Настоящее заключение содержит конституционно-правовое и международно-правовое исследование Закона Украины от 20.08.2024 № 3894-IX «О защите конституционного строя в сфере деятельности религиозных организаций» [1] (далее – исследуемый Закон, Закон Украины) – на предмет его соответствия Конституции Украины и международно-правовым обязательствам Украины, вытекающим из заключённых Украиной международных договоров в сфере признания и защиты прав и свобод человека.
Частью 2 статьи 2 исследуемого Закона Украина установлен прямой запрет на территории Украины деятельности «иностранных религиозных организаций, которые отвечают одновременно следующим критериям: 1) находятся в государстве, которое признано осуществившим или осуществляющим вооружённую агрессию против Украины и/или временно оккупировавшим часть территории Украины; 2) прямо или косвенно (в том числе через публичные выступления руководителей или других органов управления) поддерживают вооружённую агрессию против Украины. К иностранным религиозным организациям, которые находятся в государстве, которое признано осуществившим или осуществляющим вооружённую агрессию против Украины и/или временно оккупировавшим часть территории Украины, относятся иностранные религиозные организации (в том числе религиозные управления, объединения, центры), руководящий центр (управление) которых находится за пределами Украины в соответствующем государстве-агрессоре» [«На території України заборонена діяльність іноземних релігійних організацій, які відповідають одночасно таким критеріям: 1) знаходяться в державі, яка визнана такою, що здійснила або здійснює збройну агресію проти України та/або тимчасово окупувала частину території України; 2) прямо або опосередковано (в тому числі через публічні виступи керівників або інших органів управління) підтримують збройну агресію проти України. До іноземних релігійних організацій, які знаходяться в державі, яка визнана такою, що здійснила або здійснює збройну агресію проти України та/або тимчасово окупувала частину території України, належать іноземні релігійні організації (в тому числі релігійні управління, об’єднання, центри), керівний центр (управління) яких знаходиться за межами України у відповідній державі-агресорі.»].
Часть 3 статьи 2 исследуемого Закона адресует к его статье 3, часть 1 которой указывает на одну конкретную религиозную организацию, в отношении которой вводится полный запрет деятельности.
Частью 1 статьи 3 исследуемого Закона предписано: «Учитывая то, что Русская православная церковь является идеологическим продолжением режима государства-агрессора, соучастницей военных преступлений и преступлений против человечности, совершаемых от имени Российской Федерации и идеологии “русского мира”, деятельность на Украине Русской православной церкви запрещена» [«Зважаючи на те, що Російська православна церква є ідеологічним продовженням режиму держави-агресора, співучасницею воєнних злочинів та злочинів проти людяності, що вчиняються від імені Російської Федерації та ідеології "русского міра", діяльність в Україні Російської православної церкви заборонена»].
Процитированная часть 1 статьи 3 исследуемого Закона содержит не нормативное предписание, а набор обвиняющих утверждений, идеологически и политически мотивированных, судя по формулировкам, религиозными и этно-национальными ненавистью и нетерпимостью к православным христианам канонической Русской Православной Церкви Московского Патриархата и к русскому народу, мотивированностью к осуществлению культурного геноцида в отношении этих пересекающихся в определённой мере социальных групп (2 важнейших критерия культурного геноцида: запрет на язык народа и на исповедание исторически исповедуемой данным народом религии).
Не существует никаких юридических и фактических оснований для вменения Русской Православной Церкви Московского Патриархата характеристики «идеологического продолжения режима» или «соучастницы военных преступлений и преступлений против человечности, совершаемых от имени», равно как и для отождествления идеологии Русского мира с «военными преступлениями и преступлениями против человечности».
Единственным рациональным обоснованием таких утверждений является указанная ненависть и нетерпимость киевского правящего политического режима, что неоднократно было выражено публично высшими руководителями Украины.
