«Слово» — одно из первых частных издательств, основанных в постсоветской России. Сменив немало направлений за 35 лет работы, оно прославилось альбомами по искусству высочайшего полиграфического качества, составленными ведущими музейными специалистами со всего мира. О том, как печатать книги в новых условиях и почему издательский рынок не поддается анализу, редактору культуры Forbes Яне Жиляевой рассказала семья издателей «Слова»
Основанное в 1989 году издательство «Слово», следуя своему девизу «Вечные ценности в эпоху перемен», с 1996 года публикует альбомы и книги по искусству редкой красоты, высокого полиграфического качества и интересного содержания.
В портфеле «Слова» — первые каталоги коллекций Щукина и Морозовых, первый полный каталог коллекции Павла и Сергея Третьяковых, альбомы историка моды Александра Васильева. Серия «Великие музеи мира» включает в себя уже 40 томов, созданных лучшими мировыми музейными специалистами. Альбомы-каталоги своих собраний крупные коллекционеры тоже, как правило, заказывают этому издательству.
В «Слове» выходят одни из самых дорогих книг на русском языке. В серии «Искусство 1:1» — альбомы с уникальным качеством передачи изображений. Так, «Эрмитаж. 250 лет» (цена — 495 000 рублей) создан с помощью фотосъемки с разрешением 250 миллионов dpi. Автор текстов — директор Эрмитажа Михаил Пиотровский. В альбом вошли изображения произведений самых разных эпох, от «Мадонны с младенцем» Леонардо Да Винчи до «Черного квадрата» Малевича.
«Сикстинская капелла» в серии «Искусство 1:1» — трехтомный альбом, где воспроизведены фрески эпохи Возрождения в реальном размере, в масштабе один к одному. Над созданием «Сикстинской капеллы» пять лет работала команда фотографов, которая сделала в общей сложности 270 000 снимков. При печати в шесть слоев краски глубина и цвет оригинала переданы на 99,9%. Все книги из тиража в 40 номерных экземпляров отпечатаны и вручную переплетены в Италии. Общий вес трех альбомов — 50 кг. Цена — 1,1 млн рублей.
«Сокровища России из Оружейной палаты Московского Кремля» напечатана на пластинах из золота 999,9 пробы (цена — 1,1 млн рублей). Цветные изображения передают тончайшие оттенки цвета. Издатели гарантируют, что полноцветная печать сохранится на века.
О том, какие книги, на их взгляд, сегодня нужны читателям, рассказывает семья владельцев издательства: генеральный директор Григорий Ерицян, главный редактор Наталия Аветисян и их дочери, исполнительный директор Александра Ерицян и руководитель проектов Карина Ерицян.
— В своем докьюментари «Ноги в тепле» Карина описала ваш семейный дом в Переделкине. Он же наследственный, по издательской линии?
Наталия Аветисян: Да, это старая писательская дача. Мне было три года, когда туда переехала семья, и мы до сих пор живем в нем. Мой дядя — советский писатель Варткес Тевекелян, сестра — издатель и писатель Диана Тевекелян. Она — сооснователь издательства «Слово». Без нее мы никогда бы не рискнули начать собственное дело.
Григорий Ерицян: В 1970-е Диана была завотделом прозы в «Новом мире», «Советском писателе». В 1960-е работала в журнале «Москва», где стала первым редактором «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова. Как это было, она описала в своей книге «Интерес к частной жизни».
Н. А.: Диана выстроила свою книгу как роман, фикшен. Но главная героиня, Натка, — это в значительной степени она сама, и все, чем профессионально занимается героиня, — это история самой Дианы. Имена героев из литературного мира она не меняла. Мы с ней долго спорили, так как я опасалась, что будет непонятно, где роман-вымысел, а где — не роман. Но потом оказалось, что она была права: те люди, которым это важно и интересно, прочли книгу Дианы и поняли все как надо.
Например, Сергей Чупринин, ставший летописцем эпохи, автор книги «Оттепель. Действующие лица» о писателях, переводчиках (издательство «НЛО» Ирины Прохоровой), часто ссылается на книжку Дианы. В общем, кому надо, все прочитали.
