путешественник Евгений Ковалевский
Путешественники Евгений Ковалевский и Станислав Березкин спустя 3,5 года после начала кругосветного путешествия на надувном тримаране вернулись в Кронштадт, откуда они стартовали 1 июля 2021 года. В интервью отделу спорта «Фонтанки» Ковалевский рассказал, как они дважды оставались в океане без лодки, как на них нападали акулы, почему Онежское озеро самое опасное место в мире и обманщик ли Федор Конюхов.
Евгений Ковалевский и Станислав Березкин (слева)
Руководитель экспедиции «По пути русских кругосветных мореплавателей» Евгений Ковалевский и капитан Станислав Березкин завершили кругосветку 28 октября в Кронштадте. Изначально цель экспедиции: пройти на уникальном надувном тримаране теми же маршрутами, которыми когда-то следовали Иван Крузенштерн (1770-1846), Федор Литке (1797-1882) и Фаддей Беллинсгаузен (1778-1852). Не все, мягко говоря, пошло по плану. Это разговор с Евгением Ковалевским о жутких ситуациях, с которыми сталкивались в океане, невероятных спасениях и о том, как сильно изменился мир за 3,5 года, что они были в экспедиции.
— Для начала расскажите, в чем уникальность судна, на котором вы начали свое путешествие 3,5 года назад в Кронштадте, и почему до вас никто на таком не пытался проплыть вокруг света?
— Современное мореплавание — это твердокорпусные суда: из дерева, алюминия, стали и пластика. А на надувных никто не ходит. Мы — первые в мире, кто решил обойти вокруг планеты на надувном судне за одну экспедицию. До этого было несколько тестовых переходов. Все суда были экспериментальными и нещадно ломались. В 2018 году три человека, члены Томского отделения Русского географического общества — я, новосибирский яхтсмен Станислав Березкин и исполнительный директор Томского отделения РГО Юлия Калюжная создали проект: мы решили пройти на надувном парусном тримаране вокруг света по пути первых русских экспедиций XIX века с целью сохранения исторической памяти. Наш проект мы назвали «По пути русских кругосветных мореплавателей». Основным содержанием проекта стали «Уроки из Океана» (географические), которые готовила Юлия, и народная дипломатия, в рамках которой мы планировали проводить встречи с населением 40 стран по маршруту, рассказывать об экспедиции, об истории российского мореплавания, давать правдивую информацию о России.
— С этим есть проблемы?
— Конечно. Европейские и американские руководители постоянно поливают грязью Россию. Я не знаю, зачем они это делают. Может, это какая-то игра. Я путешественник, не политик. Мы подготовили серьезный проект, в который включили дипломатическую, научную, образовательную программы, стали подавать проект в различные социальные фонды. На поиск финансирования ушло несколько лет. Наконец, в 2020 году мы выиграли первый грант в президентском фонде именно с идеей народной дипломатии. В 2021 году мы заказали новосибирскому конструктору надувной парусный тримаран, который производитель сдал нам за день до старта. Тримаран был экспериментальный и недоработан. По итогам многомесячного трансокеанского путешествия, я аргументированно утверждаю, что до сих пор не создано надувное судно, которое способно обойти вокруг света без бесконечных ремонтов и без издевательства над экипажем. Эта экспедиция вскрыла все проблемы таких надувных судов.
— А эта идея с надувной лодкой — это просто челлендж или несет в себе какой-то практический смысл?
— Лично для меня это был челлендж. Я живу в режиме челленджа, вызова и преодоления более 50 лет. Это формат моего личностного развития. А вообще, в использовании надувных судов есть большой практический смысл. Например, происходит какое-то стихийное бедствие, связанное с водой. Нужно срочно туда доставить судно. Большие суда могут идти очень долго. А надувное судно можно привезти в сумках, бросить на берег, за сутки собрать и пойти спасать. Грубо говоря, это 30 сумок по 30 килограмм. В сумме 900 килограмм. Ты привез их на самолете за 4 часа, собрал за полдня и в этот же день начал спасательную операцию. Это на самом деле уникальная вещь.
— Какой у вас был изначально план на путешествие?