Однако вышеуказанные нормы исследуемого Закона Украины лишь составляют несостоятельное идеологическое и риторическое прикрытие (приходов РПЦ и без того нет там) основной направленности этого акта на полный запрет и пресечение деятельности исключительно канонической [2] Украинской Православной Церкви (предстоятель – митрополит Онуфрий (Березовский)) – единственной религиозной организации (помимо уже ранее запрещавшейся Русской Православной Церкви), на запрет которой направлен этот Закон.
Часть 2 статьи 3 исследуемого Закона Украины устанавливает следующий запрет:
«Деятельность религиозных организаций, аффилированных с иностранной религиозной организацией, деятельность которой на Украине запрещена в соответствии с частью первой настоящей статьи, в том числе непосредственно или как составная часть другой религиозной организации, или при наличии других признаков, установленных статьёй 51 Закона Украины «О свободе совести и религиозных организациях», не допускается, и такие религиозные организации ликвидируются в установленном законом порядке. Перечень религиозных организаций в Украине, аффилированных (связанных одним или несколькими признаками, определёнными статьёй 51 Закона Украины «О свободе совести и религиозных организациях») с иностранной религиозной организацией, деятельность которой на Украине запрещена, утверждается приказом центрального органа исполнительной власти, реализующего государственную политику в сфере религии, и публикуется на его официальном сайте. В случае, установленном законом, деятельность на Украине иностранной религиозной организации, находящейся в государстве, которое признано осуществившим или осуществляющим вооружённую агрессию против Украины и/или временно оккупировавшим часть территории Украины, деятельность которой на Украине запрещена в соответствии с настоящим Законом, прекращается со дня вступления в силу настоящего Закона или законом о внесении соответствующих изменений в настоящий Закон» [«Діяльність релігійних організацій, афілійованих з іноземною релігійною організацією, діяльність якої в Україні заборонена відповідно до частини першої цієї статті, у тому числі безпосередньо або як складова частина іншої релігійної організації, або за наявності інших ознак, встановлених статтею 51 Закону України "Про свободу совісті та релігійні організації", не допускається і такі релігійні організації припиняються у встановленому законом порядку. Перелік релігійних організацій в Україні, афілійованих (пов’язаних однією чи декількома ознаками, визначеними статтею 51 Закону України "Про свободу совісті та релігійні організації") з іноземною релігійною організацією, діяльність якої в Україні заборонена, затверджується наказом центрального органу виконавчої влади, що реалізує державну політику у сфері релігії, та оприлюднюється на його офіційному веб-сайті. У випадку, встановленому законом, діяльність в Україні іноземної релігійної організації, що знаходиться в державі, яка визнана такою, що здійснила або здійснює збройну агресію проти України та/або тимчасово окупувала частину території України, діяльність якої в Україні заборонена відповідно до цього Закону, припиняється з дня набрання чинності цим Законом або законом про внесення відповідних змін до цього Закону.»].
Данные правовые нормы направлены на прямой и полный запрет всякой деятельности Украинской Православной Церкви, которой этой нормой Закона приписывается, вменяется указанная аффилированность (несмотря на заявления официальных представителей Украинской Православной Церкви об отсутствии организационной подчинённости каким-либо другим религиозным и иным иностранным организациям). Утверждение о некоей аффилированности Украинской Православной Церкви является ложным и не соответствующим действительности.
В статье 4 и разделе II «Заключительные и переходные положения» исследуемого Закона Украины установлены механизмы реализации указанных выше репрессивных в отношении Украинской Православной Церкви и её верующих норм и отражены многообразные крайне негативные для Украинской Православной Церкви и её верующих правовые последствия такого запрета.
Нельзя не отметить самообличающую риторически-манипулятивную декларацию в части 2 статьи 1 о том, что «ни одно из положений настоящего Закона не может толковаться как ограничение свободы исповедания религии или убеждений, права на соблюдение религиозной практики и ритуальных обрядов» [«Жодне з положень цього Закону не може тлумачитися як обмеження свободи сповідування релігії або переконань, права на дотримання релігійної практики і ритуальних обрядів»], которая абсолютно никак не связана с тем, что остальное нормативное содержание этого Закона явно и грубейшим образом нарушает признанные и гарантированные международным правом (равно как и конституционным правом Украины) личные и коллективные религиозные права и свободы граждан Украины и других лиц, законно находящихся на её территории.