Г. Е.: Многие знаковые вещи в 1970-е и 1980-е выходили в свет благодаря Диане Тевекелян. Она умела договориться с цензорами, чтобы книгу не искромсали окончательно, чтобы она дошла до читателя. У нее был невероятный дар — видеть таланты и давать им старт, возможность осуществиться.
Telegram-канал Forbes Life
Официальный телеграм-аккаунт Forbes Life Russia
— Почему, имея в команде такую фигуру, как Диана Тевекелян, вы быстро отдрейфовали от художественной литературы к нон-фикшен?
Н. А.: Это произошло совсем не быстро. Мы начинали с огромной программы по художественной литературе, которую формировала Диана.
Г. Е.: Например, в серии «Первая книга», созданной для молодых авторов, мы выпустили первую книгу Людмилы Улицкой «Бедные родственники».
Н. А.: Сейчас, когда наши маркетологи говорят, что издательство «Слово» существует с 1989 года и издает роскошные альбомы по искусству, я их поправляю: «Ребята, мы не издавали альбомы по искусству в первые годы». Наш первый альбом по искусству вышел в 1996 году.
— Почему вы сделали такой поворот?
Г. Е.: Потому что спрос на современную художественную литературу упал. Книги не продавались. Год–два мы наблюдали, как интерес падает, но никак не могли повлиять на этот процесс. Зато появилась другая тенденция: интерес к нехудожественной, популярной, информационной — тогда не было еще термина нон-фикшен — книге. Мы это поймали своими издательскими радарами и начали издавать именно их.
Но по пути из фикшен в нон-фикшен мы сделали грандиозное дело, которым гордимся: издали стотомник русской и советской литературы, до нас никто такого не делал. Председателем редколлегии был академик Дмитрий Лихачев. Выборку для издания сделали лучшие литературоведы своего времени.
Александра Ерицян: Мы его называем «Десять веков русской литературы».
— А сейчас, в нынешней ситуации, вы бы стали этим заниматься?
А. Е.: В прошлом году мы подготовили четвертое издание стотомника. Казалось бы, все уже собрано, но каждый раз, когда начинаешь переиздавать, понимаешь, какая это огромная работа. Права ведь покупаются на определенный срок, затем они заканчивается, и кто-то отдает их другому издателю. Если это происходит на эксклюзивной основе, значит, ты уже печатать не можешь. То есть нужно собирать том заново.
Но сначала нужно все проверить. У нас в списке больше 1000 имен. Редакторы, юристы прорабатывают его. Потом начинается: в этом томе все о’кей, а этот надо заменить. Мы, конечно, в очередной раз сделали эту работу и в прошлом году подготовили новую редакцию, но пока не рискнули напечатать. Получается дорого, и нет уверенности, что мы сможем продать достаточное количество комплектов в нужные сроки, чтобы окупить затраты на проект.
— А как вы принимаете решение, ваша это или не ваша книга? Пора ее выпускать или не пора?
Г. Е.: Вкус уже выработался. Как сомелье не надо пить всю бутылку вина, чтобы понять его качество, так и мне достаточно прочитать 10–15 страниц, чтоб почувствовать, наш или не наш это автор.
Издатель — это продюсер. Когда ты издаешь нон-фикшен, нужно соединить тысячу нитей. Это работа с музеями, с авторами, с типографией — словом, сложная задача. Издать фикшен намного легче: тебе принесли текст, нужно его хорошо отредактировать и можно выпускать.
— А как строится работа в нон-фикшен?
Г. Е.: Самый важный вопрос — идея. Например, вы хотите представить читателю российское искусство XVIII века или русское Средневековье, и для этого вы ищете автора. Или автор может вас найти. Но, как правило, ищет издатель.
— То есть книги возникают из ваших идей?
Н. А.: Не все, конечно, но большая часть, 80%. У нас — проектное издательство.
— Большие зарубежные издательства, специализирующиеся на книгах по искусству, Taschen, Thames&Hudson, Phaidon, Rizzoli, так же работают?