— Стартовать в Кронштадте на надувном парусном тримаране, пройти через европейские страны, пересечь Атлантику, дойти до мыса Горн, потом пересечь Тихий океан, обойти Африку с юга и вернуться через Европу в Кронштадт. Но у нас сразу начались коррекции, связанные со сроками. Мы планировали завершить наше путешествие за два года. Но тримаран начал ломаться с первого дня. Ломались сварные соединения, заклепочные и болтовые узлы. Разрушались трубные конструкции. Не было обещанной герметизации: в палатку попадала морская вода.
— А кто делал тримаран?
— Производитель — Анатолий Кулик из Новосибирска, сейчас он переехал в Петербург. Он заявил на старте, что это судно пройдет без единой поломки и мы два года не будем иметь с ним проблем. Но это все не оправдалось. Судно оказалось недоработано. Мы со Станиславом только благодаря нашим инженерным и практическим навыкам сумели многократно его ремонтировать. Через полтора года после старта, когда мы были в Буэнос-Айресе, фактическая стоимость судна из-за бесконечного ремонта увеличилась в пять раз. За те деньги, которые мы вложили, можно купить новую современную яхту. В Аргентине мы полностью перестроили и реконструировали надувное судно, потратив на это несколько месяцев. И когда мы все это сделали, тримаран уже без единой поломки за несколько месяцев дошел до мыса Горн. Потом мы за два месяца дошли до Талькауано в Чили и начали пересекать Тихий океан. В 800 милях от острова Пасхи в результате штормов и циклонов разрушилось рулевое устройство. Мы потеряли управление, нас понесло в Антарктиду.
— По шапке этому Кулику уже дали?
— Нет, я не мстительный человек, я просто констатирую.
— А как у вас с ним происходило взаимодействие при строительстве тримарана?
— Мы сделали заказ и полностью его оплатили авансом. Потом уже во время путешествия мы на разные доработки и ремонт потратили еще в пять раз больше. Если бы получилось все, как хотели мы и обещал производитель, это был бы очень мощный вклад в новый взгляд на мировое мореплавание. Но этого не случилось.
— Вы уже говорили, что в итоге вся экспедиция обошлась вам в 50 миллионов рублей, хотя на старте у вас было всего 8 млн от гранта, который вы выиграли. Как формировался бюджет?
— Бюджет складывался из грантов — мы выиграли два гранта Фонда президентских грантов и один грант Президентского фонда культурных инициатив. Проекты на гранты мы подавали постоянно — один грант был выигран в 2020 году, деньги первого гранта закончились в Бразилии. Там мы подали на второй грант и выиграли его к Аргентине. Мы поняли, что деньги закончатся к мысу Горн и, находясь в Аргентине, продолжали подавать проекты на гранты. Третий грант мы получили уже в Чили. В итоге у нас получилось 26 миллионов грантами. С самого начала проект вызвал интерес у нескольких организаций и неравнодушных людей, которые поддержали нас финансово. В процессе экспедиции число неравнодушных людей увеличивалось.
— А тримаран разве не надо было сначала как-то испытать в боевых условиях?
— Надо было. По договору производитель должен был сдать нам тримаран за два месяца до старта для тестирования в Балтийском море. Но судно мы получили за сутки до старта.
— На некоторых отрезках экспедиции к вам присоединялись люди. Это как происходило?
— В рамках нашей концепции народной дипломатии мы решили, что можем не только встречаться с людьми и рассказывать про экспедиции русских мореплавателей и про Россию, но и брать с собой иностранцев, которые могли идти с нами какую-то часть маршрута в качестве временных членов экипажа. У нас было четыре спальных места. Мы могли брать от одного до двух человек. Начали это делать в Бразилии. Средний срок участия — одна-две недели. Некоторые шли с нами по несколько месяцев. Одним из условий участия был вклад в экспедицию. Кто-то вкладывался финансами, кто-то продуктами питания, а кто-то умениями и навыками.
— На встрече с петербургскими кадетами и учениками в Русском Географическом Обществе вы сказали, что настолько привыкли погибать, что в общем-то в какой-то момент перестали бояться смерти.
— Нет, бояться смерти мы не перестали, мы перестали паниковать. Ну погибаем и погибаем. В первый раз волнительно было, когда мачта сломалась в середине Атлантического океана. Мы потеряли возможность двигаться, мотор работает от бензина, но бензин брать было неоткуда. Главный страх был в том, что если мачта упадет и кого-нибудь пришибет — это либо труп, либо калека.
