Шахматная чемпионка мира в возрасте до 18 лет — из Петербурга. Ольга Карманова в интервью отделу спорта «Фонтанки» рассказала о сломанном кубке, призовых и увлечении фигурным катанием, а ее мама Мария Карманова — о том, как вырастить чемпионку мира.
17-летняя Ольга Карманова учится в 11-м классе 622-й гимназии. Шахматами решила заняться из-за того, что очень хотела обыграть папу. В итоге доросла до побед на чемпионатах России и вот теперь — до звания чемпионки мира. Интервью проходило дома у Ольги, куда нас любезно пригласила мама Мария Карманова. У Ольги к 17 годам образовался уже целый стенд с десятками чемпионских кубков. А вот самого главного приза за победу на чемпионате мира там пока нет: стеклянный кубок не пережил перелета из Бразилии.
— Во-первых, рассказывайте, как вы разбили свой чемпионский кубок.
— Летели далеко, много перелетов было. Положила в багаж, а когда достала, он уже раскололся. Я ожидала этого, когда у нашего руководителя делегации тоже кубок раскололся, потому что кубки одинаковые и очень хрупкие: плоские, стеклянные. Расстроилась, конечно. Но, надеюсь, что его можно склеить. Отдала папе на ремонт.
— Насколько тщательно готовились к чемпионату мира?
— Была тяжелая подготовка. Занимались каждое утро перед туром. У нас тур начинался в 15:00, а я просыпалась в 9:30. Уже в десять начиналась подготовка с тренером, готовилась до 11-ти, иногда до 11:30, дальше гуляла полчасика и снова садилась за подготовку часа на полтора, потом обед, прогулка и снова готовилась. И так каждый день. Перед турниром еще были сборы женской сборной России в Сочи на неделю. У нас было по две тренировки в день по три и два часа.
— На какой результат рассчитывали перед чемпионатом?
— Конечно, хотелось выиграть, но я понимала, что это будет тяжело. Очень надеялась попасть в тройку.
— С кем пришлось играть?
— Главной соперницей была Амина Каирбекова из Казахстана. Она сначала вырвалась вперед и долго шла без поражений. Перед партией с ней я очень волновалась. Но мне помогла подготовка с моим тренером Русланом Каштановым. Здесь мы очень хорошо в нее попали. Я сделала, наверное, ходов 17 по теории. И у меня еще осталось 1 час 40 минут. А у соперницы было меньше часа. Плюс позиция была мне знакома. Так что это был тот момент, когда подготовка на сто процентов себя оправдала.
— На этом уровне вы изучаете своих соперников?
— Да, у нас подготовка так и проходит: мы смотрим предыдущие партии соперников, как они играли, какие дебюты играли, и на основе этого и готовимся.
— Бывает, что кто-то удивляет?
— Да, было. В последнем туре меня удивили. Соперница сделала вообще другой первый ход, который она никогда не играла. Поэтому мне пришлось даже посидеть минуты три, чтобы просто посмотреть на доску, сосредоточиться и понять, в какую дебютную линию мне лучше пойти. Я смогла справиться с этой задачей, хорошо расставилась и выиграла. В итоге получилось так, что она играла для меня неожиданно, но играла очень плохо, не на свой уровень. Думаю, она сама переволновалась, потому что ей обязательно нужно было выигрывать, чтобы попасть в тройку. И поэтому она решила поставить все на кон, но не вышло.
— А у вас на тот момент какая ситуация была?
— Мне тоже нужно было обязательно выигрывать. Ничья мне точно давала тройку. Поражение, возможно, тоже давало тройку, но на тот момент я еще не до конца была в этом уверена. Но я понимала, что если выиграю, то точно обгоню Амину и стану первой.
— Насколько у вас железные нервы?
— Так тяжело сказать. Все очень зависит от турнира. На этом чемпионате мира все сложилось хорошо. У меня были моменты, когда я могла отвлечься, пойти поиграть с ребятами в волейбол, в футбол, просто посидеть в номере, пообщаться, поесть фруктов, поиграть в настольные игры. Это очень отвлекало и помогало справиться с нервами. Вот я опять же говорила, что когда меня удивили в последнем туре, мне пришлось просто минуты три посидеть, посмотреть на доску, чтобы сосредоточиться. Поэтому, наверное, я все-таки не могу похвастаться очень железными нервами, но я над этим работаю.
