаю настраивать в медицинском учреждении процессы, чтобы они были безопасны для пациентов и не возникли внутрибольничные инфекции. Такая работа не предполагает наличие ночных, суточных смен, поэтому удается совмещать и с работой консультанта в паллиативной службе. Здесь я беру основное количество ночных смен. Они у нас начинаются в 19.00, а заканчиваются в 10:00 следующего дня.
— Часто ли поступают звонки ночью? С какими запросами люди вынуждены обращаться в такое время?
— Бывает по-разному. С 19 до 24 часов вопросы позвонивших не отличаются от тех, с какими обращаются к нам в дневное время. Совсем ночью, с 24 до 5 утра, могут быть и звонки по экстренным вопросам — например, состояние человека резко ухудшилось, и нас спрашивают, куда сейчас можно обратиться, чтобы получить помощь.
— Наверное, люди звонят вам в панике?
— Бывает, что люди при звонке сильно взволнованы. В процессе общения, когда мы говорим о вариантах дальнейших действий, возможностях паллиативной помощи, обсуждаем, что можно сделать и чем помочь, люди обычно успокаиваются и даже иногда сами предлагают пути решения возникших сложностей.
— В паллиативную службу обращаются люди, чьи близкие находятся в конце жизни. Часто ли бывает, что ваше сопровождение тем не менее оказывается длительным?
— Да, такое случается. И такие длительные сопровождения запоминаются больше всего. С некоторыми подопечными мы на связи год и более. За это время мы успеваем поговорить на самые разные темы. Люди рассказывают о своей жизни и мечтах, делятся сокровенными переживаниями, тревогами. Также надолго в памяти остаются случаи, когда между болеющим и его близкими, с кем мы чаще всего и общаемся, сильная эмоциональная связь. Такие сопровождения всегда проникнуты особой теплотой и нежностью.
— Но бывает и так, что вам звонят, когда человек уже умирает?
— Когда к нам обращаются впервые, мы никогда не знаем точно, сколько продлится сопровождение, сколько будет жить человек. Мы готовы быть рядом до самого конца. Иногда первая консультация оказывается и последней. Нам важно каждый раз не только предоставить верную актуальную информацию, но и быть человечными. Так было и в случае с N. Состояние мамы N быстро ухудшалось, и она обратилась к нам с вопросом, что можно сделать прямо сейчас, чтобы помочь маме. Мы проговорили вероятные причины того, что сейчас происходит, обсудили путь, по которому можно пойти для получения помощи. Впоследствии мы узнали, что это были последние дни жизни ее мамы. Через день, в ответ на наш звонок, мы получили сообщение о смерти мамы с неожиданными словами благодарности: «...Вам я хочу выразить огромную благодарность! Я была в состоянии шока и не знала что мне делать, мозг отказывается работать в такой момент. Случайно нашла телефон вашего фонда и позвонила. Прекрасная, искренняя и готовая помочь Наталия, очень мне помогла».
— Контакт с родственниками подопечного у вас обрывается, когда человека уже нет?
— Иногда подопечные звонят нам и после смерти близкого. В таких случаях люди обычно хотят поделиться переживаниями по поводу ухода из жизни важного им человека, получить эмоциональную поддержку. При необходимости мы передаем контакты профильных служб, оказывающих психологическую помощь. Для меня такое постсопровождение означает, что наша работа действительно имеет большой смысл. Если люди помнят о нас — значит, мы ценны и важны. Часто в случае смерти близкого люди отдают в фонд неизрасходованные гигиенические средства — подгузники, пеленки и т.д.
— Случались ли ситуации, когда вам лично эмоционально тяжело при общении с обратившимися?
— Несмотря на довольно большой опыт работы в паллиативной службе, для меня остается эмоционально сложным сопровождение семей, где болеют совсем еще молодые люди. В этих случаях чаще всего ухаживающие близкие — это родители. В таких сопровождениях я, как и всегда, передаю всю нужную семье информацию о паллиативной помощи, но при этом чувствую, что иногда не могу найти слов, чтобы поддержать подопечных — все слова кажутся какими-то неуклюжими и неподходящими.
— А поводы для радости могут быть? Или в паллиативной службе такое сложно представить?
— Меня радует, когда удается помочь. Неважно, эмоциональная ли это поддержка, передача гигиенических средств или какого-то нужного контакта — важно то, что человек чувствует, что он не один со своей бедой, что есть и другие люди, кому не все равно.
Беседовала Любовь Румянцева