Но еще до этого, через месяц после старта, у нас лопнула основная балка — основа каркаса. Если каркас лопается, начинают лопаться сварные узлы и другие соединения один за другим. Тогда стало страшно не за себя, а за будущее экспедиции. Стас тогда сказал, что на этом судне идти вокруг света нельзя. Встал вопрос: что делать? Я, будучи руководителем экспедиции, который несет ответственность за результат проекта, сказал, что вернуться мы не можем, мы бросили себе вызов, у нас выигранные гранты, партнеры, спонсоры, надо доводить дело до конца. Меня поддержала Юлия. Ну и Стас тогда говорит: нужно быть готовым не за два года идти, а за три, потому что мы уже не укладываемся в сезон, ну и денег надо будет гораздо больше. Я говорю: давай, Стас, ты отвечаешь за ремонты, я отвечаю за общую стратегию и финансирование, Юлия отвечает за все экспедиционные программы и безопасность. Решение продолжить экспедицию принято.
Мы встали в Испании на ремонт на месяц, затем ремонт два месяца на Кабо-Верде. После пересечения Атлантики — два месяца ремонта в Бразилии. Потом поняли, что хватит уже издеваться над нашими организмами, дошли до Аргентины и там встали уже на четыре месяца на полную реконструкцию всего тримарана. Реконструкция обнулила наш бюджет. Нам пришлось искать финансирование на продолжение экспедиции. В процесс поиска выхода из сложных ситуаций активно включалась Юля. Она связывалась с российскими домами, с российскими посольствами. Нам помогали транспортом, в решении бытовых задач, найти необходимые материалы. Нередко на выручку приходили местные яхтсмены и неравнодушные иностранные граждане.
— Вы же Новый год встретили на мысе Горн? Как-то отметили праздник?
— Ровно 31 декабря 2023 года мы подошли к острову Горн, высадились на берег. Стоять там было невозможно из-за прибойной волны. Мы отошли на 200 метров от острова Горн и легли в дрейф. С нами было еще два человека — бразильский матрос Егор и русский блогер Олег Приходько. Мы достали шампанское, позвонили Юлии и поздравили друг друга с Новым годом.
— Связь с Юлей у вас никогда не пропадала?
— Было несколько раз. Впервые это произошло, когда после начала СВО заблокировали русские аккаунты. Мы тогда шли вдоль Аргентины. У нас с Юлей была договоренность: каждый день в 8 утра мы ей посылаем наши координаты, погодные условия, информацию о состоянии экипажа. Если двое суток нас нет на связи, она объявляет сигнал SOS. Юля была на связи постоянно круглые сутки, так как ее помощь могла понадобиться в любой момент. И вот мы понимаем, что нам отключили спутниковую связь, американский телефон Iridium перестал работать. Впоследствии мы узнали, что США и Великобритания блокируют все русские аккаунты.
— Почему связь отключили? Это же вопрос безопасности для тех, кто в океане.
— А кого это волнует? Думаешь, Байдена волнует безопасность русских? Насрать ему на безопасность. Они не просто преступники, они вообще… какие-то пришельцы с другой планеты. У них человеческих качеств нет совсем.
— И на сколько у вас пропала связь тогда?
— Мы должны были через три дня прийти в аргентинский город Рио-Гранде. Но мы понимали, что Юля контролирует безопасность и через два дня объявит SOS. Поэтому мы подошли ближе к берегу, где появилась мобильная связь, и мы Юле позвонили, объяснили ей ситуацию. У нее гора с плеч. В аргентинском городе Ушуайя мы вставили в спутниковый телефон сим-карту, оформленную на нашего аргентинского друга Себастьяна. Iridium снова заработал. Но в Австралии нам нужно было доплатить за трафик — мы это сделали лично в дилерском офисе Иридиума. Видимо, информация о том, что трафик оплачен русскими, дошла до хозяев Iridium. В районе острова Тимор в Арафурском море после того, как мы вышли из Австралии, у нас снова начала пропадать связь. Мы Юлю тогда успели предупредить, что с нами все в порядке, может не быть связи и SOS объявлять не надо.
— Вы же как астронавты из какого-то научно-фантастического романа, которые в одиночестве сидят на МКС и видят, как на Земле происходит какой глобальный катаклизм, и им приходится просто наблюдать за этим со стороны. Начало СВО и дальнейшие мировые пертурбации вас застали в самый разгар экспедиции.
