В Санкт-Петербурге и Москве прошла серия стратегических совещаний, посвящённых совершенствованию системы образования, как школьного, так и высшего. Одно из них проводилось под председательством премьер-министра РФ Михаила Мишустина, который акцентировал внимание на том, что «знания и навыки выпускников должны соответствовать текущим запросам отраслей и конкретных предприятий».
Собственно, именно в этом и заключается основная цель тех преобразований, которые сегодня, пока в порядке эксперимента, начались в некоторых российских учебных заведениях по поручению Владимира Путина. Наибольших успехов на этом направлении добился Санкт-Петербургский горный университет императрицы Екатерины II. По мнению экспертов, это «не рядовой участник пилотного проекта, а вуз-лидер, проделавший гигантскую работу по модернизации своих образовательных программ, повышению их качества и актуализации в соответствии с вызовами сегодняшнего дня».
«Форпост» попросил его ректора Владимира Литвиненко, который участвовал во всех минувших стратегических сессиях, подвести предварительные итоги этих дискуссий (в скором времени они будут продолжены), а также поделиться своим видением реперных точек будущей системы образования.
- Владимир Стефанович, разговоры о необходимости выхода из Болонского процесса идут уже давно, общество эту идею полностью поддерживает. Можно ли с уверенностью говорить о том, что, по крайней мере, технические вузы откажутся от бакалавриата и магистратуры в пользу единого цикла подготовки инженеров?
Владимир Литвиненко: Согласно нашим статистическим данным, на производства после окончания бакалавриата идёт, в зависимости от конкретной отрасли, от 3 до 11% выпускников технических вузов. После магистратуры, а мест там выделяется значительно меньше, лишь 30-40% от бакалавриата, на предприятия трудоустраиваются 8-9% выпускников.
Возникает логичный вопрос: а куда уходят все остальные? Зачем государство, бизнес и сами университеты вкладывают средства в их обучение? Это ведь немаленькие деньги – разговоры про «бесплатное образование» могут вести лишь очень далёкие от реальной жизни люди. Зарплата педагогов, компьютеризация, закупка оборудования, необходимого для научных исследований, реконструкция общежитий и учебных корпусов – всё это требует огромных инвестиций. Да, сами студенты за своё обучение не платят, но если в роли заказчика выступает Правительство, то оно должно управлять эффективностью своих финансовых вложений, которая сейчас находится далеко не на высоте.
Но это ещё полбеды. Самое главное – идеология. На что нацелен Болонский процесс? В целом - на пропаганду неолиберальных идей, а, в частности, на то, чтобы самые талантливые выпускники бакалавриата поступали на магистратуру в так называемых развитых западных странах и оставались там, наращивая интеллектуальный потенциал этих государств. Нам это не нужно, нам необходимо вернуть систему преемственности поколений на российских производствах, мотивировать молодых инженеров идти работать в реальный сектор отечественной экономики.
Горный университет – единственный вуз в стране, который уже второй год подряд реализует в своих стенах пилотный проект по совершенствованию процесса подготовки кадров. Следующим летом мы выпустим последних магистров, в 2026-м – последних бакалавров и полностью перейдём на единый учебный цикл, за редкими исключениями длительностью 6 лет.
В его основе – упор на освоение фундаментальных знаний на первых двух курсах, увеличение сроков производственных практик до 50 недель, дополнительные компетенции, выходящие за рамки направления подготовки студента, но необходимые ему в будущем. Допустим, в сфере экономики тех или иных производственных процессов, риторики, ведь он должен внятно излагать свои мысли для того, чтобы быть понятым. В обязательном порядке - знакомство с программным обеспечением, которое используется профильными специалистами.
Особый акцент мы делаем на развитии института наставничества, ведь нашей задачей является, в том числе, и воспитание патриотов России, которые видят своей целью не только личный успех, но и прогресс всего общества в целом. Не потребителей, а созидателей, готовых к решению государственных задач.