Н. А.: Про Rizzoli не знаю, но Taschen, Phaidon, Thames&Hudson похожи на нас. Или мы на них похожи, поскольку мы моложе.
Сначала рождается какая-то идея, и под эту идею начинают подтягиваться силы, которые могут ее воплотить. Для этого находим нужных авторов, художников, дизайнеров. У нас сейчас начала выходить серия про русское Средневековье: хочется понять, что это была за эпоха. Западное Средневековье уже все исследовали, а в русском полно загадок.
— Какие из ваших книг самые востребованные начиная с 2022 года?
Карина Ерицян: Книги по истории стали пользоваться большим спросом. Думаю, людям важно проанализировать прошлое и понять, что происходит сейчас, почему это происходит, и жить дальше.
Сейчас мы сделали поворот на Восток, выпускаем книги по истории Китая. Так, недавно вышла книга канадского историка, лауреата Пулитцеровской премии Тимоти Брука «Великая держава Китай и весь мир». Брук — автор и нашего бестселлера «Шляпа Вермеера». Все его книги — это, по сути, рассказ про то, как складывался глобальный мир. Если внимательно их читать и анализировать, то, наверное, можно понять, как мы оказались в той точке, где сейчас находимся.
— Чувствуете ли вы давление внешних обстоятельств на издательство?
А. Е.: Ситуация странная. С одной стороны, цензуры официальной нет, однако в наших редакторах прорезается внутренний цензор. Видимо, это результат общей генетической памяти.
Н. А.: Мы стараемся идти осторожно, наступать на те кочки, где не провалишься. Вечные темы, культурные коды, искусство, история — это всегда нас интересовало, и сейчас мы продолжаем работать в этих же направлениях.
В советское время цензура была системной, но одновременно имелись приемы, как с ней взаимодействовать. И в «Новом мире», и в «Советском писателе», и в других издательствах, когда готовили какую-то рукопись, чтобы отнести ее в Главлит, редактор определял более ценные фрагменты, которые надо сохранить во что бы то ни стало, и те, которыми можно пожертвовать. То, чем можно пожертвовать, выводилось на поверхность, чтобы оно бросалось в глаза. А то, что надо было сохранить, уходило на второй план. И довольно часто этот прием срабатывал.
Назад редактор получал рукопись с пометками красным карандашом того, что предназначалось к сокращению. Конечно, эта борьба съедала человеческие жизни. Но посмотрите, какой при этом был литературный взрыв в 1960-е, 1970-е.
Г. Е.: Я помню, Диана говорила, что при всех идеологических установках и цензурных сложностях советская литература была настоящей большой литературой, где главное — человек со всеми его сложностями и противоречиями. Возьмите Александра Крона, почитайте «деревенщиков», Шукшина — это большая боль за судьбу человека. И это очень качественная литература, созданная с большим мастерством. Валентин Катаев — гениальный писатель, прекрасно чувствовавший русский язык.
Мы часто забываем об этом, когда оцениваем лишь идеологическую сторону, и она заслоняет мастерство, масштаб людей, которые создавали литературу, а они были большими художниками. И смогли выжить в крайне непростых обстоятельствах — это многие только сейчас начали понимать.
— Издательство корректировало свою программу после начала «спецоперации»*?
Н. А.: За 35 лет мы уже столько раз себя корректировали, исходя из изменений общественных интересов, книжного рынка. Если говорить о том, как мы поменяли свою программу и какие почувствовали приоритеты читательской аудитории, то прежде всего мы ориентировались на собственные ощущения.
Оказалось, что есть исследователи, которые пишут такие книги, которые помогают обрести некую уверенность в жизни. Мы придумали серию о городах и странах, которая открылась книгой Марка Григоряна «Ереван. Биография города». Она вышла в марте 2022 года и выстрелила невероятно, поскольку стала для многих вводной главой в историю маленькой древней страны.
Ее раскупили моментально. Новые логистические пути еще не были освоены, и книжки попадали в Армению самыми разными путями. Я запомнила цену в «Зангаке», в книжном в центре Еревана: 32 000 драмов (тогда около 4 000 рублей). Говорили, что это очень дорого. У нас она стоила меньше 2 000 рублей.
