Из фигуристов в конькобежцы
— Каких успехов вы добились в бытность действующей фигуристкой?
— Выполнила норматив мастера спорта, входила в состав сборной СССР, была призером юниорских первенств страны. Тренировалась у легендарного Игоря Борисовича Москвина вместе с Вовкой Котовым, Наташей Стрелковой, Игорем Бобриным. Начинала у Эллы Львовны Бейлиной и вместе перешла к Москвину. Тогда как раз в профсоюзных спортивных обществах проводили эксперимент: к опытному тренеру подключали молодого. Так к Игорю Борисовичу вместе с личным тренером Александром Сергеевичем Тарасовым приехал из Казани будущий чемпион мира Александр Фадеев.
— Почему перешли в парное катание?
— По решению руководства Москвину запретили работать с одиночниками, оставили только пары. Его учеников раскидали кого куда. Бобрин, которому и тренер-то был уже не особо нужен, остался в Ленинграде и стал работать с Юрием Овчинниковым, хотя еще недавно с ним соревновался. Котина взяла в Москву Елена Анатольевна Чайковская, Фадеева — Станислав Алексеевич Жук, а меня — Ирина Константиновна Роднина, которая после завершения карьеры решила попробовать себя в качестве тренера динамовских фигуристов. Как раз в это время распалась достаточно известная пара Марина Черкасова — Сергей Шахрай, ставшая серебряным призером Олимпиады‑1980. С Шахраем меня в пару и пытались поставить.
— Не сложилось?
— До сих пор не понимаю, зачем из меня пытались сделать парницу. Мне это по характеру не подходит, но выбора не было. Мой первый тренер так и сказала: «Либо едешь к Родниной, либо завязываешь с фигурным катанием». На это я пойти не могла. В одиночном катании четыре тройных прыгала, а в парах было достаточно всего одного. А еще испытывала постоянное давление со стороны знаменитого тренера и партнера одновременно. Если Москвин с пониманием относился к моему свободолюбивому характеру, то Роднина требовала безоговорочного подчинения.
— Сколько времени в итоге прокатались с Шахраем?
— Ровно девять месяцев, но пара так и не родилась. Съездили на показательные выступления в Таллин, где тогда открывался ледовый дворец. После этого Шахрай под влиянием Родниной не захотел продолжать тренировки и завершил спортивную карьеру. Мне Роднина сказала, что он заболел и нужно дождаться выздоровления. Знаю, что меня хотел видеть в своей группе Виктор Николаевич Кудрявцев, и я мечтала с ним поработать. Он нравился мне и как тренер, и как человек. Увы, нам было не суждено встретиться на льду.
— И чем все закончилось?
— Меня подобрали буквально с улицы конькобежцы-динамовцы. Они сообщили, что из группы фигурного катания меня давно отчислили и просто об этом не поставили в известность. От отчаяния год занималась скоростным бегом на коньках и даже выполнила норматив кандидата в мастера. Только это уж совершенно точно — не мое! Бегать по кругу мне скучно. Сейчас, когда принимаю участие в марафонах, бегаю по лесам и по городу, — это совсем другое дело. А еще тренеры по конькам заставляли меня набирать вес, и новый внешний вид не доставлял положительных эмоций.
Могла бы быть инженером
— После этого вы вернулись в Ленинград?
— Не сразу. Сначала, сдав сессию в институте физкультуры, забрала документы и без проблем поступила в Московский автодорожный институт на специальность, связанную с проектированием городских улиц. После второго курса, узнав, что такая же есть и в Ленинградском инженерно-строительном институте, вернулась домой. Училась без троек, но стипендии не хватало. Зарабатывать начала еще с 13 лет, а тут спорт закончился, и нужно было искать работу. В одно мокрое ноябрьское утро мне позвонил тренер Эдуард Данилович Эстис. Поступил очень хитро: договорился о встрече в спорткомитете, привез на каток, вручил чужие коньки, а сам уехал праздновать свой день рождения, сказав на прощание: «Вот твои дети, разберешься, что они умеют». Так началась моя тренерская карьера, и в первый же год работы мои девочки выиграли чемпионат города! Когда училась на пятом курсе, Эстис предложил поработать в балете на льду, чтобы не пожалела, что не побывала там. Год выступала, но весь этот театральный бомонд — тоже не мое. Хотя не пожалела, что приобрела новые знания и опыт.
— Поработать инженером довелось?
— Меня распределили в Ленинградский НИИ градостроительства, куда все студенты мечтали попасть. И направили в отдел, который проектировал не дороги, а какие-то непонятные дома. Да еще начальник, посмотрев мою трудовую книжку, заявил: «Ах, тренер! И артистка! Понимаю, как вы институт окончили». После этого предложил отказаться от распределения и взять свободный диплом. Вышла на улицу, позвонила Эстису, чтобы посоветоваться, как жить дальше. Он отговорил меня совершать революцию в дорожном строительстве. Сказал, что в качестве тренера по фигурному катанию смогу принести больше пользы обществу. Набрала первую группу в «Юбилейном», и в ней тренировались сразу два будущих призера чемпионатов Европы, Вика Волчкова, которая сейчас уже известный тренер Буцаева, и Костя Меньшов. Молодая была, безбашенная, учила всему, что знала. Кататься, наверное, не научила, но прыгать — точно.