— Да, начало СВО мы встретили в океане. Мы даже не знали об этом. Мы высадились в Бразилии, и там какие-то местные к нам подошли, узнали, что мы русские, и начали изображать стрельбу из автомата. Я говорю, вы о чем, а они: а там Путин, Украина. Ну вот так узнали. Ну и потом 7 марта 2022 года Юля звонит: ребята, немедленно снимайте все деньги с карты, скоро их заблокируют. А в тот момент был самый плохой курс рубля к бразильскому реалу: вместо миллиона у нас осталось 300 тысяч.
— Не было ли замешательства? Типа, что происходит, что дальше? Как это все отразится на нас?
— Нет, нет, у нас была задача выполнить нашу экспедицию. Мы понимали, что если в родной стране не все гладко, то чем мы можем помочь? Только тем, что продолжим делать свое дело. Мы несли положительное мнение о России среди иностранцев. Я считаю, что мы преуспели в этом. Мы шли под флагами России и Русского географического общества. Мы общались с иностранцами, они видели и понимали, что русские открытые, дружелюбные, образованные, интересные собеседники. Мы рассказывали про экспедицию, про Россию, показывали ролики о Сибири. Иностранцы видели, на каком судне мы идем, жали нам руки и говорили, что русские очень крутые и очень хорошие люди. Мы раздали лично в руки 45 тысяч экспедиционных календариков. 300 тысяч иностранцев постоянно следят за экспедицией в интернете. Общий информационный охват за рубежом мы оцениваем не менее чем 10 млн человек. Это наш вклад в процветание России и формирование положительного имиджа нашей страны за рубежом.
— А теперь расскажите, как ваш прекрасный тримаран окончательно сломался в Тихом океане.
— Шторм просто разорвал рулевое устройство. Стас почувствовал, что мы как-то не так управляемся. Он сунул в воду руку, ощупал рулевое устройство, а там трещина. Стас предположил, что был шанс дойти до острова Пасхи, до которого оставалось примерно 8 суток. А я защищал кандидатскую диссертацию по малоцикловой усталости и поэтому сразу сказал, что мы протянем максимум сутки. Так и получилось. Через сутки у нас разорвало в клочья 5-миллиметровую нержавеющую сталь. Мы потеряли управление, плот понесло в Антарктиду. Мы звоним Юле: мы не управляем лодкой. Она говорит: ну подумайте, может что-то можно сделать. Мы думали-думали еще сутки, но поняли, что сделать ничего невозможно. Наступило отчаяние. Это было очень депрессивно, мы были уверены, что наша экспедиция закончилась.
— Странно, что вы о себе не переживали. Все-таки вас уносило в Антарктику. Продуктов у вас на сколько хватало?
— Продуктов у нас было недели на три. О еде мы точно не беспокоились. Тут надо понимать, что как бы ты далеко ни был от земли, когда даешь сигнал SOS, всегда найдется корабль, который тебя подберет. Поэтому мы не боялись. Мы позвонили Юле и сказали: объявляй сигнал бедствия.
— То есть в современном мире пропасть без вести посреди океана у профессиональных путешественников возможности нет?
— Такое сейчас действительно почти невозможно, если ты объявляешь SOS каким-то способом. В тот момент, когда у нас это случилось с рулем, Юля была на острове Пасхи. Директор отеля, в котором она жила, оказался бывшим моряком. Он помог ей связаться с военно-морским флотом Чили. Военные нашли ближайший к нам корабль, это оказался панамский сухогруз, который отправили нам на помощь. Юля еще уговорила чилийский ВМФ спасти наш тримаран, хотя обычно это не делается — спасают только людей. Для этого пришлось связаться с собственником корабля, и он дал добро. Сухогруз подошел к нам ночью в шторм с пятиметровыми волнами. Нам пришлось с тримарана перепрыгивать на веревочную лестницу на этот корабль, потому что из-за шторма капитан сухогруза не смог спустить шлюпку. Было драматично. Вот тут мы точно могли погибнуть. Это был гигантский корабль, высота бортов над нами — целый дом. Стас прыгал последним — он зацепил тримаран канатом, который филиппинские матросы сбросили для буксировки, и потом перепрыгнул тоже. А через два часа капитан нам сообщил, что наш тримаран оторвался. Мы уговорили капитана вернуться. Капитан согласился. Через полтора часа мы подошли к тримарану. А там волны, шторм и надо было перепрыгнуть снова на него, чтобы зацепить. Мы были готовы прыгать, но капитан сказал: пока вы у меня на судне, я отвечаю за вашу безопасность, а это слишком опасно. В итоге старпом попробовал бросать канат, но тримаран так и не смогли зацепить.