— Шахматисты всегда сдержанно реагируют на победы?
— Большинство побед я уже воспринимаю как должное, и я понимаю, что это ужасно. Насколько я знаю, многие мои знакомые тоже это в себе замечают. Но все зависит от соперника, конечно. Когда я выиграла у Амины, то я по-настоящему радовалась. А в остальных случаях, я думаю, что так и должно быть. И так же зависит от турнира. Иногда бывает, выигрываю турнир, и думаю: ну да, первое место, круто, но у меня уже много первых мест. А вот сейчас выиграла первенство мира, мне хотелось прямо прыгать от радости.
— Попрыгали?
— Да, когда пришла в номер. Вообще в шахматах принято максимально уважительно относиться к сопернику. Мы даже стараемся не улыбаться после партии, чтобы сопернику не обидно было. Стараемся контролировать свои эмоции. Во время партии я даже иногда ухожу, если вижу, что у соперника сложная позиция и ему нужно сосредоточиться. Стараюсь в такие моменты не мешать. Также нам можно приносить шоколадки на партию, какую-то еду, воду. И чтобы, условно, не шуршать шоколадкой и не мешать, я тоже отхожу.
— Вы в качестве нейтральных спортсменов выступали?
— Да, играли под флагом FIDE. Уже привыкли к этому. Это, конечно, очень грустно. Раньше, когда играли под своим флагом, это было очень приятно: закутывались в наш флаг на награждении, пели гимн. В эти моменты я чувствовала гордость за свою страну. Так, конечно, грустно, что сейчас нельзя включать ни гимн, ни символику демонстрировать. Ну хотя бы допускают на международную арену, и на том спасибо.
— На Олимпиаде нельзя было даже говорить, что вы из России.
— У нас такого нет. Все абсолютно нормально относятся к тому, что я из России, нет никакой дискриминации.
— Одна из партий у вас длилась пять часов. Тяжело?
— По-моему, это было с Машей Алексеенко. Это была как раз единственная партия, которую я проиграла. Она же получилась самой длинной. Гораздо обиднее проигрывать через пару часов. Обычно через пять часов уже не так грустно. Но в этот раз я очень винила себя за то, что проиграла: если бы я сыграла вничью, а там была такая возможность, то в последнем туре мне достаточно было бы сыграть вничью.
— Физически тяжело провести пять часов за доской?
— Физически тяжело в самом начале сосредоточиться, а потом уже включаешься в игру, и пять часов пролетают незаметно, особенно, когда думаешь над своим ходом. Иногда бывает, что сидишь, и если тяжелая позиция, ничего не придумать, то могут и полчаса пролететь незаметно. Но, как правило, я стараюсь по полчаса не думать. В шахматном мире говорят: если думаешь полчаса или больше, обязательно сделаешь плохой ход, чего бы ты там ни придумал. Со мной обычно так и бывает. Так что я стараюсь дольше 15 минут не сидеть.
— Два года назад вы говорили, что, когда у вас бывают сомнения, какой ход сделать, ходите интуитивно. Сейчас вы себе такое позволяете?
— Да, конечно. Интуиция очень важна в шахматах. Очень часто на нее рассчитываю. Мне кажется, большинство спортсменов так же делают. В шахматах не всегда помогает грубый расчет вариантов или оценка позиции. Часто бывает, что нужно сделать интуитивный ход. Возможно, где-то в подсознании я все-таки понимаю, какой ход лучше, и оттуда всплывают какие-то моменты. Так и не объяснить, как это работает.
— На сколько ходов вперед вы можете просчитать партию?
— Зависит от позиции. Могу и на 20 ходов, и больше. А если это миттельшпиль и позиция сложная, то иногда тяжело просчитать и дальше 5 ходов. Там очень все зависит от позиции, которая возникает.
— Вы также говорили, что очень усердно работаете над дебютами. Сейчас это по-прежнему для вас приоритет?
— Дебюты — очень важная часть шахмат. Последние пять-десять лет дебюты вообще очень активно развиваются. Некоторые варианты даже просчитаны до ничьей. Без знания дебютов сейчас невозможно играть. Особенно если соперник сложный, то иногда можно выиграть просто с дебюта. Поэтому да, уделяю очень много времени дебютам, наверное, даже больше, чем просто просмотру партии сильных соперников.