Коньки покупали в складчину
— Вам довелось практически с нуля начинать развивать фигурное катание в Якутске…
— В Санкт-Петербурге тогда не было работы. Да что там работы, есть было нечего. Услышав от кого-то из коллег, что в только что открытый ледовый дворец в Якутске требуется тренер по фигурному катанию, написала письмо «на деревню дедушке». Точнее, на адрес дворца спорта. Через месяц пришел ответ с приглашением на работу. В первом наборе было 300 детишек разных возрастов. Брали всех, кто хотел заниматься. При этом мало у кого были свои коньки. Родители собрали деньги, но купить коньки в Якутске было невозможно. Со стюардессой отправили их остававшемуся еще в Санкт-Петербурге мужу. Прыгнув в машину, он рванул в Москву и закупил ботинки на всю группу. Трое суток ушло на то, чтобы прикрутить около 150 пар к лезвиям. После этого и начались полноценные ледовые занятия, а через полгода мы вывели своих воспитанников на показательные выступления. Уехать из Якутска пришлось после организационных реформ в местных спортивных структурах. С нами попрощались очень тепло, выписали премии по миллиону, а фигуристы и их родители чуть ли не до трапа самолета провожали.
— Из Якутска вы уехали в Тольятти…
— Вот там совершенно точно никаких перспектив не было. В 1990‑е в Тольятти было очень страшно. Мы жили во дворце спорта в центре города и каждое воскресенье наблюдали за пышными похоронными процессиями местных авторитетов, убитых в криминальных разборках. Ученики между собой изъяснялись примерно так: «Сейчас ты у меня умоешься кровавыми слезами, если пересечешь дорогу!» Полгода с мужем на это посмотрели — и рванули домой.
— В родном городе сразу открыли свою школу?
— Что вы! Где только не работала, давая частные уроки. Да и открыть собственную школу никогда бы не решилась. Это родители учеников предложили. Как раз тогда в Кудрово строился каток, и один папа умудрился, пока каток не был достроен, арендовать лед за копейки. Переодевались на подоконнике — и катались. Потом каток официально открылся, мы набрали группу, вошли в реестр Федерации фигурного катания Санкт-Петербурга под названием «Серпантин». Все было здорово, пока не грянула пандемия. Владельцы кудровского катка решили, что дальше зарабатывать на фигурном катании невыгодно, и открыли ресторан. Третий год мы работаем в складчину с другими секциями на катке «Красная Звезда».
Новые вершины
— Когда стали бегать марафоны?
— После сорока. Увидела бы, как бегают взрослые люди, начала бы раньше. А так впервые вышла на дистанцию 5 км в ЦПКиО. Там пробежала фактически в прогулочном темпе, но среди бабушек оказалась первой. Меня наградили грамотой и красивой куклой. Это было здорово. После первой победы начала серьезно тренироваться. Заслужила признание профессиональных легкоатлетов. Чувствовала себя счастливой, когда Алексей Соколов, которому принадлежит рекорд страны в марафонском беге, начал со мной разговаривать. Потом выиграла чемпионат мира среди ветеранов, а в 2016 году попробовала себя в свимране. Это новый вид спорта, который совмещает бег и плавание. В отличие от триатлонистов, в этой дисциплине бегут в той же экипировке, что и плывут, а беговые и плавательные этапы чередуются. Нужно очень грамотно раскладывать силы на всю дистанцию. В свимране опытный спортсмен всегда выиграет у новичка, даже если тот прекрасный бегун и прекрасный пловец. В 2019‑м стала серебряным призером чемпионата мира по свимрану в своей возрастной группе.
— Какими победами в марафоне можете похвастаться?
— В 47 лет выиграла марафон «Дорога жизни». На традиционном марафоне в Ганновере была первой в своей возрастной категории и 12‑й в общем зачете. Мечтаю выполнить норматив кандидата в мастера спорта, но пока не могу выбежать из трех часов. Для того чтобы улучшить результаты, нужно практически только тренироваться, есть и спать. Не хочу тратить на это остаток жизни. Мне вполне достаточно полумарафона и дистанций чуть короче.
Награды своими руками
— А откуда у вас такая страсть к сугубо мужскому занятию, каковым считается токарное дело?
— Всегда хотела этим заниматься. Меня ведь в основном папа воспитывал, и мы с ним всегда были близки. У меня на даче уже лет с пяти был свой набор инструментов. В какой-то период, когда не было легкоатлетических соревнований, увидела, как на токарном станке изготавливают красивые сувениры, и пошла на курсы. Мужчины-токари охотно приняли меня в свое сообщество. Один даже прислал целую коробку великолепной древесины. Даже не рискую пока ее обрабатывать. Когда возрастет мастерство, тогда и возьмусь.
— Куда вы деваете свои изделия?
— Дарю друзьям, а еще отдаю организаторам соревнований для награждения победителей в возрастных категориях 50+.