— А на острове Пасхи с вами случилось настоящее чудо: Юля нашла надувную лодку у одного из местных жителей, на которой вы могли продолжить путешествие.
— Да, это чудо. Но когда нас забрал сухогруз, я об этом еще не знал. Был уверен, что наше путешествие закончилось. Для меня это была трагедия. Буквально вся жизнь насмарку. Потому что для меня жизнь — это познание мира через экстремальные экспедиции в дикой природе. Я этим занимаюсь 50 лет. Я думал, что завершу эту экспедицию и поставлю крест на мегаэкстриме. А если не могу завершить, значит, я 50 лет шел неправильной дорогой. И вот мы идем третьи сутки на панамском сухогрузе. И тут Юля звонит: «Ребята, я нашла возможность продолжить экспедицию, здесь есть надувной катамаран». Мы добрались до острова, достали найденный Юлей надувной катамаран, он оказался того же производителя, что и наш потерянный тримаран, только меньше в два раза. Конструкция слабенькая. Но шанс есть. Оказалось, что собственник катамарана — новосибирская компания «Тион». Мы позвонили директору Дмитрию Трубицину и спросили, можно ли на его катамаране продолжить экспедицию. Дима сказал: конечно, забирайте. Это был прорыв.
— Вам же еще пришлось корректировать маршрут из-за санкций?
— Да, русские экипажи перестали пускать в Европу, и мы вынуждены были продумывать вариант, как обойти Европу. Можно пройти через Индийский океан, войти в Красное море, далее Средиземное, Эгейское, Мраморное моря. Далее пересечь Черное море в Россию, через Азовское море войти в Дон и по рекам России — до Кронштадта.
— Но сначала вы пошли в Австралию и там потеряли вторую лодку.
— Да, полгода шли на надувном катамаране через Тихий океан до Австралии. В Коралловом море в 400 милях от берегов Австралии нас атаковали акулы куки-каттеры. Об этой проблеме мы знали с 2011 года, когда акулы впервые напали на нас. Поэтому на тримаране было сделано бронебойное дно, его было так просто не пробить. А на найденном на острове Пасхи катамаране баллоны были сделаны из тонкого материала, акулы легко прокусили двойной слой. Куки-каттеры — самая хищная рыба мирового океана. Нападают на китов, тюленей, дельфинов. Куки-каттер разгоняется, бьет губами, присасывается, впивается зубами, проворачивает хвостом, вырезает в жертве дыру 5 сантиметров в диаметре. Так в ночь с 4 на 5 сентября 2023 года куки-каттеры пробили левый баллон нашего катамарана. Я в этот момент сидел на вахте и почувствовал, что мы стали погружаться в воду. Весь следующий день мы пытались отремонтировать баллон. Почти сразу на левом баллоне отломило рулевое перо. Мы понимали, что если акулы ночью снова нападут и пробьют правый баллон, то это будет SOS. Я позвонил по спутнику Юле, предупредил о возможной беде, сказал, чтобы выяснила телефоны спасательных служб Австралии. Следующей же ночью куки-каттеры пробили правый баллон. Мы вновь связались с Юлей и сказали, чтобы объявляла SOS. Австралийские спасательные службы направили к нам другой панамский сухогруз. Он подошел через 45 минут после объявления сигнала бедствия.
— Ух ты, как быстро.
— Да, тут нам тоже повезло. Если бы хоть немного задержались, к приходу спасательного судна мы бы уже плавали в открытом океане в спасжилетах. Сухогруз довез нас до Австралии. Юлия прилетела к нам туда, и мы втроем два месяца искали возможность продолжить экспедицию. Жили по монастырям, у соотечественников. Случилось очередное чудо. Нам помог наш земляк из Томска, который живет в Австралии уже много лет. Денис услышал о нас из новостей. Все СМИ Австралии о нас писали. И не только Австралии: Франции, Англии, США, Венесуэлы, Японии, Китая. Их всех восхитило, что русских мореплавателей в океане атаковали акулы. Узнав о нашей беде, Денис вызвался помочь. Мы сказали, что нам нужно судно. Денис предложил купить нам лодку. Мы выбрали яхту — стальной корпус, 36 футов, Денис оплатил. И мы продолжили наше путешествие.
