Содержание:
- Лекарство против морщин
- «Каждая история на фронте заслуживает фильма»
Лекарство против морщин
Лицо Павла Самойлина хорошо известно в республике – он вел программу «Вести» на российском телевидении, работал журналистом, а потом трудился в администрации президента Башкирии и в аппарате правительства, а добровольцем уходил из крупной газотранспортной компании.
- Как получилось, что ты – состоявшийся человек, имеющий устоявшуюся жизнь, вдруг оказался на передовой?
- Я много думал об этом, - признается Павел Анатольевич. - Военную специальность я получил студентом на военной кафедре в Башкирском госуниверситете. Но никогда не предполагал, что придется взять в руки оружие. У меня пять детей и внук. Ну да, я сугубо гражданский человек. Но изменилась геополитическая обстановка, и я понял, что быстро это не закончится. Хотелось самому принять участие, а не оставлять эту проблему детям и внукам, потому что, если бы я здесь сидел, как-то это было не по-мужски.
- То есть ты отравился на фронт из-за убеждений?
- Еще в 2014 году был в Симферополе с гуманитарным конвоем – Башкирия отправляла груз из пяти фур больнице, которую Украина полностью отрезала от снабжения. Медикаментов и продуктов там оставалось буквально на несколько дней. И тогда удалось поговорить с двумя украинскими солдатами и преподавателем истории из Львовского университета, который приехал за своими западно-украинскими ребятами-морпехами, чтобы забрать их домой. Тогда они еще с нами разговаривали, но уже называли «оккупантами». Тогда еще не было сожженной Одессы. Мы пытались рассказать им нашу большую богатую историю: Екатерина II, Хрущев, Сталин, Горбачев, перестройка... Ничего не получалось. После этого я следил за событиями на Украине и было ощущение большой несправедливости. Например, минские соглашения нужны были Киеву чтобы перегруппироваться и нанести удар по Донбассу. Я понял, что эта публика недоговороспособна, любые разговоры для них — всего лишь способ оттянуть время. Тогда и пришлось самому взять в руки оружие.
- Ты - человек, имеющий тонкую душевную организацию. Насколько нелегко тебе пришлось?
- Поэт и публицист Иван Аксаков, которому я посвятил две исследовательские научные работы, записался ополченцем в русскую армию, участвовал в военных действиях в Крымской войне и помогал сербам на Балканской войне в конце XIX века. Он тоже человек тонкой души - тем не менее взял в руки оружие. В свое время его даже хотели за заслуги провозгласить королем Болгарии. Меня, конечно, никто царем не провозглашал - я всего лишь был обычным окопным офицером, командиром взвода ВДВ.
- И все-таки насколько непросто обычному человеку на передовой?
- Пришлось нелегко. Как говорят, я слишком резко вышел «из зоны комфорта». Сразу скажу: кто туда попадает, очень быстро обретает физическую форму. Хочешь не хочешь, а сбрасываешь лишние 15-20 килограммов и бегаешь наравне с 20-летними ребятами. Чтобы выжить, чтобы не показать, что ты слаб. Я себя ощущал молодым. Как поет Виктор Цой: «Война - лекарство против морщин». Да, я помолодел, и даже ребята это замечали. И у меня было такое ощущение.
- Какая мотивация у других ребят?
- Если кто-то считает, что туда идут в первую очередь из-за денег, это неправда. Люди с таким расчетом — плохие бойцы, в первом бою они становятся трусами. У всех остальных есть понимание моральной правоты наших действий. Мы не захватчики, мы возвращаем в родную семью наших соотечественников. Мы боремся за правое дело, враг будет разбит.
- Было ощущение, что ты выполняешь какую-то особую миссию?
- Волею судеб я попал в подразделение, обороняющее берег Днепра на херсонском направлении. В 1943 году в Днепропетровской области при форсировании Днепра погиб мой дед. Старший брат его отца погиб в Одесской области, молодой офицер-пограничник попал в плен. Днепр — святая река для каждого русского православного человека. В этой реке князь Владимир крестил свою дружину, крестил киевлян. Это такая же священная река, как Иордан. Здесь, на Днепре, в советское время руками всех советских людей строили Днепрогэс, ковалась мощь советского государства. Я, находясь там со своими бойцами, понимал, что, наверное, такие совпадения не просто так.
- Какие там настроения?