После выхода «Еревана» мы попросили археолога, преподавателя Университета Бен-Гуриона в Негеве Яну Чехановец написать про древний Иерусалим. Она обладает удивительным талантом легко и просто рассказывать о сложных материях — о том, что было 2000–3000 лет назад. Ты читаешь и думаешь: какие же мы все идиоты в розовых очках. Почему же нам казалось, что мир должен быть спокойным и бесконфликтным? Люди всегда боролись за свое место в нем, с дикой энергией и со страшной агрессией выкидывая тех, кто уже пристроился на точечке земли. И только одни обустраивались, как приходили следующие. А за ними — следующие. С разницей то в 1000 лет, то в 200–300 лет.
Мы продолжаем выпускать серию по истории древних стран и городов. Про Испанию нам написала замечательная Татьяна Пигарева. Вышли книги о Стамбуле, Венеции, Японии. Ждем издания о Белграде, Вене.
— Есть ли у вас сейчас проекты в Армении?
К. Е.: Гигантский — мы наконец-то его сделали.
Н. А.: Эту идею — создать книгу «Ереван. Матенадаран» как один из томов в серии «Великие музеи мира» — мы пытались осуществить с 2010 года. Книга уже почти готова к печати. Работа над ней идет три года.
Матенадаран — это гигантское красивейшее здание в центре Еревана, встроенное в гору, и одно из крупнейших в мире хранилищ древних рукописей и книг, большой научно-исследовательский институт с экспозиционными залами. Там огромный архив, реставрационные мастерские.
Наша задача — показать Матенадаран как хранилище мировых культур, культурной памяти человечества. Многие сокровища, например, греческой философии, весь Филон Александрийский, сохранились благодаря переводам на армянский язык, так как оригиналы были утрачены.
Г. Е.: В Матенадаране с огромным количеством рукописей работают ученые из самых разных стран и порой делают удивительные, сенсационные открытия.
Н. А.: Наша книга и рассказывает об этих сокровищах: армянских, сирийских, ливанских, грузинских, еврейских, русских — задействован 21 автор. Получилось 616 страниц; первые четыре книги серии «Великие музеи мира» — Ватикан, Лувр, Прадо, Эрмитаж — были такого же объема. Руководитель проекта — сотрудник Матенадарана Эдда Варданян, главный специалист по армянским иллюминированным рукописям, к тому же она профессор Сорбонны. Если бы не Эдда, мы бы не «вытащили» это издание.
Матенадаран мы выпускаем сразу на русском и на армянском — это эксперимент. Обычно мы продавали права другим издательствам, и они выпускали книги на своих языках, но здесь мы решили сделать на армянском сами.
К. Е.: Работа шла сразу на двух языках. Есть авторы, которые пишут только на армянском, есть авторы, которым проще писать по-русски.
Н. А.: То есть все тексты нужно было перевести. Кроме того, следовало отобрать нужные предметы и организовать их съемку. Благодаря нашему главному художнику Оксане Лебедевой-Скочко, которая руководила всем процессом подготовки изображений, фотосъемкой, мы получили изображения высочайшего качества. И, надеюсь, в следующем году книга выйдет в свет.
— А что сейчас происходит с предоставлением зарубежных авторских прав?
Н. А.: Поначалу наши иностранные авторы и партнеры, с которыми мы работали много лет, даже десятилетий, стали обрывать связи. Мы получали письма приблизительно такого содержания: «Дорогие, мы вас очень любим, давно знаем и так далее, очень хотим работать, но у нас есть general instruction (с англ. — «общее указание». — Forbes Life), и мы, к сожалению, не можем его нарушить, пока это все не закончится».
Однако со временем мы нашли некоторые возможности для продолжения работы с теми, кто хотел и хочет видеть свои книги изданными на русском языке. Конечно, возможности эти далеки от того, чего бы нам хотелось, но мы живем в той реальности, какая есть.
Г. Е.: Крупные западные издательства, как правило, ведут себя жестко. Это напоминает мне советское время, когда действовала похожая схема подчинения решениям ЦК КПСС. А вот маленькие оказались лояльнее.