Так, за каждой группой первокурсников закреплён куратор, отвечающий, как за адаптацию вчерашних школьников к незнакомой им академической среде, так и за воспитательную работу. После третьего семестра часть ответственности за результативность обучения студентов берут на себя педагогические наставники по специальности. В их обязанности, например, входят рекомендации по выбору темы диплома, соучастие в его подготовке, неформальное общение, в том числе по политическим вопросам.
Наш опыт востребован многими другими вузами, Министерством, он получил высокую оценку со стороны работодателей, а значит, мы идём по правильному пути – возвращаем утерянный смысл и целеполагание подготовки инженеров. Теперь эти решения, инициированные Президентом, необходимо масштабировать, поскольку нынешняя система образования, конечно же, не отвечает интересам нашей страны.
- Вы часто говорите о неразрывной связи между высшим и средним образованием. Это значит, что школьные программы тоже нуждаются в корректировке?
Владимир Литвиненко: Наши абитуриенты не появляются «из воздуха», они приходят из школы, а значит, их успеваемость самым прямым образом зависит от качества полученных там компетенций, от наличия или отсутствия привычки усердно заниматься, в том числе самостоятельно, во внеурочное время. К сожалению, практика показывает, что далеко не все первокурсники обладают необходимым пороговым уровнем знаний, а многие из них попросту морально не готовы к профессиональному и личностному росту.
Но это не единственная и даже не самая главная проблема. Гораздо важнее – нехватка среди учителей настоящих примеров для подражания. Допустим, когда я только пришёл в Горный университет, то познакомился здесь с профессором Борисом Кудряшовым. Он руководил исследованиями в Антарктиде, на научной станции Восток, создал все необходимые технологии для бурения скважины над одноимённым подледниковым озером и воплотил там свои идеи на практике.
А много ли среди современных преподавателей людей, способных заинтересовать школьников своим предметом? Допустим, химией или физикой. Некоторые даже не могут внятно объяснить ребятам, почему, к примеру, летают самолёты. В итоге эти дисциплины, необходимые для поступления на большинство технических специальностей, воспринимаются, как очень сложные, непонятные, старшеклассники не хотят сдавать по ним ЕГЭ, и мы, таким образом, лишаемся части потенциальных инженеров. Но на самом деле ничего сложного в той же физике нет, более того, она повсюду нас окружает, это неотъемлемая составляющая нашей жизни, понимание которой так же естественно, как умение читать и считать.
Во многом, и мы обсуждали это на прошедших совещаниях, такая ситуация стала следствием отсутствия единого стандарта подготовки педагогов. Сейчас каждый профильный вуз работает по своей собственной программе, и они зачастую очень сильно отличаются друг от друга. Ещё одна проблема – отсутствие единых учебников, как по истории России, созданного в прошлом году по инициативе Президента. Остальные дисциплины тоже нуждаются в унификации предлагаемого детям материала. А ещё в том, чтобы он стал как можно более интересным и понятным для школьников.
- Сегодня много говорится о необходимости отменить ЕГЭ. Вы поддерживаете это мнение?
Владимир Литвиненко: Безусловно, объективность ЕГЭ вызывает большие сомнения. Как и методики подготовки к нему. Из старшеклассников, по сути, делают роботов, попросту натаскивают их на сдачу теста, тем самым, нивелируя ценность обретения знаний как таковых. В итоге на первый курс к нам приходят ребята, абсолютно разные по своему потенциалу. Многие не умеют преодолевать даже небольшие трудности, боятся брать на себя минимальные риски.
Но самое главное – ЕГЭ становится целью обучения, что абсолютно противоречит идеологии образования. Истинная цель школьника - получить представление об окружающем его мире, сформировать устоявшееся мнение о процессах, которые происходят вокруг, и, конечно же, обрести пороговые знания по краеугольным для профессионального становления дисциплинам. Миссия учителя состоит в том, чтобы помочь подросткам, в том числе, и в выборе будущей специальности.
