Для итальянского режиссера это первая постановка в Большом театре.
Страшная драма и красивая музыка – это же конь и трепетная лань в одной упряжке, которую режиссер должен выкатывать на сцену в таком виде, чтобы публика не почувствовала ни малейшего диссонанса между тем, что видит, и тем, что слышит. Слышит она чудесные вердиевские хиты: "Сердце красавиц склонно к измене" и Bella, figlia dell’amore, а видит пакости и непристойности, за которые поплатился еще Виктор Гюго, пьеса которого в основе либретто оперы. У него король развратничал, Франциск I, в опере – герцог, такая уступка цензуре. Цензоры считали, что отвратительный портрет монарха мог вдохновить народ на революционные действия, не важно, что монархом он был триста лет до того. Верди тоже пришлось сражаться за свою оперу. Не было у них той свободы выражения, которая имеется у современных интерпретаторов. Джанкарло дель Монако ничего особенно и не интерпретировал. У него репутация традиционалиста, его имя фигурирует в продолжении ряда, в котором Франко Дзеффирелли и Петер Штайн. Послушаем его и кое-что про него поймем.