Столь же произвольное искажение реального юридического и фактического правового статуса религиозных организаций содержится в формулировке преамбулы этого Закона, указывающей на признание и закрепление Украинским государством в Законе некоего «права религиозных организаций менять подчинённость религиозным центрам (управлениям)» [«право релігійних організацій змінювати підлеглість релігійним центрам (управлінням)»].
Демократическое правовое светское государство (в любой модели светскости) посредством правовых норм жёстко ограничено во вмешательстве во внутренние дела религиозных объединений, и это не вопрос компетенции государства, не сфера его произвольного усмотрения – устанавливать в законе разрешение или запрет «менять подчинённость». Отношения между Православными Церквами основываются на каноническом церковном праве (как системе экстраправового нормативного регулирования) и не могут быть описаны или отображены юридическим понятием «подчинённость». Изобретённого разработчиками Закона вышеуказанного «права» в сфере межцерковных отношений не существует – с точки зрения церковного канонического права (подлежащего признанию и уважению светским государством); тем более является абсолютно неправомерным принудительное и насильственное навязывание извне религиозным организациям в форме «права» практики «менять подчинённость».
Реализуемый указанными выше статьями Закона Украины «О защите конституционного строя в сфере деятельности религиозных организаций» полный запрет деятельности Украинской Православной Церкви на основании произвольного приписывания наличия некой её аффилированности с Россией грубо противоречит, прежде всего, Конституции самой Украины.
Нормы части 2 статьи 3 исследуемого Закона, предусматривающие установление запрета деятельности религиозных организаций по признаку их аффилированности «с иностранной религиозной организацией, деятельность которой на Украине запрещена», противоречат статье 1 Конституции Украины [3] [стаття 1: “Україна є суверенна і незалежна, демократична, соціальна, правова держава”] в части закреплённой в ней такой основы конституционного строя, как правовое государство, и части первой статьи 8 Конституции Украины [стаття 8: “В Україні визнається і діє принцип верховенства права…”] в части закреплённого одного из сущностных признаков правового государства – принципа верховенства права, поскольку в указанном нормативном предписании исследуемого Закона используется критерий с крайне неопределённым, размытым и нечётким содержанием, являющийся основанием для ограничения прав и свобод объединений граждан – религиозных организаций. Термины «аффилированность» и «аффилированный» [4], имеющие вполне уместные и понятные значения применительно к сферам финансово-экономических и коммерческих связей, корпоративного управления, налогового администрирования коммерческих организаций, совершенно не имеют чёткого смысла, основывающегося на реальной действительности в сфере межцерковных отношений и деятельности религиозных организаций, и превращается в юридический абсурд.
Термины «аффилированность» и «аффилированный» не применимы к сфере отношений между религиозными организациями не пригодны для адекватного описания и правового регулирования таких отношений. Никакой аспект внутриорганизационного управления и структуры отношений в любой религиозной организации не может быть юридически корректно и точно отображён при помощи слов «аффилированность» и «аффилированный» (по отношению к другим религиозным организациям), равно как и никакой из аспектов межцерковных, межрелигиозных отношений. Эта заимствованная из предпринимательской и корпоративно-управленческой сфер терминология не предназначена и принципиально не подходит для данной сферы общественных отношений. В силу этого применение указанной терминологии нелогично, необоснованно и неправомерно для целей юридического обоснования ограничения и запрещения деятельности религиозных организаций.
С такой же абсолютно недостаточной мерой обоснованности (как юридически, так и фактически) данная норма может быть распространена на иудаистские (в частности – хасидские) и протестантские (пятидесятнические, баптистские) религиозные организации, управление в которых во многом децентрализованное и даже распределённое (множество центров), а также на Римскую католическую церковь, – все они имеют крупные религиозные организации в Российской Федерации, которой в указанной норме пункта 1 части 2 статьи 2 адресованы слова: «находятся в государстве, которое признано осуществившим или осуществляющим вооружённую агрессию против Украины и/или временно оккупировавшим часть территории Украины».