— Но на этом ваши неприятности не закончились, в Индийском океане Станиславу стало плохо.
— Да. На пути через Индийский океан от Мальдив до Аденского залива Стас неожиданно почувствовал себя плохо. Онемели руки, онемели пальцы ног, стало трудно дышать. По спутниковому телефону мы связались с врачами в Томске и Москве. По симптомам они определили инфаркт. С нами через Индийский океан шел московский яхтсмен Филипп. Благодаря этому получилось освободить Стаса от вахт.
— А Филиппа вы где подобрали?
— Филипп присоединился к нашему экипажу в Таиланде, шел с нами пять с половиной месяцев от Пхукета через Индийский океан до Черного моря.
— В итоге снова все обошлось.
— Да, нам помогли японские военные. По спутниковому телефону через офис контроля за безопасностью в Аденском заливе мы обратились за помощью. На третьи сутки с нами по спутнику связался капитан японского военного корабля. Еще через двое суток японский корабль подошел к нам. К нашему паруснику подошли два надувных риба, в них по восемь бойцов спецназа и два доктора. Доктора провели Стасу диагностику и не подтвердили инфаркт. Мы облегченно выдохнули. Стас воспрял духом, сумел преодолеть этот какой-то недуг, о котором мы толком до сих пор ничего не знаем, что это было.
— Дальше вам пришлось пройти сразу по нескольким зонам военных конфликтов.
— Да. Аденский залив — территория активности Сомалийских пиратов. Красное море — справа йеменские хуситы, слева эритрейские бандиты. Переход занял примерно две недели — было очень волнительно. Нас спасло то, что Юлия зарегистрировалась в британском офисе по контролю за безопасностью в Аденском заливе. Это нам гарантировало, что в случае нападения нас, возможно, спасут. Эта мысль нас немного согревала.
— По российским рекам легче шлось после океана?
— Точно не легче. На Дону и на Волге было мелко, узкий фарватер. Танкеры, сухогрузы, рыбаки активно перемещались в обоих направлениях. Правил движения по рекам России мы поначалу не знали, потому что никогда по рекам не ходили. Потихоньку освоились, познакомились со всеми нюансами. Перед Самарой заклинило встроенный двигатель. Несколько дней думали, затем сделали транец, купили подвесной мотор, закрепили мотор на транце и продолжили движение с подвесным мотором.
— Еще в Онежском озере застряли. Обидно было, наверное, столько пройти и застрять в озере буквально перед самым финишем.
— Не то слово. Новый подвесной мотор Mikatsu, который мы приобрели в Самаре, оказался плохо работающим, в шлюзах глох, на волнах мы теряли управление. В Онежском озере полутораметровая волна, килевая и бортовая качка. Наш парусник мог даже перевернуться. Короткая волна валит, мотор выпрыгивает и полностью ныряет с головой. Возникает опасность гидроудара, а если мотор получает гидроудар, он перестаёт работать, мы теряем управление. Нас может бросить на мель и завалить. Если мы попадаем в воду, в этой ледяной воде сможем провести не более получаса. А дальше — труп. Короткие жесткие волны даже опаснее больших. Волны в океане даже более 5 метров с периодом 20 метров мы спокойно проходим, а короткая метровая или двухметровая волна долбит, раскачивает лодку. Скорость падает с пяти узлов до полутора, иногда до одного узла, и ты теряешь управление. Так что идти по внутренним водоемам иногда опаснее, чем в океане.
Источник: предоставлено «Фонтанке»
— Честно говоря, вся ваша экспедиция похожа на полное безумие. Вам столько раз чертовски везло.
— Так и есть. Все один в один, нечего добавить.
— Вы могли себе представить, что так вот все сложится?
— Нет, я не ожидал, что будет так трудоемко и затратно. Не уверен, что я способен еще раз подобное пережить. Для себя я решил, что в такой мегаэстрим больше не пойду. Не потому, что боюсь. Я еще до старта решил, что этой экспедицией завершаю свои 50 лет экстремальной карьеры. Я бросил себе вызов, я этот вызов выполнил. Пришло время закончить с этим. Если ты вовремя не можешь остановиться, ты либо дебил, либо отморозок. Мне 67 лет, я уже физически не так крепок, как, скажем, даже пять лет назад. Поэтому далее все мои экспедиции будут менее экстремальные — этнографические, исследовательские.
