Сюжет
О том, как Борис Мильграм ударился в театральный эксперимент, и что из этого вышло рассказывает Григорий Ноговицын.
В начале ноября художественный руководитель Театра-Театра Борис Мильграм представил на большой сцене свою новую режиссерскую работу — спектакль «Мороз» (16+) по пьесе современного белорусского драматурга Константина Стешика. Последние годы на большой сцене худрук ТТ ставил в основном мюзиклы, но в «Морозе» музыка хоть и играет важное значение, от развеселой музкомедии эта камерное философское рассуждение о том, на что способен человек, максимально отдалено.
Можно много шутить над тем, что почти за 20 лет художественного руководства Бориса Мильграма из названия Пермского академического драматического театра, исчезло слово «драматический». На большой сцене там в основном поют. На каждом региональном фестивале театральных капустников (один из которых прошел совсем недавно) артисты театров Прикамья постоянно шутят над этим. Как и над названием Театр-Театр. Потешаться над этими темами не прекратят никогда.
Но сколько шуток и критики не вызывал бы музыкальный курс развития театра, который выбрал Борис Мильграм, это не может отменить того, что эта репертуарная политика оказалась очень успешна. Количество «Золотых масок» в малоконкуретной категории «Оперетта/Мюзикл», и то, что, на премьерные показы часто не достать билеты, и даже назначают дополнительные показы, говорят об успехе красноречивее всего.
Фото: Андрей Чунтомов
Но вот последние пару сезонов, как режиссер Борис Мильграм, видимо укоренившись в своих достижениях, стал уходить в сторону от прославивших его веселых музыкальных феерий в более экспериментальные и необычные работы. В нем словно снова пробудился ученик Анатолия Васильева — главного метафизика и апологета постдраматического театра на российской сцене. Сначала была «Катерина Измайлова» (18+) — крайне специфическое прочтение «Леди Макбет Мценского уезда». Этот спектакль переполнен телесным и физическим, в нем очень много секса, но, как ни странно, мало страсти. Хотя именно страсть была основной темой очерка Николая Лескова.
Потом, уже на Сцене –Молот Мильграм поставил спектакль «О том, как Сергей Сергеевич прославиться хотел» (16+), музыкально-комедийное переложение популярной пьесы Николая Коляды «Баба Шанель». Казалось бы, это уже привычный мильграмовский развеселый мюзикл, в центре которого поющие старушки и манерный герой Альберта Макарова. Но буквально одно постановочное решение, связанное с повторением в финале вступления, превращает эту музкомедию в рассуждение возрасте, любви и даже смерти.
Собственно, сюжет пьесы и крутится вокруг спора готового всё бросить рефлексирующего Кости, и верного слову и принципам, прямолинейного до грубости Василя.. Фото: Андрей Чунтомов
В этом сезоне Борис Мильграм снова в необычном формате обратился к современной драматургии, но уже на большой сцене, поставив пьесу «Мороз» Константина Стешика. Кажется, что камерная пьеса белорусского драматурга (пермской публике известного по отличному спектаклю «Летели качели» (18+) в «Новой драме») не очень подходит для большой сцены. Ведь по её сюжету два друга — рассказчик Костя и упрямый Василь — украли из морга тело своего третьего друга Саши, по прозвищу Поролон, чтобы исполнить его последнею волю, и похоронить на заброшенном кладбище, на могиле бабушки.
Вот только случилось это всё зимой, в лютый мороз, и у друзей, как на зло, сломалась машина посреди пустой лесной дороги. И сумеют ли они дотащить труп до места назначения и выжить на холоде — большой вопрос. Собственно, сюжет пьесы и крутится вокруг спора готового всё бросить рефлексирующего Кости, и верного слову и принципам, прямолинейного до грубости Василя.
Рояль и арфа на которых играет Анна Иванчина, а артисты Альберт Макаров и Дарья Копылова поют (да, всё-таки и тут не обошлись без песен!) реквиемы.. Фото: Андрей Чунтомов
Но перенос на большую сцену такой истории, оказался довольно прост, если отбросить реализм, и всё обратить в максимальную условность. Сцена Театра – Театра по горизонтали разделена на две части. Наверху артисты Александр Гончарук (Костик) и Александр Аверин (Василь) в белых одеждах показывают ужасно сложную дорогу по морозу двух очень разных людей, которые сначала идут к странной цели, а потом просто пытаются выжить.
Не самые глубоко прописанные персонажи, сыграны так, что за ними стоит нечто большее, чем поверхностная характеристика. Грубость и упорство Василя в исполнении Александра Аверина оборачивается такой цельностью и верностью принципам и собственным обещаниям, что их не может сломать даже возможная смерть от холода. Костя у Александра Гончарука получается человеком неуместным в таком положении, который должен сдаться, но держится и идет по морозу, причем не только на живительных пенделях Василя. В этом Костике тоже есть странная верность слову, данному лучшему другу. Просто она не так ярко проявленна как у Василя, и он смеет сомневаться.
Под главными героями, на планшете сцены, под перемещающимся вверх-вниз экраном с изображением пульса (сценография и костюмы Ольга Шаишмелашвили) рояль и арфа на которых играет Анна Иванчина, а артисты Альберт Макаров и Дарья Копылова поют (да, всё-таки и тут не обошлись без песен!) реквиемы. И иногда Макаров берет на себя роль рассказчика, произнося внутренние монологи Костика, из которых текст пьесы Стешика (в спектакле произнесенный целиком) состоит чуть ли не на две трети.
Пьесу «Мороз», в которой действительно заложено много интересных идей, просто нельзя ставить как реалистическую. Фото: Андрей Чунтомов
Такое оригинальное композиционное решение делает из поющих артистов чуть ли не подобие хора из греческой трагедии. И своей утонченностью и несоразмерностью с той простотой и жестокостью экстремальной ситуации, что происходит сверху, это исполнение религиозных песен и полных рефлексий мыслей главного героя, выводят простую историю чуть ли не в жанр притчи. Или философского рассуждения о таких вечных и важных вещах как цена человеческой жизни, верности долгу, честности, самопожертвовании.
Вообще, прочтение пьесы Константина Стешика именно как притчи, сделанное с помощью размещения действа в пространстве большой сцены Театра-Театра, кажется единственно верным решением. Пьесу «Мороз», в которой действительно заложено много интересных идей, просто нельзя ставить как реалистическую. Потому что в этом случае, на свет вылезет то, что её сюжет строится на том, что главные герои – полные идиоты. Ведь у Василя и Костика есть лопаты, бензин, зажигалка, но при этом они замерзают насмерть в лесу! И судя по описаниям заброшенной проселочной дороги в зимнем лесу, и тому, как герои роют могилу своему другу, создается ощущение, что автор пьесы никогда не был в зимнем лесу, и понятия не имеет как выглядит заснеженное кладбище, и каково в холод долбить лопатами смёрзшуюся землю. Или драматург сознательно пожертвовал реалистичностью ради высказывания, отчего вся история в пьесе кажется искусственной и слишком деланной.
Предложенное Борисом Мильграмом очень образное прочтение пьесы Константина Стешика, словно избавляет её текст от таких существенных минусов. Во всё хочется верить, потому что это притча, философский поход за понимаем того, на что способен человек. Но даже это не избавляет пьесу от некоторой механистичности, которая передается и спектаклю. Тому, кто может это заметить, такой серьезный фактор может помещать проникнуться спектаклем «Мороз». Потому что, от этой голой механики отчётливо веет холодом. Хотя, в спектакле про мороз, это может даже уместно.