И эти религиозные организации (какие бы они ни носили названия по российскому, украинскому, иных стран законодательству, находятся в сложных отношениях духовного общения и взаимодействия, характеризующихся таким юридически значимым, существенно важным качеством, которое определяет их принципиальную несводимость ни к каким несвойственным организационным, юридическим или политическим формам, включая форму «подчинения».
Все такие связи и взаимодействия религиозных организаций имеют исключительно духовные, богословские цели и направленность (Украинской Православной Церкви с Русской Православной Церковью МП, с Греческой Православной Церковью и др.; либо украинские хасидские организации с российскими, белорусскими, израильскими и американскими хасидскими организациями; либо Украинская греко-католическая церковь с Римской католической церковью, с Белорусской греко-католической церковью, с Болгарской греко-католической церковью, Румынской греко-католической церковью, Венгерской греко-католической церковью и другими церквями).
Вышеуказанные существующие в реальности отношения между указанными религиозными организациями ни в каких смыслах и значениях не являются отношениями аффилированности между автономными по церковному каноническому праву, самостоятельными церквами, если использовать термин аффилированность в его устоявшемся общепризнанном значении, применяемом в корпоративном праве. В мире православных Церквей (употребляется понятие «сестры-Церкви») нет места понятию аффилированности, как и управленческой или политической соподчинённости. Они равно автономные и равно-уровневые.
С учётом вышесказанного, произвольное атрибутирование (приписывание) частью 2 статьи 3 Закона Украинской Православной Церкви некоего состояния «аффилированности» и связанного с ним установления юридически и фактически исчерпывающего основания для признания религиозной организации фактически находящейся в состоянии «аффилированности с врагом», не выдерживает юридически и фактически никакой критики.
Украинская Православная Церковь не совершала, не совершает и, обоснованно полагаем, не планирует совершать никаких противоправных действий, которые могли бы повлечь подпадание её в связи с этим и по этим причинам и фактическим основаниям под действие норм контртеррористического, или же уголовного, административного, налогового и иного законодательства, устанавливающих правовую обязательность и обоснованность немедленного прекращения и полного запрета всей деятельности этой религиозной организации на территории Украины.
Главной причиной установления такого запрета Украинской Православной Церкви является явно выраженная политически и идеологически мотивированная ненависть и нетерпимость к ней и к её верующим со стороны высших руководителей правящего политического режима в Киеве.
Украинское государство не вправе произвольно избирательно запретить Украинскую Православную Церковь (правомерно действующую, исторически представленную тысячу лет на территории нынешней Украины), будучи связанным международными обязательствами, прежде всего положениями Устава ООН, а также статьями 9 и 14 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950 [5], статьями 2, 4, 18, 20, 24, 26 Международного пакта о гражданских и политических правах [6], статьями 2 и 13 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах [7], поскольку такие действия явно и грубо противоречат указанным статьям, по сути являются выраженной дискриминацией по религиозному признаку (при признаку религиозной принадлежности, по признаку отношения к религии) в отношении значительной части граждан Украины.
Проигнорировать правовые предписания (требования) указанных международных актов Украина, как член международного сообщества, не вправе, в том числе и потому, что частью первой статьи 9 Конституции Украины императивно установлено, что «действующие международные договоры, согласие на обязательность которых предоставлено Верховной Радой, являются частью национального законодательства Украины» [cтаття 9: “Чинні міжнародні договори, згода на обов'язковість яких надана Верховною Радою України, є частиною національного законодавства України”]. То есть международно-правовые запреты религиозной дискриминации не могут быть волюнтаристски обойдены по желанию неких политиков, поскольку такие действия явно выраженно противоречат Конституции Украины, грубо попирают основы конституционного строя Украины.