— Как вы платите им гонорар сейчас, как они платят вам?
А. Е.: Это крайне сложно, порой невыполнимо. Причем и с той, и с другой стороны. Вот Rizzoli, например, не могут нам заплатить деньги за права на издание нашей книги «Великобритания. Королевская коллекция», которую они перевели на английский и выпустили в 2022 году.
С идеей этой книги мы носились, наверное, лет пять, а делали ее три года. В коллекции королевской семьи Великобритании больше 10 000 единиц хранения. Официально она принадлежит фонду Royal Collection Trust, создание которого — дипломатический компромисс между общественным достоянием и достоянием королевской семьи. Это единственное королевское собрание в Европе, не превратившееся в национальный музей искусств, как Прадо, Лувр или Эрмитаж. Все сокровища находятся в королевских дворцах, где живет семья. Многие работы размещены в личных покоях, и их никто, кроме владельцев, никогда не видел.
Конечно, фонд делает выставочные проекты, возит сокровища по миру, но работ очень много, а выставок мало. И как это ни странно, до сих пор не было ни одного альбома, где были бы представлены шедевры живописи из этой коллекции. Только каталоги выставок, а мы решили сделать книгу о Королевской коллекции.
Автором текста, рассказывающего о шедеврах коллекции, стала Анна Познанская, научный сотрудник Пушкинского музея, специалист по британскому искусству. Мы обратились в фонд, и кураторы и хранители Royal Collection очень ответственно отнеслись к нашей работе, помогали делать выборку самых значимых, на их взгляд, произведений — подлинных шедевров.
Королевская коллекция в момент работы над книгой не была полностью оцифрована, и многие изображения на слайдах нам пересылали из Лондона курьерской почтой. Мы их оцифровывали и обрабатывали для нашего издания. Фонд попросил предоставить им эти файлы на хранение, и мы согласились.
Г. Е.: То есть мы практически оцифровали для них часть их коллекции, хотя и заплатили им за изображения.
Н. А.: Процесс подготовки издания усложнился, когда началась пандемия. Мы уже получили картинки, отсканировали их. Нужно было сделать цветопробы и отправить их в Лондон на сверку. А все заперты по домам. Чтобы утвердить цветопробы, сотрудники фонда должны были пойти с этими изображениями в королевские покои, сравнить их с оригиналами, понять, правильно или неправильно переданы цвета, пометить, где какую коррекцию надо провести, и прислать эти замечания нам. Мы вносили необходимую правку и снова отправляли цветопробы в Лондон.
И вот представьте, они лежат где-то в Лондоне на складе курьерской службы, которая сообщает нам: мы не можем их доставить, потому что Royal Collection Trust закрыт. На наши вопросы «Ребята, а когда вам можно доставку сделать?», сотрудники фонда отвечают: «У нас карантин. Мы пока не можем туда дойти. Но, может быть, мы сможем созвониться с секретарем, и, может быть, он сможет такого-то числа в два часа дня подойти к офису. Туда же пусть и курьер подходит».
Не с первой попытки, но секретарь все-таки приходил в офис, сотрудники фонда получали материалы, потом ждали, когда их запустят в королевские покои. Каким-то чудесным образом у нас все же получилось довести проект до конца. Когда книга наконец увидела свет, американское издательство Rizolli купило у нас лицензию, но до сих пор не может нам за нее заплатить.
— А в Москве ее можно купить на русском?
А. Е.: Она уже закончилась. Осталось несколько экземпляров в возврате, с небольшим количеством легкого полиграфического брака.
Г. Е.: Брак не книги, а упаковочной коробки. Качество книги остается неизменным.
Н. А.: Это подарочное издание, а наши читатели внимательно относятся к качеству книги. Мы понимаем, что даже небольшой дефект нельзя игнорировать, поэтому оставшиеся экземпляры продаются на сайте в разделе «Винтаж» по несколько сниженной цене, но сердце кровью обливается: делать такие книги сейчас нелегко, а самое главное, очень дорого.
— Вы продолжаете печататься за границей?