В то же самое время я не противник ЕГЭ, потому что плюсов у нынешней системы сдачи экзаменов тоже немало. Она, например, резко снизила коррупционную составляющую, а, главное, увеличила процент талантливой молодёжи из регионов, которая приезжает в большие города, в том числе, в Москву и Петербург. Не секрет, что оценить свои шансы и решиться на поступление в один из флагманских вузов ребятам теперь стало гораздо проще.
Это действительно огромный плюс, поскольку петербуржцы и москвичи, давайте будем всё-таки откровенны, больше нацелены на работу в офисе. Они вряд ли поедут куда-то за тридевять земель, где никогда не были и не знают, какая там жизнь. А вот человек, который приехал из региона, вполне вероятно, туда вернётся, особенно в том случае, если пройдёт практику на одном их местных предприятий. Это его малая родина, ему там всё знакомо.
Я уже приводил статистические данные о том, сколь неохотно выпускники высших учебных заведений идут работать на производство. Так вот, у москвичей этот показатель ещё ниже – всего 2-3%. Поэтому «засилье» иногородних студентов, а у нас их доля сейчас составляет примерно 80%, это, скорее позитивный сигнал. Он, правда, требует решения ещё одной дополнительной задачи - создания условий для проживания тех, кто приехал их других регионов. Что касается Горного университета, то мы за последние 10 лет построили с нуля или реконструировали семь общежитий.
Резюмируя всё вышесказанное, я полагаю, что ЕГЭ нуждается в совершенствовании, но отменять его всё же нецелесообразно. Другое дело, необходимо понимать, что он не является точным индикатором потенциала выпускника школы, а значит, те студенты, которые мечтали поступить на более престижное направление подготовки, но не добрали для этого баллов, должны иметь право перевестись после первого или второго курса на специальность мечты. Само собой, исключительно в случае успешной учёбы, участия в общественной, спортивной или научной жизни университета. Наши модернизированные стандарты предоставляют такую возможность.
- Вы сказали, что ЕГЭ роботизирует школьников. Насколько я помню, Вы часто критикуете излишнюю цифровизацию сознания современных подростков, говорите, что она их обедняет, не даёт развиваться, делает менее приспособленными к реальной жизни…
Владимир Литвиненко: Когда человек привыкает получать информацию за один клик, не задумываясь о том, кто её предоставил и насколько она объективна, то он автоматически тормозит своё собственное развитие. Не секрет, что лучшим способом познания действительности является аналогия, она позволяет лучше понять причинно-следственные связи тех или иных событий, учит более масштабно мыслить и, как следствие, более оперативно и в полном объёме достигать самых высоких целей.
Многие современные юноши и девушки, которые даже в компании не могут выпустить телефон из рук и проводят в социальных сетях по несколько часов в день, добровольно лишают себя такой перспективы. Более того, наши исследования говорят о том, что цифровизация сознания самым негативным образом влияет на процесс обучения. У ребят попросту не хватает терпения для того, чтобы уделить занятиям ровно столько времени, сколько необходимо, им хочется вместо этого залезть в какой-нибудь чат, чем-то полюбопытствовать, кому-то написать. В итоге они проигрывают конкуренцию тем, кто развивает в себе аналоговое мышление, и снижают, тем самым, свои шансы на успех в будущем.
Но я не против цифровизации, как таковой, я за поиск золотой середины. В нашем учебном процессе, например, мы активно используем, в том числе и VR-технологии. Так, студенты младших курсов перед тем, как ехать на производственную практику, могут ознакомиться с азами своей профессии на тренажёре-симуляторе виртуальной или дополненной реальности. Посидеть за рулём горной машины, запустить скважину или отобрать пробы, необходимые для определения состава жидких углеводородов в 3D-очках. Это позволяет им впоследствии значительно быстрее адаптироваться к условиям реального производства.
Так что никакой аллергии к процессу цифровизации в целом у нас нет. Главное – не перегибать палку и не проводить всё своё свободное время в гаджетах. Мы со своей стороны ребятам в этом помогаем. Учим их размышлять, строить аналогии, создаём условия для того, чтобы они выросли не только настоящими профессионалами, но и настоящими российскими интеллигентами, склонными к широкомасштабному мышлению.