Запреты на религиозную дискриминацию граждан (а выборочное поражение в правах и свободах и представляют собой классический вариант дискриминации) установлены, прежде всего, Конституцией Украины, а именно:
статьёй 35, гарантирующей: «Каждый имеет право на свободу мировоззрения и вероисповедания. Это право включает свободу исповедовать любую религию или не исповедовать никакую, беспрепятственно отправлять единолично или коллективно религиозные культы и ритуальные обряды, вести религиозную деятельность. Осуществление этого права может быть ограничено законом только в интересах охраны общественного порядка, здоровья и нравственности населения или защиты прав и свобод других людей. Церковь и религиозные организации на Украине отделены от государства, а школа – от церкви. Ни одна религия не может быть признана государством как обязательной…» [стаття 35: “Кожен має право на свободу світогляду і віросповідання. Це право включає свободу сповідувати будь-яку релігію або не сповідувати ніякої, безперешкодно відправляти одноособово чи колективно релігійні культи і ритуальні обряди, вести релігійну діяльність. Здійснення цього права може бути обмежене законом лише в інтересах охорони громадського порядку, здоров'я і моральності населення або захисту прав і свобод інших людей. Церква і релігійні організації в Україні відокремлені від держави, а школа - від церкви. Жодна релігія не може бути визнана державою як обов'язкова…”];
статьёй 3, гарантирующей, что «человек, его жизнь и здоровье, честь и достоинство, неприкосновенность и безопасность признаются на Украине высшей социальной ценностью. Права и свободы человека и их гарантии определяют содержание и направленность деятельности государства» [стаття 3: «людина, її життя і здоров'я, честь і гідність, недоторканність і безпека визнаються в Україні найвищою соціальною цінністю. Права і свободи людини та їх гарантії визначають зміст і спрямованість діяльності держави»];
статьёй 21, гарантирующей, что «все люди свободны и равны в своём достоинстве и правах. Права и свободы человека неотчуждаемы и незыблемы» [стаття 21: “Усі люди є вільні і рівні у своїй гідності та правах. Права і свободи людини є невідчужуваними та непорушними”];
статьёй 22, гарантирующей, что «права и свободы человека и гражданина, закреплённые настоящей Конституцией, не исчерпывающие. Конституционные права и свободы гарантируются и не могут быть отменены. При принятии новых законов или внесении изменений в действующие законы не допускается сужение содержания и объёма существующих прав и свобод» [стаття 22: Права і свободи людини і громадянина, закріплені цією Конституцією, не є вичерпними. Конституційні права і свободи гарантуються і не можуть бути скасовані. При прийнятті нових законів або внесенні змін до чинних законів не допускається звуження змісту та обсягу існуючих прав і свобод”];
частью первой и второй статьи 24, гарантирующей, что «граждане имеют равные конституционные права и свободы и равны перед законом. Не может быть привилегий или ограничений по признакам… религиозных и других убеждений…» [стаття 24: “Громадяни мають рівні конституційні права і свободи та є рівними перед законом. Не може бути привілеїв чи обмежень за ознаками… релігійних та інших переконань…”].
Прямые запреты религиозной дискриминации также были установлены в статьях 3 и 4 Закона Украины «О свободе совести и религиозных организациях».
В рассматриваемом Законе предпринята попытка «обойти» указанные запреты на дискриминацию по религиозным признакам при помощи грубых квази-юридических приёмов, ложных утверждений и юридически некорректных положений, но это не может являться надлежащим, безупречным и правомерным юридическим обоснованием запрета деятельности указанной религиозной организации в силу действующих и имеющих более высокую правовую силу конституционно-правовых запретов на религиозную дискриминацию, установленных Конституцией Украины и международными договорами, участниками которых является Украина.
