Данный текст представляет собой отрывок из книги автора Déséquilibre de la Terreur / Дисбаланс страха), только что поступившей в продажу. Публикуем в авторской редакции как пример размышлений, которые начинают активнее звучать в Европе.
↓ ↓ ↓
Чтобы понять суть конфликта на Украине, нужно проанализировать события последних тридцати лет – как в России, так и в её отношениях с Западом. Аргумент об ответственности или даже виновности Запада в провале перехода от советской системы, а главное – в политике, которую президент Путин проводит в последние годы, неоднократно выдвигался Москвой.
Тема, которую продолжат изучать историки, невероятно сложная, но важно переосмыслить некоторые факты, подкрепляющие эти утверждения и часто кажущиеся больше политическими или идеологическими, а не реально задокументированными.
Назойливый вопрос о расширении НАТО
Чаще всего критика – в основном с российской стороны – связана с расширением НАТО, на которое Москва была вынуждена ответить, восстановив и укрепив передний край обороны на своих границах. Расширение якобы происходило вопреки «обещаниям», данным по окончании холодной войны. Альянс, действительно, поэтапно расширялся с 1999 г., особенно заметным стало присоединение прибалтийских государств в 2004 году. Россия неоднократно заявляла об «обязательствах», которые якобы давал Михаилу Горбачёву госсекретарь США Джеймс Бейкер во время процесса объединения Германии. В результате экс-президента СССР в России считают слабаком – в данном случае за то, что не добился официальных договорённостей о нерасширении НАТО в обмен на вывод советских войск из ГДР. За рубежом ему по-прежнему признательны за мирную трансформацию после холодной войны. Но на самом деле Запад не брал на себя никаких формальных обязательств помимо успокоительных слов Джеймса Бейкера.
В любом случае процесс включения в альянс Украины, а также Грузии был заморожен на саммите НАТО в Бухаресте в 2008 году. Президент Франции и канцлер ФРГ выступили против такой перспективы, в итоговом документе саммита по настоянию президента США Джорджа Буша – младшего остались лишь слова о будущем членстве – когда-нибудь. В ходе конфликта на Украине под давлением событий и в интересах примирения президент Зеленский сам осознал невозможность такого варианта.
С этой точки зрения парадоксально, что искупительной жертвой для России, вступившей в реальную конфронтацию с Западом через прокси, стала страна, не являющаяся членом Североатлантического альянса и ничуть не приблизившаяся к вступлению в него. После аннексии Крыма и вооружённого конфликта в Донбассе интеграция в НАТО страны, ведущей войну, оказалась невозможной. Статья 5 Североатлантического договора, которая предусматривает солидарность членов блока в случае агрессии, хотя и оставляет им право решать, как реагировать, должна применяться с самого начала. Поэтому вступление Украины в НАТО стало бы формой объявления войны России, о чём Запад не может или не должен даже помышлять.
Комплекс осаждённой крепости
Комплекс осажденной крепости, глубоко укоренившийся в России на фоне большого опыта вторжений, мешает Москве в равной степени беспокоиться об угрозах, которые она сама представляет для европейских стран. Конфликт на Украине, очевидно, ускорил сближение Швеции и Финляндии с НАТО, в итоге они вступили в альянс. Калининградский эксклав – бывшая Восточная Пруссия, регион, расположенный между Польшей и Литвой, принадлежит России. Регион милитаризируется, и мы не знаем, не размещены ли там гиперзвуковые ракеты. Иначе вполне могут возобновиться дебаты, которые охватили Европу в связи с размещением «евроракет» в 1980-е годы. Тогда Советский Союз начал активную кампанию против развёртывания американских крылатых ракет и ракет «Першинг-2» в Европе, которые, кстати, так и не были там развёрнуты, хотя на самом деле это оружие стало ответом на решение СССР нацелить ракеты РСД-10 (SS-20 по классификации НАТО) на Западную Европу. Если возникает недоверие, оно обычно бывает взаимным.
Запад победил в холодной войне?
Таким вопросом задался бывший министр иностранных дел крупной страны ЕС, говоря о программе «Звёздных войн» Рональда Рейгана в последние годы холодной войны. Стоит напомнить, что сам американский президент, назвавший Советский Союз «империей зла» в 1983 г., переключился на полное ядерное разоружение на саммите в Рейкьявике в 1986-м – его администрация от неожиданности, видимо, ощутила дурноту. На последней стадии существования СССР и в период после его распада президент Джордж Буш – старший старался продемонстрировать солидарность Горбачёву и новой России. Поддержка последнего советского лидера была обусловлена опасениями, что ядерное оружие находится в стране, переживающей распад, тем более что арсеналы располагались не только в России, но и на Украине, в Белоруссии и Казахстане. В то время людей мучил кошмар «Югославии с ядерной бомбой». Чувствуя, что страна вот-вот прекратит существование, Буш старался провести саммит в Москве как можно скорее. В итоге он состоялся в июле 1991 г., и стороны подписали Договор СНВ-1 о сокращении ядерных вооружений.
