О том, что помогать фронту можно даже швейной машинкой, о том, что волонтёрская деятельность тоже любит счёт, об имени собственном, взятом из молитвы, о мужских нагрузках в женском труде, о поездке на линию боевого соприкосновения, чтобы убедиться: всё делается правильно, а также о том, как не заразиться от врага ненавистью, еженедельнику «Звезда» рассказали организаторы группы добровольной помощи нашим бойцам на передовой Валерия Чиверда и Елена Богулёва
© «Единым сердцем»
Гуманитарная помощь доставлена на фронт.
Что в имени твоём?
Валерия Чиверда: Наша группа была организована в октябре 2022 года, уже два года работаем. Просто невозможно было сидеть на месте, надо было как-то помогать. Стала думать, чем могу помочь, что умею делать. Например, умею шить, я по первому образованию портной. Начала выяснять, что нужно на фронте. Это сейчас в моём кругу общения много военных и людей, каким-либо образом связанных с СВО, а на тот момент никого не было, и было непонятно, откуда брать информацию. Искала в интернете, ездила в военкомат.
А потом меня каким-то невероятным образом через Новосибирск и Калугу познакомили с Алексеем Уваровым. Сам он ветеран первой Чеченской войны, постоянно помогает военным и искренне болеет за это дело. От него и узнала, что можно шить и что нужно шить. Алексей сразу же откликнулся, привёз образцы изделий. Остановились первоначально на носилках. Вместе разработали, нашли, где закупать ткань, стропу. Стали потихоньку отшивать, а Алексей отвозил на фронт. С тех пор работа не прекращается.
Елена Львовна Богулёва помогает с финансами. Шить-то я могу, а вот с финансовой отчётностью проблема: нужно следить, чтобы все чеки были, все отчёты были в порядке. Без помощи Елены я бы давно запуталась. А ведь бывает и так, что люди просто что-то приносят - продукты, лекарства, вещи. Случается, что выполняем конкретные заявки с фронта, сбор организовываем. Потом, когда всё передано, отчитываемся.
- Понятно, что бескорыстие требует отчётности. Но, надо полагать, это не единственные трудности, с которыми довелось столкнуться?
Елена Богулёва: Сначала даже помещения не было. Валерия Анатольевна шила у себя дома. И люди были готовы помогать ей, но домашние швейные машины носилки не берут - ткань и стропа слишком толстые. Необходимо было промышленное оборудование. С этим тоже возникли проблемы. Потом администрация города выделила нам помещение, а швейную машину в прямом смысле подарили добрые люди. Многие пришли на помощь, когда узнали, для чего это всё нужно.
В.А.: Работать мы начали, но ещё довольно долго не представляли, как назвать нашу группу. Варианты были разные, но все они почему-то не находили отклика в душе. А потом в молитве увидела эти слова «Единым сердцем» и сразу поняла - вот оно. Захотелось назвать группу именно так. Потому что у нас у всех действительно единое сердце с волонтёрами, с бойцами. И работаем мы все как один ради победы.
Со временем к нам стали присоединяться и другие неравнодушные люди, достаточно было бросить клич в социальных сетях. И сегодня сложно сказать, сколько на самом деле человек у нас в группе. Если честно, я и не считала: кто-то кроит, кто-то утеплитель закупает, кто-то ездит за тканью, кто-то шьёт. Работа идёт и в офисе, и на дому. Кто-то помогает летом, потому что приезжают сюда на дачу, кто-то зимой. Одна женщина, например, детей на кружки приводит, и пока они занимаются, заходит к нам помогать.
Благодарна судьбе, что рядом оказалась Елена Львовна. Она не только решает финансовые вопросы, но и берёт на себя все организационные задачи, делает всё, чтобы работа продолжалась, чтобы всё делалось ритмично и своевременно. Например, тёплые безрукавки летом не нужны, но с приближением холодов точно понадобятся. Поэтому шьём по мере возможности. Бывает, что нам звонят, говорят, что нужно столько-то штук, за которыми приедем такого-то числа, и мы тогда работаем по конкретной заявке. Бывает, собирается очередь из заказов, бывает наоборот, и тогда мы шьём про запас. Но подолгу ничего не лежит. Война ненасытная, всё очень быстро уходит.
Всё для фронта
- Понятно, что одним чрезвычайно щедрым меценатом тут не обойтись, а деньги, надо полагать, немалые. Кто помогает?
В.А.: В основном помогает именно население, то есть самые простые люди. Кто-то, когда есть возможность, но есть и те, кто перечисляет средства регулярно. А самые дисциплинированные у нас бабушки - получают пенсию и сразу же перечисляют. Кто сколько может.
Е.Л.: Финансовый вопрос в большей степени на мне, и по карточке хорошо видно, от кого средства приходят. Очень много тех, кто помогает нашей сражающейся армии регулярно. И это от души, а не по приказу.
- С какими изделиями сейчас работаете?