При этом полный (тотальный) запрет религиозной организации, представляющей абсолютное большинство православных верующих граждан Украины, относящихся себя к Украинской Православной Церкви, никаким образом не может быть юридически корректно обоснован указанными в части второй статьи 35 Конституции Украины основанием для конституционно-допустимого ограничения права на свободу мировоззрения и вероисповедания [право на свободу світогляду і віросповідання], заключающемся в – «интересах общественного порядка, здоровья и нравственности населения или защиты прав и свобод других людей» [“в інтересах охорони громадського порядку, здоров'я і моральності населення або захисту прав і свобод інших людей”]. Юридически и фактически достоверно и соответствует действительности утверждение о том, что верующие граждане Украины, относящиеся себя к Украинской Православной Церкви, не посягают на общественный порядок. Верующие граждане Украины, относящиеся себя к Украинской Православной Церкви, самим фактом своей принадлежности к этой традиционной (исторически представленной) для Украины религиозной организации, исповеданием своей веры, унаследованной от своих предков, никак не посягают и не могут посягнуть на здоровье и нравственность населения, на права и свободы других людей.
Таким образом, произвольное наделение понятия «аффилированность» не свойственным ему семантическим и контекстным значением (содержанием) применительно к сфере религиозных отношений и деятельности религиозных организаций в ясно выраженных репрессивных целях абсолютно противоречит конституционно-правовому принципу правового государства на Украине. Правовое государство по определению детерминировано в его законодательной деятельности принципами верховенства права, правовой строгости и правовой определённости, что исключает возможности принятия правовых актов, в которых используются юридически некорректные термины с целью, противоречащей конституционному принципу защиты прав и свобод человека.
Следует также признать, что юридически некорректным неправомерным способом добиться политической цели посредством фактического злоупотребления правом является (призванная оправдать и обосновать целевой избирательный запрет именно Украинской Православной Церкви) предусматриваемое рассматриваемым Законом применение к сфере религиозных отношений и деятельности религиозных организаций термина «аффилированность» в совершенно новом (не присущем ему) его юридико-семантическом значении.
В данном случае очевидно отсутствие достаточных юридических и фактических оснований для фактического приравнивания духовных связей Украинской Православной Церкви с иностранной религиозной организацией (Русской Православной Церковью) к некой новой форме противоправной антигосударственной деятельности, а именно такой смысл вкладывается в норму исследуемого Закона об «аффилированности» тем или иным образом (часть 5 статьи 4, часть 2 статьи 3) с «иностранной религиозной организацией, деятельность которой на Украине запрещена», а именно с запрещаемой частью 1 статьи 3 Закона Русской Православной Церковью.
Бесспорная целевая направленность данного Закона исключительно и только на запрет Украинской Православной Церкви усилена также другими статьями этого Закона, например статьёй 5, которой вводится ещё одно основание прекращения деятельности религиозной организации – по причине пропаганды идеологии «русского мира»:
«1. Использование религиозных организаций для пропаганды идеологии “русского мира”, в том числе популяризации такой идеологии любым способом и/или любыми средствами, что противоречит интересам национальной и общественной безопасности, территориальной целостности Украины, запрещается. При применении положений абзаца первого этой части учитываются факты распространения пропаганды идеологии “русского мира” как непосредственно религиозной организацией, так и её уставными или другими органами управления, другими лицами, действующими от их имени по заданию или с разрешения или в соответствии с другим способом согласования независимо от формы такого согласования.
2. Рассмотрение вопроса о подтверждении фактов использования религиозной организации для пропаганды идеологии «русского мира» осуществляется центральным органом исполнительной власти, реализующим государственную политику в сфере религии, в порядке, установленном Кабинетом Министров Украины. При рассмотрении могут использоваться выводы религиоведческой экспертизы, информация других центральных органов исполнительной власти, данные публичных электронных реестров, а также информация, полученная от физических и/или юридических лиц, из медиа и других открытых источников».
[«1. Використання релігійних організацій для пропаганди ідеології "русского міра", у тому числі популяризації такої ідеології у будь-який спосіб та/або будь-якими засобами, що суперечить інтересам національної та громадської безпеки, територіальної цілісності України, забороняється. При застосуванні положень абзацу першого цієї частини враховуються факти поширення пропаганди ідеології "русского міра" як безпосередньо релігійною організацією, так і її статутними або іншими органами управління, іншими особами, які діють від їхнього імені за завданням чи з дозволу або відповідно до іншого способу погодження незалежно від форми такого погодження.