- Когда человек находится на территории военных действий, с него сходит вся ненастоящая шелуха, вся ложь, прилипшая к нему на гражданке. С этим там не выживешь, там все на виду. Мы делились сигаретами, самый вкусный кофе я пил там, когда не хватало воды: одну кружку на пятерых. Мы делали по два глотка - кипяток обжигал губы. Понимая, что завтра идем в бой, вспоминая, что кто-то из боя не вернулся, делая фотографии... Сейчас разглядываю эти снимки.
«Каждая история на фронте заслуживает фильма»
- Твое спасение произвело фурор. Как получилось, что в Уфу сообщили о твоей смерти?
- Штурмовая группа, которую я возглавлял, должна была занять определенную точку и три дня удерживать ее до подхода другой группы. Нам должны были принести воду, продукты, боекомплект и сменить нас, чтобы мы выдвинулись дальше. До нужной точки оставалось всего несколько метров, когда нас атаковали дроны противника, а потом начали бить минометы. Я дал команду разойтись в разные стороны. До леса, где находились наши основные позиции, было 50 метров. Мы разбежались в разные стороны. Когда улетели дроны, за нами отправили вторую группу, она немножко промазала, попала на пулеметчика, погиб мой друг из Пензы Паша Земцов. Леха из Курска получил тяжелое ранение. Он три дня пролежал там, когда его вынесли, сказал, что моя группа полностью погибла. Он видел, как по нам работали минометы, поэтому сообщил о моей смерти. Я тогда уже действительно прощался со всеми, потому что не было ни воды, ни продуктов.
- Ты – живое свидетельство, что человек может выжить при взрыве гранаты…
- Когда началась атака и мы с ребятами разбежались, я увидел, что на земле стоят еще пять дронов-камикадзе. Их ставят, чтобы экономить зарядку, а когда видят цель - поднимают. Все эти игрушки взлетели ровно на меня, я немножко опешил от такой картины. Пытался сбить автоматом - они тоже приняли меня от души. Один из беспилотников сбросил гранату, а обычно осколки разлетаются на двести метров. Руки и ноги сразу отказали, потому что осколки попали в позвоночник, — это мне уже потом врачи в госпитале Севастополя рассказали. Но тогда не мог понять, почему я не могу двигаться. А два дрона продолжили добивать. Одна граната отлетела в сторону, вторая взорвалась. С правой стороны меня посекли осколки. После этого враги приняли меня за мертвого и не стали больше тратить боекомплект. Я пытался вызвать помощь по рации. Ребята объясняли, что там пока в небе дрон, не получится. Надо было ждать до вечера. Потом отработал миномет, но я к тому моменту уже потерял сознание.
- Понимал, что можешь умереть?
- Да, оказывается у человека, который находится на грани жизни и смерти, меняется восприятие. Когда граната взрывалась, для меня время, как будто, замедлилось. Я видел, как меняется свечение гранаты при взрыве, как идут всполохи самого взрыва. Потом, правду говорят, что, когда человек умирает, вся жизнь у него проносится перед глазами. Пять дней, пока я лежал, не раз терял сознание. И в этот момент, когда я был без сознания, в каком-то другом измерении я на своих ногах доходил до блиндажа, разговаривал с ребятами. Помню, как Виталий Григорьев мне говорит: «Ты же, командир, не с нами, ты же на крыльях. Ты как здесь?». Были видения, как я возвращался домой, но не в 2024-й, а в 1980 год, когда мои родители были молодые. Вспоминал некоторые эпизоды, проживал их заново. Приходил в себя и спрашивал: «Господи, я все еще живой, все еще здесь, хотя я уже вроде как будто и не здесь».
- Была надежда, что тебя все-таки спасут?
- Был уверен, что сослуживцы не бросят, прикроют и поддержат. Такой уверенности в людях на гражданке нет. Но к худшему я тоже приготовился. С собой был магазин патронов и граната. Я готовил их на случай, если вдруг подойдет противник. Я не собирался сдаваться. На гранате были сжаты усики. У меня еще работала только левая рука, и я положил гранату под голову, чтобы в случае чего наверняка... Но на пятый день ребята вытащили меня с нейтральной полосы.
- Все-таки твой случай близкой смерти и чудесного спасения уникален…
- Если проехать по нашим госпиталям, там у каждого раненого такая уникальная история. Ребята могут рассказать такие истории и о погибших товарищах. Каждая заслуживает, наверное, отдельной книги или отдельного фильма. И у меня теперь есть такая история.