В.А.: Помимо носилок есть, например, ещё карематы - подложки под спальники, такие матрасы походные. Балаклавы шьём, тёплые флисовые безрукавки, сумки для сброса магазинов, куда скидываются пустые магазины, чтобы не выкидывать и не распихивать по карманам. Маскхалаты шили, сетки на лето, баффы. Когда начинали, и трусы, бывало, шили - в горошек и в цветочек. Какую ткань люди приносили из своих каких-то запасов, ту и использовали. В общей сложности у нас сейчас порядка девяти наименований изделий. Востребованы все примерно одинаково.
Когда у нас ребята носилки забирают, всегда про себя думаю: «Дай бог, чтобы не были использованы!» Когда мы их сворачиваем, наклеиваем бумажку с надписью: «Миленький, живи!» Очень хочется, чтобы ребята на передовой чувствовали, что они не одиноки, что мы про них помним, думаем. И насколько можем, и как можем, о них заботимся.
Была бы страна родная
- В вашем отношении к специальной военной операции, возможно, есть и что-то личное?
В.А.: Лично меня СВО не коснулась, никто из близких не воюет. Но когда всё это началось, что-то поменялось в отношении к Родине, к родной земле. Раньше мужчины были просто мужчинами, а тут выяснилось, что они ещё и наши защитники, за спинами которых мы можем чувствовать себя спокойно и уверенно. Конечно, у каждого свой характер, свои достоинства и недостатки, но в целом наши солдаты для меня герои. Как тут оставаться в стороне?
И вообще за последнее время у меня изменилось отношение к нашим людям, к нашему народу. В обычной жизни, бывало, поругаешься с кем-то, и это становится чуть ли не событием. А сейчас, когда знаешь, что многие отдают в помощь фронту последнее, хотя люди совсем не богатые, как зацикливаться на таких пустяках?
Я стала относиться к людям с большим уважением. И совершенно не понимаю, когда некоторые продолжают жить, будто ничего не происходит.
- Люди действительно разные. У взрослых один житейский опыт, у молодёжи другой. Это как-нибудь влияет на отношение к специальной военной операции?
В.А.: Если судить по нашей группе, то я бы отметила, что очень многое идёт из семьи. Одна из участниц нашей группы - многодетная мама, старшие дети уже взрослые, у них своя жизнь, а вот младшие приезжают к нам постоянно, хотя добираться достаточно долго. Приезжают, помогают кроить, работают наравне со всеми. А вот по соседству работает ещё одна группа, которая плетёт маскировочные сети, так там в основном пенсионеры. У них, конечно же, больше свободного времени. А у кого свободного времени мало, помогают деньгами.
Е.Л.: Хочу заметить, кроить в больших объёмах очень сложно. Работать приходится с огромными рулонами ткани. Сейчас кроят по 100-200 штук носилок или, например, карематов (ковриков) сразу. Поэтому без помощи молодых людей, тех же волонтёров, не обойтись. До 40 лет - самый ходовой возраст. К слову, утеплитель и закупает, и режет у себя в гараже, в общем-то, молодой человек.
В.А.: Например, закупаю ткань, привожу на машине, а эти рулоны нужно ещё выгрузить и поднять на второй этаж в наше помещение. А каждый рулон весит больше 20 килограммов - сама поднять точно не смогу. Бывает, прошу помочь прохожих - молодых, крепких мужчин, и практически никто не отказывает. Люди у нас в большинстве своём добрые и отзывчивые, и разницы между поколениями нет.
Мы с Алексеем Уваровым несколько раз по школам ездили, общались с ребятами. Я показывала изделия, Алексей рассказывал о своих поездках на фронт. Возможно, сейчас ребята ещё не всё понимают, но, думаю, где-то в душе это всё равно останется и однажды себя покажет. Я ведь тоже не думала, что моё отношение к стране и людям так изменится. Теперь я понимаю, что это всё было заложено ещё в детстве.
Тогда казалось, что все эти советские лозунги на красных транспарантах — пропагандистская мишура, а сейчас понимаю, что где-то в душе и сознании всё сохранилось. Теперь я убеждена, что идеология важна и нужна. Особенно для тех, кто только вступает в большую жизнь. Но поскольку мы русские люди, поскольку живём в России, обязательно надо понимать, что такое религия, что такое наше православие. А когда нет ни идеологии, ни веры, как человеку понять, для чего он живёт?
Е.Л.: На фронте воюют, а мы в тылу работаем не в последнюю очередь для того, чтобы наше государство процветало. А без идеологии и государства не будет. К чему мы, собственно, и катились в девяностые годы, когда государство практически исчезло.
- В известном смысле вы очень близки к тому, что происходит на фронте. Как считаете, люди там сильно меняются?
В.А.: Недавно разговаривала с одним военным, который позвонил мне с фронта, появилась такая возможность. И зашёл у нас с ним разговор о том, как относиться к врагам. И он мне сказал: «Ты понимаешь, если мы будем относиться к этим людям с ненавистью, то мы ничем не будем от них отличаться. А мы другие. Нет, мы их не ненавидим. Мы просто защищаем наши семьи и нашу землю, и наших людей». И так думает не только он. Если честно, не хотела бы услышать что-то другое. Не хотела бы сама начать ненавидеть. Не хотела бы, чтобы наши ребята начали ненавидеть. Просто потому, что мы другие.