— Помимо самого путешествия, вы занимались измерением радиационного фона и следили за экологическими изменениями.
— Радиацию мы замеряли по заданию Томского отделения РГО и Томского отделения информационного атомного центра. Могу сказать, что фон в целом по маршруту безопасен для человека. Уровень радиации повышается вблизи портов, больших кораблей и нефтегазовых платформ, но тоже безопасно для человека. Мусор мы в открытом океане не наблюдали. Возле берегов Индонезии мусора очень много, возле Мальдивских островов берега загажены. В океане мы не видели мусорных пятен. По заданию Сибирского медицинского университета мы медицинские исследования проводили, тестировали наш экипаж на психическое состояние: мы уже сошли с ума или еще идем туда?
— Сошли?
— Ну хроническое недомыслие уже присутствует.
— Слышал, что Станислава дома ждала жена. А вас кто ждал?
— У меня много друзей, есть дочь, сестры, их мужья и дети. У меня есть любимый человек, я собираюсь жениться по возвращении. Так что я молодожен. Мне всего 67, у меня все впереди, я создам семью.
— Приходилось слышать много разных мнений о нашем самом знаменитом путешественнике Федоре Конюхове. Вы о нем что можете сказать?
— Сильный, мощный путешественник. Делал вещи совершенно невероятные. Например, облетел вокруг планеты за 11 дней на воздушном шаре. На гребной лодке прошел от Америки до Австралии. Это круто. Это пример для молодежи. Молодежь надо на чем-то вдохновлять. Нужно делать вклад на превалирование добра над злом, и я думаю, Конюхов это блестяще делает.
— Мне приходилось слышать мнение, что не все его путешествия и рекорды, так скажем, чисты. Что все, что он делает, он делает не в одиночку, что у него огромная команда помощников, и что даже при этом к некоторым его достижениям есть огромные вопросы.
— Артем, все серьезные экспедиции готовят большие команды. Даже если идет одиночка, всегда есть команда поддержки. В нашей экспедиции вокруг света шли два человека. Но, за нашей спиной были Береговой штаб, партнеры, неравнодушные люди. Без этой поддержки мы бы не справились. У Конюхова прекрасная команда, он реализует интересные проекты. Зачем осуждать кого-то? Лучше делай что-то свое, созидай. Зачем ставить акценты на деталях, типа — сколько у тебя в команде, куда ты идешь, правой ты ногой встал сегодня или левой? Я всегда цитирую афоризм Айседоры Дункан: «Как жаль, что я столько лет потратила, обращая внимание на мнение окружающих». Конюхов делает свое дело. Он сам выбирает путь, он сам себе заказчик. Он подает пример мужества, пример, как совершать открытия, это прекрасный пример для подрастающего поколения. А где он там оступился, где и что не так сделал, что-то не доделал — какая разница? Зачем искать какие-то подковырки? У нашей команды тоже есть хейтеры и диванные критики — мы не обращаем на них внимания. Мы делаем свое правое дело. Если оборачиваться на каждую лающую собаку, до цели никогда не дойдешь. Важно, что есть польза для нашей страны. Важно, что есть польза для огромного количества детей, которые вдохновляются познанием мира.
— Просто это своего рода обман. Он делает вид, что все делает сам, хотя по факту героического в его рекордах гораздо меньше, чем кажется на первый взгляд.
— Никакого обмана нет. Он делает так, как он хочет.
— А в ваших путешествиях происходили какие-то случаи, о которых вы никогда не расскажете?
— Вполне возможно. Я обычный человек, у меня тоже есть секреты. И есть поступки, которыми я не горжусь.
— Ну и последнее. Вот этот амулет у вас на шее, что это?
— Это значит, что я часть Создателя, что Создатель во мне, а я в Создателе. Я во Вселенной, и Вселенная во мне.
— А где вы его приобрели?
— В Аргентине на блошином рынке.
— Это вам продавец объяснил смысл знака?
— Продавцы не всегда знают смысл. Они продают, иногда не понимая, что продают, а это я для себя выбираю. Смысл моих амулетов я определяю сам. Я так вижу. Мы все живем в своих иллюзиях. Главное — это сохранять человечность в течение всей жизни, созидать, не причинять вред никому, помогать людям, творить и нести добро.
Записал Артем Кузьмин, «Фонтанка.ру»