Сегодня установлено – например, американским историком украинского происхождения Сергеем Плохием на основе документов из библиотеки Джорджа Буша, что американский президент был готов смириться с выживанием Советского Союза и существованием Коммунистической партии, которые в любом случае были серьёзно ослаблены. «Удары» Бориса Ельцина по Горбачёву изначально не вызвали энтузиазма на Западе, в том числе у французского президента Франсуа Миттерана. Ряду западных лидеров позже пришлось приложить усилия, чтобы наладить отношения с новым российским руководителем. Многие не рискнули высказывать свои суждения о событиях октября 1993 г., когда Ельцин отдал приказ о расстреле здания парламента, и о первой чеченской войне.
Соблазны западной экономики
С точки зрения экономики, картину следует уточнить. Новая Россия, не имеющая ориентиров и навыков для внедрения формы управления, радикально отличающейся от плановой экономики, оказалась особенно восприимчивой к соблазнительным призывам к либерализму. Нельзя отрицать, что западные эксперты, появившиеся в российских министерствах, не всегда были лучшими советниками. Михаил Горбачёв, позиции которого к тому моменту пошатнулись, а популярность стала падать, имел основания жаловаться на равнодушие к нуждам своей страны. Его пригласили на саммит G7 в Лондоне в июле 1991 г. – это было предвестие будущей G8, но домой он вернулся с пустыми руками, без финансовой помощи, на которую надеялся, несмотря на поддержку со стороны премьер-министра Маргарет Тэтчер и президента Миттерана. Горбачёв почувствовал обиду, ведь за несколько месяцев до этого Буш предпочел финансировать войну в Персидском заливе, а не оказать помощь в России, которая в ней очень нуждалась (речь шла о 20 млрд долларов).
Программа «500 дней», разработанная экономистами из окружения Горбачёва, включая Явлинского, на 1990–1992 гг., так и не была реализована, так как её посчитали слишком радикальной. «Шоковая терапия», проведённая российским правительством во главе с Егором Гайдаром и разработанная под влиянием «чикагской школы», считается примером политики, плохо адаптированной к российским реалиям. Политику приватизации и либерализации цен реализовывали практически все 1990-е гг., в том числе преемник Егора Гайдара Виктор Черномырдин, который построил карьеру в «Газпроме». Россию подталкивали к свободной торговле, что означало отход от традиций советской эпохи. Страна не была к этому готова, и большая часть её продукции, например грузовики и автомобили, как показала приватизация ЗИЛа, оказалась неконкурентоспособной на мировом рынке. Следствием стал упадок российской промышленности.
Совместная ответственность
Поэтому мы можем смело говорить о совместной ответственности, поскольку западная помощь через МВФ или Всемирный банк не была незначительной. «Дикая» приватизация первых лет переходного периода при Борисе Ельцине, которая привела к появлению так называемых олигархов, – характерное явление социально-экономической жизни страны в этот период. Сращивание олигархов с госвластью, безусловно, стало главной причиной, помешавшей стране добиться более гармоничного развития и меньшего неравенства.
Вопрос ответственности возвращает нас к Михаилу Горбачёву и Украине. Горбачёв всеми силами пытался предотвратить распад Советского Союза, и его проект нового союзного договора стал одним из факторов, которые привели к путчу в августе 1991-го. Его соперник Ельцин продвигал идею независимой России, используя националистическую риторику. Именно Ельцин 8 декабря того же года заключил с украинским и белорусским коллегами соглашение о создании Содружества Независимых Государств (СНГ). Однако нынешний российский президент не является наследником Михаила Горбачёва, во власть его привёл Борис Ельцин, который добился понимания и поддержки Запада. Хотя Ельцин и украинский президент Леонид Кравчук договорились о прекращении существования СССР – и фактически лишили Горбачёва власти, серьёзные разногласия возникли сразу же, при решении вопроса о разделе Черноморского флота и базы в Севастополе. Неуклонная эскалация, которая постепенно нарастала с того времени, переросла в нынешний конфликт.
Буферная зона, перемирие и нейтрализация?
В нынешней тупиковой ситуации может показаться, что поиск выхода из кризиса на Украине или хотя бы ослабление напряжённости исключены. И тем не менее: можно ли считать усилия Франции по сдерживанию обычными вооружениями (идея отправки войск в рамках концепции большей стратегической двойственности) реалистичными? Не является ли традиционное сдерживание (в соглашении о гарантиях безопасности, подписанном Францией и Украиной, речь идёт об «активном сдерживании») авантюрным?
