Адвокат не вернулась в зал судебного заседания после перерыва, мотивируя свой поступок тактикой защиты своего доверителя. Совет признал, что адвокат совершила дисциплинарное нарушение, так как реализовать подобные намерения она могла и без проявления неуважения к суду.
Квалификационная комиссия Адвокатской палаты города Москвы вынесла заключение о нарушении адвокатом А Кодекса профессиональной этики адвоката. Нарушение выразилось в том, что адвокат А не вернулась в судебное заседание апелляционной инстанции Московского городского суда после перерыва, во время которого ее доверитель отказался от ее юридической помощи. С выводами Квалификационной комиссии адвокат А не согласилась. Она не отрицала, что не вернулась в судебное заседание после перерыва, однако свое поведение объясняла тактикой защиты своего доверителя, а именно - стремлением предотвратить его заключение под стражу. Адвокат А настаивала, что так она предотвратила наступление большего вреда для интересов подзащитного, чем вред от покидания ею судебного заседания, ведь в дальнейшем ее доверитель был освобожден от наказания в связи с истечением срока давности привлечения к уголовной ответственности.
Между тем, Совет Адвокатской палаты города Москвы с заключением Квалификационной комиссии и ее выводами согласился, поскольку они основаны на правильно и полно установленных обстоятельствах дела.
В ходе дисциплинарного разбирательства было установлено, что судьей апелляционной инстанции Московского городского суда единолично рассматривалось уголовное дело в отношении В, осужденного одним из районных судов Москвы по делу о злоупотреблении должностными полномочиями. На одном из заседаний адвокат А ходатайствовала о его отложении в связи с подачей ею дополнительных апелляционных жалоб на приговор в отношении В, которые суд апелляционной инстанции не получил. В удовлетворении заявленного ходатайства адвокату А было отказано. В этой связи осужденным В было заявлено ходатайство об объявлении в судебном заседании перерыва для консультации с защитником, которое было удовлетворено судом. По завершении перерыва адвокат А в зал суда не вернулась, а осужденный В сообщил суду, что принял решение отказаться от нее.
В связи с тем, что у подзащитного В не было защитника, суд отложил судебное заседание для назначения защитника в порядке, предусмотренном ст. 51 УПК РФ.
По окончании судебного заседания адвокат А обратилась к судье с просьбой возвратить ей удостоверение адвоката, на что получила отказ с комментарием о направлении удостоверения вместе с обращением в Адвокатскую палату города Москвы.
В обращении заявителя против адвоката А выдвигаются дисциплинарные обвинения в том, что она после завершения объявленного судом пятиминутного перерыва без объяснения причин и при отсутствии уважительных причин не явилась в судебное заседание, «самовольно покинув здание суда, что привело к невозможности рассмотрения дела судом апелляционной инстанции и отложению судебного заседания», а также в отказе от защиты В.
Согласно ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката, участвуя в судопроизводстве, адвокат должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства, проявлять уважение к суду и лицам, участвующим в деле. В соответствии со ст. 52 УПК РФ подозреваемый, обвиняемый вправе в любой момент производства по уголовному делу отказаться от помощи защитника. Такой отказ допускается только по инициативе подозреваемого или обвиняемого. Отказ от защитника заявляется в письменном виде и не обязателен для дознавателя, следователя и суда.
В соответствии с Разъяснениями № 3 Совета Адвокатской палаты города Москвы по вопросам профессиональной этики адвоката, доверитель вправе расторгнуть соглашение с адвокатом в любой момент производства по уголовному делу, что ликвидирует само основание участия адвоката в уголовном судопроизводстве в силу общего правила о последствиях расторжения гражданско-правового договора, установленного п. 2 ст. 453 ГК РФ, «при расторжении договора обязательства сторон прекращаются».