- Откуда берёте силы? Ведь это очень большой труд, а есть ещё семьи…
В.А.: Стараюсь распределять силы так, чтобы хватало времени и сил и на помощь фронту, и на семью, и на дом. Не могу сказать, что всё успеваю. Думаю, мне очень помогает то, что я человек православный, верующий. Да и в группе у нас много людей из церкви. Ну и семья поддерживает. Конечно, усталость накопилась, и хочется отдохнуть. Но работа не должна останавливаться в любом случае.
- Как считаете, можно ли обойтись без волонтёрства? Государство у нас большое, неужели не справилось бы?
В.А.: Я думаю, это не только материально-хозяйственное явление, но и эмоциональное. Вы знаете, иногда ребята приезжают к нам за заказами прямо с фронта, и по их отношению видно, что мы им очень нужны. А у нас просто слёзы наворачиваются…
Е.Л.: Обычно они нас благодарят, но ведь это мы должны их благодарить за то, что мы можем здесь жить спокойно. А они благодарят нас, и так искренне. Даже стесняются того, что нас беспокоят, что мы должны для них что-то делать.
В.А.: Должны помнить мышку - есть такой персонаж в сказке «Репка». Вот и я с некоторых пор стала называть наш труд «мышкиной помощью». Мышка хоть и маленькая, но ведь пока она не пришла, репку не могли вытащить. Есть вот наша «мышкина помощь», есть ещё чья-то.
Да, мы не можем отправлять на фронт большегрузы, но то, что в наших силах, мы делаем. Как-то заглянул к нам местный житель, когда приезжал с фронта в отпуск. Огляделся и стал фотографировать. Решили узнать, для чего, а он отвечает: чтобы ребятам на фронте показать, чтобы они знали, что о них не забывают даже в таком небольшом городке, как наш.
Командировка на войну
- Сами в зоне специальной военной операции не хотели бы побывать?
В.А.: А я ездила, упросила Алексея Уварова взять с собой. Для него это, конечно, был стресс: одно дело отвечать только за себя, а тут ещё за кого-то. Мне же хотелось увидеть своими глазами, какая там атмосфера, как там люди живут и воюют. Мы там прожили неделю, побывали в разных точках. Так установилась обратная связь с фронтом. Рады каждому сообщению оттуда. Но бывают, к сожалению, и такие моменты, когда приходят сообщения о гибели знакомых. Это очень тяжело. Война - это не красивое зрелище, а страшное событие.
Сначала мы посетили медроту. Обсудили, как носилки лучше сделать, как их усовершенствовать, какие удобнее в полевых условиях. А вечером все облачились в бронежилеты, взяли автоматы и поехали на линию боевого соприкосновения забирать раненых. И так каждую ночь. А потом оказались непосредственно в окопах. Мне тоже выдали бронежилет и каску. Дело было летом, на улице 30 градусов жары. На себе прочувствовала, как это физически тяжело.
Такое запоминается на всю жизнь. Очень тяжёлое впечатление. Прежде стояло какое-то промышленное строение, люди работали, а теперь всё разбомблено. Кругом здания без окон, нет ни стёкол, ни дверей. Повсюду крошка из битого кирпича, пыль, проволока торчит, обломки плит… Встретили в том здании ребят-ополченцев. Совсем юных. Я у одного спросила, сколько ему лет, ответил, что восемнадцать. Когда война началась, ему было восемь. Он всю свою юность в таких условиях прожил. В условиях войны. И для него, по всей видимости, выбор не стоял - исполнилось восемнадцать лет, и пошёл воевать.
Как уже говорилось, в ходе этой поездки мы хотели посмотреть, удобны ли наши изделия на поле боя. Например, носилки мы складываем определённым образом, чтобы их можно было расстегнуть одним движением руки. Хотелось удостовериться, что сумки-сбросы работают как надо - удобны ли, или нужна корректировка. У нас есть два варианта этой сумки - побольше и поменьше. Оказалось, пригодились обе, каждая под свою задачу. Мы могли бы шить изделий больше, но для этого уже нужен производственный цех.
Е.Л.: С носилками у нас не сразу получилось. Когда только начинали, закупали на одном предприятии ткань по сниженной стоимости. В том числе была и белая неокрашенная. Хотелось нашить как можно больше, поэтому взяли и её. Но от носилок из такой ткани со временем отказались, ткань сложно отстирывается, а это важно в полевой медицине. Сейчас работаем с таким материалом, который отвечает всем требованиям.
В.А.: С первого раза хорошо получается не всегда. А когда получается, бойцы нас благодарят. Отсюда и силы, чтобы продолжать работу. Самое главное - чувствовать, что мы приносим пользу, что наш труд востребован.
Е.Л.: Поэтому мы и благодарственные письма с фронта разместили здесь же, в рабочем помещении. Чтобы их видели все, кто приходит помогать, видели, для чего это нужно.
- Что бы вы пожелали нашим бойцам перед боем?
В.А.: Чтобы возвращались с победой живыми и здоровыми. А мы их будем ждать.