— Сюда я приехала в марте 2022 года, буквально сразу после начала СВО, — расположившись на мягком кожаном диване с чашкой ароматного кофе в руках, рассказывает молодая женщина в пёстрых одеждах.
ИА Регнум
Марина Зубова — пример успешной московской леди, которая ни сном ни духом не была посвящена в события «Русской весны». Февраль 2022 года на неё свалился даже не как снег на голову, а словно ударил батогом по темени. Но, в отличие от остальной условной богемы, она никогда не оставалась в стороне от нужд людей, которым требовалась помощь.
— Я руководила благотворительным фондом. Мы помогали людям в трудной жизненной ситуации. В основном детям-инвалидам. Закупали оборудование, оплачивали лекарства и операции. Со мной работала моя коллега. А она как раз из ЛНР, у неё здесь родители живут. И, естественно, она как никто знала, что тут происходит и что нужно людям в первую очередь.
Благодаря рассказам подруги Марина решилась на, возможно, самый опасный поступок в своей жизни — лично приехать в Донбасс. Естественно, не с пустыми руками. Собрав по сусекам нужную информацию — с момента начала СВО минуло чуть больше недели — и вооружившись всеми возможными документами, Зубова села за руль автомобиля, под завязку гружённого тяжёлыми коробками, и отправилась в путь.
— Мне сказали, что нужны металлические конструкции для первых раненых мобилизованных бойцов из Луганска. Я сразу всё собрала и пулей долетела до границы. А когда приехала, поняла, что без официального приглашения с той стороны меня ни за что не пустят. Пограничники начали расспрашивать: кто я, откуда, зачем еду? А что за фонд такой и что в машине? Много часов мы с ними беседовали, дело не сдвигалось с мёртвой точки.
Но тут, прямо как в кино, всё решил его величество Случай.
— По телевизору показывали какую-то программу, где я давала интервью и рассказывала о работе фонда. Пограничники посмотрели на экран, потом на меня, потом снова на экран и ещё раз попросили документы. Я им опять вываливаю весь перечень бумаг — не только паспорт и водительское, но и все накладные и отчёты фонда. В общем, процесс, слава Богу, пошёл. Забегая вперёд, скажу: каждый раз, когда я впоследствии сюда приезжала и попадала на эту смену, меня очень тепло встречали. До сих пор общаемся. Ну что поделать — работа у них такая.
После пересечения «ленточки» — так называют границу республик и большой России — Марина очутилась словно в параллельной реальности. Вроде всё понятно: это дорога, по ней нужно ехать. Вот указатели, по ним нужно ориентироваться. Но атмосфера вокруг всячески напоминала столичной гостье, что здесь её ждёт отнюдь не лёгкая прогулка.
Правила благотворительности Марины Зубовой
— У меня было ощущение, будто я в какую-то игру заехала и за мной закрылись ворота. Шесть часов вечера воскресенья, темно. Вдали за обочиной виднеется ствол разбитой шахты, всюду слякоть, лысые деревья — сплошной мрак. Думаю: Господи, что я тут делаю? Ехала по навигатору, связь отвалилась. Слава Богу, меня встретили на середине пути и мы поехали дальше. В Луганске остановились в кафе, попили кофе, вышли на улицу — а там никого, вообще безлюдно. Спрашиваю у провожатых: «Тут всегда так?» Да нет, отвечают, просто мобилизация сейчас идёт.
Но утро вечера мудренее — когда выглянуло солнышко, стало как-то повеселее, вспоминает Зубова. А свежий приток витамина «Д» заодно напомнил, что у неё здесь много работы.
— Груз отвезли главврачу больницы. Но моя основная цель, конечно, была иной: познакомиться со всеми и узнать, в чём острая необходимость и что делать дальше. Так и пролетело несколько дней — меня со всеми знакомили, в подробностях рассказывали о жизни в регионе. И я сразу приметила, что здесь ни в каком виде нет НКО, просто выжженная земля какая-то. А социальных проблем у людей — наоборот, выше крыши. Получалась странная картина.
В кулуарных беседах патриоты Луганщины рассказали Зубовой, что такая ситуация сохранялась годами. И неспроста, ведь большинство благотворительных фондов до этого сидели на кормушке у иноземных сил и самым натуральным образом работали на врага.
ИА Регнум
— Их в итоге всех зачистили под ноль. Но дело в том, что и порядочным организациям не давали вырасти — всех моментально рубили. У нас, в России, наоборот: политика направлена на развитие и поддержку некоммерческого сектора.
Экстравагантная поездка, которую Марина сама себе организовала ради острых ощущений, неожиданно заиграла новыми смыслами. Девушка поняла, что для неё здесь открывается непаханое поле.
— Я поставила себе чёткую задачу: с нуля построить некоммерческий сектор, чтобы помогать людям. Тут и слова-то такого — НКО не знали. А если и знали, то шарахались, думая, что это какая-то шпионская штука и от неё нужно держаться подальше.