Учитывая патовую ситуацию на Украине (минусы и неопределённость политики США, нехватка вооружений, проблемы с набором военнослужащих), мы не можем исключать возможность, что Россия тоже будет искать пути выхода, «обновляя» первоначальные цели специальной военной операции. Упоминание Путиным «буферной зоны» необязательно означало перемирие де-факто (не будем забывать о замороженных конфликтах) или официальное прекращение огня (Пханмунджом на Корейском полуострове). Скорее в представлении российского руководства «буферная зона» – это эквивалент некой формы «нейтрализации» Украины. На данном этапе такая задача не потребует полномасштабных переговоров по европейской безопасности.
Россия может посчитать выгодным для себя ограничиться перемирием де-факто. В отсутствии формального урегулирования демаркационная линия между Россией и Украиной будет оставаться неопределённой, как в случае с Грузией или Приднестровьем: вероятность возобновления конфликта останется препятствием для вступления Киева в НАТО или ЕС. Это ещё одна причина для Путина не вести переговоры по более глобальному урегулированию. Действительно ли каждый конфликт заканчивается за столом переговоров, несмотря на повторяемые до посинения утверждения? Не будем забывать, что Советский Союз, а потом и Россия так и не подписали мирный договор с Японией после Второй мировой войны.
Киев, в свою очередь, тоже может посчитать выгодным для себя такое «предварительное» урегулирование, которое может оказаться долгосрочным. И не только потому, что положит конец недопустимым материальным и человеческим потерям – в этом случае Украине не придётся формально соглашаться с потерей территории, и она сможет сберечь ресурсы до лучших времён.
Нейтрализация и нейтралитет
Нейтрализация – не синоним нейтралитета. Нейтралитет, исключающий участие в военных альянсах, не означает разоружение. Чтобы избежать путаницы, для начала определим различия между государствами, которые проводят политику нейтралитета, и теми, кто выбрал статус постоянного нейтралитета. Первые выражают желание оставаться вне блоков и альянсов и выстраивают соответствующую политику. Так было в Швеции и Финляндии, пока они не решили вступить в НАТО. Вторые выбирают особое положение по международным правам и обязательствам, которые закрепляются договором.
О постоянном нейтралитете стоит задуматься. Он подразумевает обязательство государства не применять силу, кроме случаев защиты своей независимости и территориальной целостности. Это обязательство признаётся другими, которые со своей стороны обязуются не применять против него силу, а иногда и обязуются гарантировать его безопасность, то есть готовы пойти на силовые действия против тех, кто нарушает статус нейтралитета.
Статус нейтралитета имеет давнюю историю и обычно отражает желание избегать вооружённых конфликтов в особенно чувствительных районах. Правовой основой нейтралитета Швейцарии являются односторонние акты, принятые в 1815 году. Государственный договор 1955 г. положил конец оккупации Австрии, а также содержал обязательства СССР, Франции, Великобритании и США уважать независимость и территориальную целостность страны. Конституционным законом того же года установлен постоянный нейтралитет Австрии. Этот статус исключает альянсы и размещение военных баз на её территории.
Туркмения – современный пример постоянного нейтралитета. Эта центральноазиатская республика обрела независимость в 1992 г. после распада Советского Союза. В соответствии с декларацией, зарегистрированной ООН в 1995 г., страна выбрала постоянный нейтралитет. Этот статус является результатом использования суверенного права и спустя двадцать лет был подтверждён резолюцией, принятой Генассамблеей ООН по предложению Туркмении, соавтором выступила Франция.
Каждый из примеров постоянного нейтралитета – не очень распространенного статуса – имеет специфику, центральноазиатскую модель не стоит сравнивать со швейцарской, австрийской или моделью бывшей советской республики, которая сейчас находится в состоянии войны. Однако о нейтралитете Украины всерьёз задумались после ситуации с Крымом. На наших глазах разворачиваются военные сценарии, из них будет нелегко выбраться, но вопрос региональной безопасности, которую ещё предстоит определить, неизбежно будет обсуждаться в случае полномасштабного урегулирования.
Мы можем себе представить самые серьёзные опасения, которые неизбежно возникнут при обсуждении внешних гарантий, ведь Россия нарушила Будапештский протокол 1994 г., подписанный после вывода с Украины ядерного оружия, что само по себе является травмой, которую трудно залечить. Но постоянный нейтралитет нужно продумать иначе, с привлечением всего международного сообщества. Ничто не мешает нам изучить все возможные пути и средства прекращения разрушительного конфликта, а у нейтралитета есть свои преимущества в этом отношении.
Война – это бесконечная спираль?
Война помимо человеческих потерь и материальных разрушений – это ещё и бесконечная спираль, даже если она невидима, потому что она воздействует на умы, подпитывает стремление к мести или по меньшей мере порождает негативные и парализующие ментальные представления.