— Используете вы компьютер при подготовке?
— Конечно, сейчас без этого никуда. В компьютерных программах и партии соперников содержатся, и дебютная теория.
— Три года назад я говорил с Анишем Гири, который начинал в Петербурге в клубе Чигорина, а потом его семья переехала в Нидерланды и он вскоре стал выступать под новым флагом. Он рассказывал, что даже в тех ситуациях, где все ходы, казалось бы, уже просчитаны, компьютер часто находит новые неординарные решения, которые удивляют даже очень опытных гроссмейстеров.
— Да, такое бывает часто, поэтому стараюсь использовать движок при подготовке. Я вбиваю ходы в компьютерную программу, загружаю движок, и он показывает сильнейшее продолжение. У движка проблема в том, что он показывает только ходы и не может рассказать идею. Поэтому самому приходится думать, как разыгрывать позицию, которую хочешь получить. И в этом мне также помогает тренер. Тренер может подсказать, рассказать.
— Месяц назад была громкая история, когда румынского гроссмейстера Кирилла Шевченко поймали на читерстве: он часто бегал в туалет, где заранее спрятал телефон с шахматной программой, которая помогала ему. Насколько подобное распространено в молодежных шахматах?
— При мне были ситуации с читерством на первой стадии чемпионата Европы, которая была в 18-м или 19-м году. Там тоже ловили одного человека. Для меня вся эта тема вообще неприятная. Такого нельзя допускать. Ну и я не понимаю тех людей, которые читерят. Какая радость от такой победы? Сейчас на первенстве мира проблемы с этим не должно было быть, потому что у них был очень хороший античитерский контроль. Нас очень тщательно проверяли: на входе каждого просвечивали, была выборочная проверка и даже на входе в туалет иногда посматривали.
— Теперь переместимся на много лет назад. Как я понял, мы с вами здесь сегодня разговариваем, потому что когда-то давно в детстве вам надоело проигрывать папе в шахматы?
— Да, у папы была мечта играть в шахматы, а у мамы была мечта отдать меня в Аничков дворец в какую-то секцию. Так и сложилось.
— Сколько времени прошло до того, как вы обыграли папу?
— Где-то лет в семь-восемь.
— Ваша мама рассказала, что в детстве вы занимались еще гимнастикой, потом плаванием, теннисом, а теперь увлеклись еще и фигурным катанием. Как вы к этому пришли?
— Года полтора назад я начала заниматься фигурным катанием. Во-первых, шахматы это все-таки очень сидячий вид спорта. Нужно тренировать выносливость, а как еще играть пять часов? Ну и для здоровья полезно. Мне всегда нравилось фигурное катание, это красиво. Уже научилась делать некоторые одинарные прыжки: тулуп, флип.
— Любимая фигуристка?
— Наверное, Щербакова.
— А если выбирать между Медведевой и Загитовой?
— Медведева. Нравится ее катание, красивые программы. Загитова — это больше про прыжки, а Медведева — это про само катание, про артистичность. Мне нравится, когда артистичные программы.
— Вопрос к маме. Вы изначально ставили себе цель вырастить чемпионку?
Мама: Нет, ну что вы. Такой цели не было.
— Мне кажется, наоборот, мои родители отбивались от того, чтобы я уходила в профессиональный спорт. Им этого очень не хотелось.
— Почему?
Мама: А немножко страшно. Непонятно, чего ждать в будущем. Во-первых, может не выстрелить. Ребенок маленький, мало ли, как у него поменяются интересы к 11 классу. А профессиональный спорт очень тяжело совмещать с учебой. И принимать такое решение за ребенка, мне кажется, это не очень правильно.
— То есть ребенок в итоге сам принял это решение?
Мама: Ну, в итоге да. Мы ее во всем поддерживали, но настаивали на том, чтобы она продолжала учиться.
— На самом деле, я еще до конца не приняла это решение. Пока совмещаю учебу и профессиональный спорт. Иногда бывает очень тяжело. Хочется что-нибудь одно из этого бросить. И шахматы хотелось бросить, и учебу хотелось бросить.
— В интервью моей коллеге вы сказали, что если вы поступите туда, куда хотите, с шахматами станет совсем тяжело. Куда вы хотите поступить?