Г. Е.: Другого выхода нет. Многие наши книги по искусству требуют особых сортов бумаги, переплетных материалов, навыков ручного труда, что, к сожалению, пока невозможно в России, особенно когда речь идет о тиражных книгах. Блоху подковать мы всегда можем, но одну.
Больше 25 лет мы сотрудничаем с семейной типографией в Италии, и они добиваются того качества, которое нам нужно.
— Насколько подорожал процесс производства книг?
А. Е.: Очень сильно, но мы стараемся сохранить качество книг.
Н. А.: И никак не решимся поднять цены.
Г. Е.: Нам не хочется экономить на бумаге и так далее. Хотя издержки колоссальные. То есть 15–20% прибыли, которая должна была бы быть, уходит в затраты на инфраструктуру: платежи, логистика. Разница курсов валют сумасшедшая. Да и полиграфия подорожала во всем мире после пандемии.
Н. А.: Интеллектуальный продукт дорожает сам по себе — это общемировой процесс. Авторы стоят дороже, редакторы стоят дороже, переводчики дорожают. Стоимость гуманитарного труда стремится в сторону стоимости труда айтишников и других более удачливых в финансовом смысле профессий.
Г. Е.: А все это приводит к высокой себестоимости.
Н. А.: В очень неудачный момент образуется синергия. Одновременно идет рост затрат на оплату работы, на оплату прав и конвертация валюты, на так называемые трансграничные платежи. Все это вместе, конечно, невозможно компенсировать одномоментным повышением цен.
Рынок не выдержит такого повышения, даже если оно будет справедливым, экономически пропорциональным росту затрат производителей. Это сложный баланс, который нужно удерживать. Я бы сказала, что мы пытаемся это делать с разной степенью успешности.
— Люди сейчас массово идут в театры, в музеи. С 2022 года в стране театральный, музейный бум. Стали ли больше покупать книг по искусству?
А. Е.: Во второй половине позапрошлого и в прошлом году у нас заметно выросли продажи, а сейчас идет некий спад. Посмотрим, что будет дальше.
— Есть ли у продаж сезонность?
К. Е.: Конечно. Книги, которые мы делаем, достаточно дорогие, и это сказывается на покупательских предпочтениях в периоды праздников.
А. Е.: Существует и такая закономерность: когда идет хорошая выставка, книга, которая тематически ей близка, растет в продаже. Так, например, у нас было с книгами «Гала и Дали: Зазеркалье» (выставка Дали в Москве), «Сага о Щукиных» (выставка в Пушкинском музее), «Братья Морозовы» (выставки в Пушкинском музее и в Эрмитаже).
Традиционно считалось, что к лету все замирает. Но последние пару лет весенняя ярмарка «Нон-фикшен» показывает себя лучше, чем зимняя.
Г. Е.: Что очень странно, ведь массовые продажи всегда шли под Новый год.
Н. А.: А тут два года подряд весной на «Нон-фикшен» намного больше посетителей, намного лучше продажи, чем в конце ноября – начале декабря. Чем это объяснить, не знаем. Вообще, книжный рынок славен тем, что в нем ничего понять невозможно.
Г. Е.: Говорим это как издатели с огромным стажем.
А. Е.: Многие наши коллеги, которые занимаются в том числе массовым рынком, признают, что в основе своей он иррациональный. В 2020 году, в пандемию, мы думали, что все издательства умрут. Но когда мы ушли в онлайн, переделали сайт и еще пошли на маркетплейсы — продажи рванули. 2021 год дал фантастический рост. Потом пришел 2022 год: в марте–апреле продажи выросли еще выше. Тот год по числу проданных книг был на удивление удачным. В 2023 году продажи шли неплохо, но рост был меньше, чем в 2022-м. А в 2024 году он очевидно замедлился.
Но в театрах и музеях сегодня аншлаг — они работают как коллективная психотерапия. Откуда-то нужно получать положительные эмоции и наслаждаться, отвлекаться от повседневности, душу чем-то кормить, здесь и сейчас. Книга же требует времени для чтения, это не зрелище. Чтение — это большой интеллектуальный труд.
Г. Е.: И в этом ценность книги.
* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.