Экономический фактор, скорее всего, будет оказывать воздействие как на непосредственных участников конфликта, так и на тех, кто их поддерживает. Если санкции влияют на Россию, смогут ли остальные экономики, и без того ослабленные пандемией, долгое время выдерживать сбои в мировой экономике и прямые последствия войны – например, касающиеся роли Украины до конфликта как мировой житницы, в том числе для Китая?
Есть ещё и ментальные последствия войны – переживания, например, при виде разрушений в масштабах Берлина в 1945-м или массовых военных преступлений. Вооружения, альянсы, нарушения законов войны и международных юрисдикций, военные бюджеты, новое сверхзвуковое оружие, упрощение языка устрашения стали навязчивыми темами обсуждения сегодня, во времена анахронизмов и конфликтов, которые мы могли бы себе представить разве что в другую эпоху.
Что вряд ли будет предметом переговоров с украинской стороны на этой стадии, так это восстановление суверенитета над всей территорией. Возникает вопрос, как будет делимитирована эта территория. Даже если присоединение Крыма Россией в 2014 г. не будет признано международным сообществом, принадлежность полуострова к России, которая ссылается на историю и на то, что она имеет там стратегические интересы, включая наличие атомных подлодок, Москва, скорее всего, также посчитает темой, не подлежащей обсуждению. Но сможет ли Украина забыть историю и географию, которые сформировали её судьбу?
Для России решающее значение будет иметь постепенное снятие санкций в соответствии с графиком, определённым имплементацией других достигнутых соглашений. Москве может быть предложена «европейская перспектива» в будущем, конкретика будет определена позже. Кроме того, может быть установлен горизонт формирования новой архитектуры безопасности на континенте, включающей Россию. НАТО, несмотря на своё возрождение на фоне российских боевых действий, не является незыблемой структурой – будущее альянса будет зависеть от Соединённых Штатов и их приоритетов в глобальной политике.
После войны наступает время дипломатии?
Факты о конфликте на Украине принципиально не менялись в течение года с начала боевых действий. Тогда утверждалось, что военные сценарии определят пути выхода из кризиса. Боевые действия, какими бы ни были их мотивы, естественно, вызвали реакцию Киева; Устав ООН был нарушен, а международная система подорвана; война с высокой интенсивностью боевых действий на Европейском континенте не могла не помешать процветанию и развитию Европы.
Однако более чем через год с момента начала конфликта контекст изменился: украинцы не приняли выдвинутых условий на переговорах «под дулом пистолета» (вспомним переговоры в Стамбуле, март 2022 г.), их контрнаступление не предвещало ничего хорошего – нужно было учитывать мощную российскую артиллерию и контроль Россией воздушного пространства; общественное мнение в США и Европе устало от войны; расходы на войну, а также прогнозируемые затраты на восстановление стали казаться неподъёмным грузом для сторонников Киева.
То тут, то там (например, Китай, Африка) начали появляться дипломатические инициативы, которые в совокупности вселяли надежду на достижение результата. Дискуссия «семёрки» в Хиросиме подтвердила, что Соединённые Штаты установили для себя пределы, ха которые нельзя заходить; с российской стороны вопрос о Крыме стал безоговорочной «красной линией», что подтвердили вполне осознанные заявления о возможном применении тактического ядерного оружия. Франция, которая стремилась сохранить каналы связи с Москвой в преддверии кризиса, возможно, преждевременно настроилась на переговоры, но затем перестала вмешиваться, даже когда это было необходимо, чтобы не допустить увязания в конфликте или, что ещё хуже, эскалации. Произойдёт ли возвращение к дипломатии теперь, когда первая международная конференция прошла в Швейцарии, а вторая, в которой Россия также не будет участвовать, не подтверждена?
Конфликт на Украине глубоко повлиял на процветание Европы и разрушил её механизмы, даже выходящие за рамки договоров, которые ею управляют. Это неприемлемо. «Натоизация» Европы – после противоположного диагноза «смерть мозга» – с присоединением Финляндии и Швеции может лишь разрушить планы «европейской стратегической автономии» в долгосрочной перспективе, которая не ограничивалась бы военными вопросами, а включала бы также высокие технологии. Пересмотр международной системы, если не её капитальный ремонт, также должен будет учитывать новые полюса силы: они рассматривают конфликт на Украине как ещё одну войну и имеют свои собственные интересы. Выборы в США в ноябре, очевидно, будут иметь решающее значение. План урегулирования, предложенный республиканцами и обсуждавшийся в ходе предвыборной кампании, подтверждённый после победы Трампа, по сути, будет заключаться в замораживании текущей ситуации.
Автор: Патрик Паскаль, французский дипломат, работал на Ближнем Востоке, в том числе в посольстве Франции в Сирии