— В Политех, на прикладную математику или информатику. Я понимаю, что университет — это все-таки не школа, и пропускать будет тяжело, а на шахматы нужно очень много времени. У нас один турнир может идти 9-11 дней, и это не считая дороги. А таких турниров в году много. Поэтому я еще в размышлениях.
— Что посоветует мама?
Мама: Пускай решает сама. Нет, я, конечно, очень хочу, чтобы Оля получила высшее образование. Именно образование, а не просто корочку. Но окончательное решение принимать ей. И мы поддержим ее в любом случае.
— Я знаю, что такое, когда у тебя ребенок занимается хоккеем или футболом. Это ежедневные тренировки, огромные сумки с формой, постоянные поездки. То есть родитель, если в это вписывается, получает фактически вторую работу. Насколько это трудоемкий процесс в шахматах?
Мама: Наверное, не так трудоемко, как с футболом или хоккеем, потому что я слышала, что у них тренировки по два раза в день: утром перед школой и вечером после школы. У нас это было раз в день после школы. Хотя был период, когда я Олю забирала из школы с термосом и едой в контейнере, сажала в машину, и она прям в машине обедала, переодевалась, и мы ехали на занятия. Ну и плюс, конечно, это поездки. Если сейчас Оля уже может ездить одна, то пока она была маленькая, мне надо было ездить на все турниры. Это занимает много времени, и хорошо, что у меня свободный график на работе. Иначе мне сложно представить, как мы со всем этим справились бы.
— С точки зрения финансов, насколько шахматы — это затратная история?
Мама: Все тренировки, все занятия и сборы у нас в школе бесплатные. Поездки на чемпионаты России, Европы и мира для Оли тоже бесплатно, а вот сопровождающий едет на свои и это бывает достаточно дорого. Скажем, в Бразилию я по финансовым соображениям не смогла поехать. Потому что там обязательно надо жить в отеле организатора, а это очень приличная сумма. И это не говоря о билетах. Ну и за участие в некоторых турнирах тоже приходится платить. Так что да, надо вкладываться.
— Ольга, какая у вас следующая цель?
— Отобраться на взрослый Кубок Мира. Для этого нужно выиграть Суперфинал, цель, конечно, глобальная.
— Во многих игровых видах спорта девочки до определенного возраста могут играть на одном уровне с мальчиками. В шахматах как?
— У нас мальчики сразу уходят вперед. Сейчас будет проходить детское первенство мира, и там среди мальчиков уже есть рейтинги и 2000, и 2100. А у девочек всё сильно ниже: у лидеров 1700. Честно говоря, до сих пор не знаю, почему так. И я думаю, никто не знает. Есть женщины, которые играют на уровне мужчин, как, например, Юдит Полгар. Она вообще с женщинами не играла, только с мужчинами. Но все равно здорово, что есть женские турниры, даже женские этапы Кубка России, потому что с мужчинами женщинам тяжело бороться. Думаю, это все-таки физиология.
— Какие призовые получили на чемпионате мира?
— Кроме кубка и медали мне подарили кружку.
— И всё?
— Да. На самом деле это обычно всегда так. Если турнир официальный, первенство мира или Европы, то призовые небольшие, если вообще есть. Но мне всегда особенно «везет», потому что, когда мои знакомые выигрывали первенство мира и Европы, им давали всякие планшеты, деньги. Выигрываю я — мне дают кружку. Все очень зависит от организаторов. На Европе в 2018-м мне подарили детскую игру, хотя годом ранее дарили планшеты.
— Но что-то наверняка выигрывали. Какие самые большие призовые в карьере?
— 200 тысяч. Положила на вклад. Пока коплю. Мама еще дала разрешение вкладывать в акции.
— У вас еще была милая традиция, связанная с кофточками, которые вы меняете после поражений.
— Да. Ну вот сейчас на первенстве мира было счастливое платье. В нем я, по-моему, все партии выиграла. Вообще в шахматах есть много примет. На каждом турнире что-то свое. Вот в Бразилии я съела мороженое и сыграла вничью, подумала, что совпадение. Через пару дней снова съела мороженое — опять сыграла вничью. Больше мороженого я не ела до конца турнира.
Артем Кузьмин, «Фонтанка.ру»