В отличие от отказа обвиняемого (подозреваемого) от защитника, который подлежит разрешению судом, прокурором, следователем и дознавателем, расторжение соглашения является юридическим фактом, лишающим адвоката права осуществлять какие-либо процессуальные действия в интересах своего бывшего подзащитного (подписывать процессуальные документы, участвовать в проведении следственных действий, выступать в прениях и т.д.). Если доверителем адвоката является не подзащитный, а иное лицо, то при расторжении им заключенного с адвокатом соглашения об оказании юридической помощи назначенному доверителем лицу (подозреваемому, обвиняемому), мнение бывшего подзащитного, желающего, чтобы адвокат продолжал его защиту, не может служить основанием для продолжения участия адвоката в деле. В такой ситуации адвокат может обсудить с обвиняемым возможность заключения нового соглашения и только после претворения этой возможности в действительность, получить правовое основание для возобновления прерванной защиты.
Обязанность обеспечивать право на защиту лежит на субъектах уголовно-процессуальной деятельности, осуществляющих производство по уголовному делу. Они должны обладать своевременной информацией об обстоятельствах, препятствующих реализации этого конституционного права обвиняемого. Адвокат обязан незамедлительно направить суду, прокурору, следователю или дознавателю письменное уведомление о расторжении соглашения и о прекращении на этом основании своего дальнейшего участия в деле. Отсутствие в материалах уголовного дела такого уведомления приводит к тому, что суд или органы предварительного расследования в течение неопределенного (порой весьма длительного) времени пребывают в заблуждении относительно круга участвующих в деле защитников.
Направление письменного уведомления о расторжении доверителем соглашения можно предварить телефонограммой, но низкий уровень верифицируемости не позволяет признать ее достаточным (надежным) способом коммуникации по вопросу участия адвоката в судопроизводстве. Полномочия адвоката удостоверяются письменным документом (ордером), следовательно, и сообщение о прекращении этих полномочий в конкретном деле должно быть облечено в письменную форму.
Совет пришел к выводу, что материалы дисциплинарного производства не содержат доказательств надлежащего (письменного) заявления осужденным В отказа от помощи защитника А и осведомленности суда о расторжении Соглашения на его защиту на момент покидания адвокатом А зала суда.
Вместе с этим, Совет отмечает, что получение устной информации от осужденного В об отказе от юридической помощи адвоката А не освобождало адвоката от необходимости явки в судебное заседание после окончания перерыва для оказания подзащитному В квалифицированной помощи в обеспечении надлежащей формы реализации права на отказ от защитника и выражения суду своего отношения к такому отказу. После выполнения этих обязательных действий адвокату А в зависимости от сложившейся в судебном заседании ситуации, следовало принять обоснованное решение о возможности дальнейшего участия в нем.
Сопоставив приведенные выше правовые положения и обязательные требования с установленными и описанными выше обстоятельствами, Совет решил, что адвокат А своими действиями нарушила положение ч. 1 ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката.
Совет принял во внимание доводы адвоката А о мотивах принятого ею решения о покидании зала судебного заседания, связанных с защитой интересов доверителя. Вместе с тем, Совет отметил, что у адвоката А имелась альтернативная возможность действовать в этих же целях, но без покидания зала суда явочным порядком в нарушение требований законодательства.
Вместе с тем, Совет признал необоснованным дисциплинарное обвинение в отказе адвоката А от защиты своего доверителя, поскольку она действовала в его интересах, и он не обращался с какими-либо жалобами по этому поводу.
Избирая адвокату А меру дисциплинарной ответственности за допущенное нарушение, Совет учитывал, что она, хотя и проявила неуважение к суду, и ее действия повлекли отложение судебного заседания, но мотивом этих ее действий была защита интересов доверителя. Одновременно с этим Совет принял во внимание, что адвокат А не имеет дисциплинарных взысканий. При таких обстоятельствах Совет решил применить к ней меру дисциплинарной ответственности в виде замечания, как в наибольшей степени отвечающую требованию справедливости дисциплинарного разбирательства, предусмотренному п. 3 ст. 19 Кодекса профессиональной этики адвоката.