ИА Регнум
Имея за плечами опыт руководства крупной структурой и организаторские способности, Марина начала выстраивать горизонтальные связи: обивала пороги местных феодалов, напрашивалась на деловые ужины и чашечку кофе.
— Тут ведь были, да и есть, крайне специфические проблемы, с которыми в России, даже после начала СВО, мы не сталкивались. Например, полная изоляция банковской системы. А как вести бизнес, если невозможны внешние контакты? Плохая, почти невозможная логистика товаров. И вот мне всё это разжёвывали, а я старательно вникала в нюансы.
И когда окончательно вникла, стало ясно: кратковременными наездами тут не обойдёшься. Через пару-тройку месяцев, в начале лета, Марина Зубова оставила все заботы московского фонда коллегам, а сама переехала в уже ставший родным город-герой Луганск. Где прямо с колёс принялась за дело.
— Тут были общественные организации — допустим, центр помощи инвалидам-колясочникам, — которые фактически не вели никакой активной деятельности. Моей задачей было их оживить, чтобы они реально хоть чем-то полезным занимались. А для этого как минимум нужно было составить правильную заявку на получение гранта. Оказалось, про такое здесь даже не слышали. Пришлось их учить азам социального проектирования. Ведь заявка на грант — это не письмо состряпать в районную администрацию. Я ночами с ними сидела, мы досконально каждый пункт прорабатывали.
ИА Регнум
Помимо отсутствия навыков работы с крупными благотворительными проектами, рассказывает Марина, процесс осложнялся нередко и надуманными страхами в головах её новых коллег.
— Боялись всего на свете: что не смогут написать или впоследствии отчитаться. Люди, конечно, много горя хлебнули за все эти годы, и их зашоренность мне совершенно понятна была. Но вот принять я её всё равно не могла.
С официальным включением ЛНР в состав России дела пошли в гору — местные чиновники уже были бессильны перед общероссийскими нормами права и всё меньше вставляли палки в колёса.
— Люди стали гораздо увереннее, причём как здесь, так и на «большой земле». Сюда начали приезжать различные партнёры. Мы их всех тут сводили вместе, чтобы потом реализовывать проекты.
Когда в регионе стало капельку посвободнее и появилась первая благотворительная инфраструктура, Марина Зубова основала в Луганске новый фонд.
ИА Регнум
— Без ложной скромности, люди нас уже хорошо знают. Поначалу к нам обращались исключительно беженцы с освобождаемых территорий, а теперь приходят вообще все, кому нужна помощь. И знаете, для меня это прямо новый опыт погружения. В Москве я никогда не проводила столько времени в личном контакте с просителями — всё, как правило, на удалёнке делалось. А тут прямо проходной двор организовался: допустим, помогли мы одному человеку из Попасной, а на следующий день у наших дверей уже сотни таких стоят.
Фонд Марины Зубовой «БлагоДарите» не только решает бытовые и насущные проблемы людей, но и старается их всячески социализировать.
— Я всегда знала, что после того, как накормил и напоил, нужно дать пищу духовную. Мы начали организовывать выставки и концерты, приглашать подопечных фонда. Знаете, столько благодарных слёз я никогда в своей жизни не видела. Оказалось, никто раньше не предлагал подобные мероприятия. А для них это было очень важно.
ИА Регнум
С некоторыми семьями Марина плотно сдружилась — почти породнилась.
— Я всегда об этом рассказываю. Интеллигентнейшая пожилая пара из Лисичанска: он врач, она директор школы, их дом сгорел под обстрелами. И как-то раз они позвонили, спрашивают: а можно мы к вам придём и отметим золотую свадьбу, вы ведь для нас здесь самые близкие люди, нам больше не с кем отметить такое событие. Пришли с бутылочкой шампанского и домашней выпечкой. Но самое интересное, они принесли с собой все свои воспоминания: какие-то бирочки, духи старинные, что-то ещё. Всё доставали, рассказывали нам и показывали. Оказалось, их дочка живёт в Москве, но с ними не общается и не интересуется их судьбой. Бывший зять с внучкой, которые сейчас в Киеве, вообще их прокляли. Поэтому, кроме нас, у них никого и не было.
Сейчас, по прошествии двух лет, Марина отмечает значительные изменения в Луганске.
— Он кардинально изменился, дороги построились, площадки открываются, — говорит она, с оптимизмом глядя в будущее. — Я вижу, как развивается некоммерческий сектор, и это вдохновляет меня продолжать работу. Люди стали более открытыми и добрыми, а социальные проекты всё чаще получают поддержку. Но, что важнее всего, сами люди начинают доверять благотворительности и она уверенно становится неотъемлемой частью их жизни.
При поддержке Института развития интернета (АНО «ИРИ»)