2. Розгляд питання щодо підтвердження фактів використання релігійної організації для пропаганди ідеології "русского міра" здійснюється центральним органом виконавчої влади, що реалізує державну політику у сфері релігії, у порядку, встановленому Кабінетом Міністрів України. При розгляді можуть використовуватися висновки релігієзнавчої експертизи, інформація інших центральних органів виконавчої влади, дані публічних електронних реєстрів, а також інформація, отримана від фізичних та/або юридичних осіб, з медіа та інших відкритих джерел»].
Часть 2 статьи 5 исследуемого Закона в силу совершенно размытой лексики правовых норм создаёт широкие условия для произвольного надуманного «наклеивания ярлыков» в виде голословного обвинения в участии в «пропаганде идеологии Русского мира», под которые произвольно может быть отнесён любой русский по национальному происхождению гражданин Украины, который не отказывается от своей русской национально-культурной идентичности и проявляет в своей жизни присущие ему культурные традиции.
Широко распространившаяся на территории современной Украины практика тотальных запретов и гонений на проявления русской культуры, основывающаяся на законодательных нормах, в том числе в отношении применения русского языка, являются одним из доказательств фактически произошедшего юридического закрепления геноцида русского народа и имеют прямые референции и аналогии с документами Зелёной папки Геринга и другими составляющими частями документов «План Барбаросса», «Генеральный план Ост» нацистской Германии.
Реализованное в Законе Украины «О защите конституционного строя в сфере деятельности религиозных организаций» произвольное вторжение государства в исключительные внутренние дела законно существующей (в установленном законом порядке зарегистрированной) и действующей религиозной организации – канонической Украинской Православной Церкви – на основе норм, основывающихся на произвольной, юридически и фактически безосновательной или лишённой смысла квалификации исторически существующих литургических и иных богословских, а также формальных связей с другими религиозными организациями (Русской Православной Церковью) как криминализуемой аффилированности, – является прямым нарушением конституционной нормы об отделении Церкви и религиозных организаций на Украине от государства (часть 3 статьи 35 Конституции Украины, статья 5 Закона Украины “О свободе совести и религиозных организациях”), поскольку в рассматриваемом Законе Украины государство берёт на себя совершенно несвойственные ему и неприемлемые для него как светского государства полномочия и функции богословского интерпретатора сути, природы и меры духовных связей (исторически сложившихся) совершенно самостоятельных православных Церквей. При этом попытки аргументировать это мнимое право государства имеют явные признаки фиктивности и неосновательности юридических исходных положений.
По сути дела, государственные органы Украины, принявшие Закон, стремясь обвинить религиозную организацию, не совершающую никаких противоправных действий, в придуманной ими самими «аффилированности с врагом», осуществили явное незаконное вмешательство внутренние дела религиозных организаций, что, согласно правовым позициям Европейского суда по правам человека в отношении статьи 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, совершенно недопустимо и грубо попирает эту Конвенцию, поскольку гарантированные Конвенцией свобода совести и религии (часть 1 статьи 9) и свобода исповедовать свою религию (часть 2 статьи 9) презюмируют свободную возможность религиозной организации действовать юридически и фактически защищённо от произвольного вторжения, грубого вмешательства государства в число религиозные дела, во внутренние дела религиозной организации (часть «c» параграфа 80 Постановления ЕСПЧ от 15.09.2009 по делу «Miroļubovs et autres c. Lettonie»; параграфы 62,78 Постановления ЕСПЧ от 26.10.2000 по делу «Hassan et Tchaouch c. Bulgarie»).
Следует также отметить, что Европейский суд по правам человека в своих интерпретациях статьи 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и последовательно выражает позицию, выражающую признание права религиозных организаций (согласно их традициям) существовать и функционировать как организованные структуры, что предопределяет необходимость толкования этих вопросов по статье 9 Конвенции во взаимосвязи со статьёй 11 Конвенции, гарантирующей правовую защиту объединения от необоснованного вмешательства со стороны государства (параграф 58 постановления ЕСПЧ от 23.09.2010 по делу «Schüth c. Allemagne», параграф 41 Постановления ЕСПЧ от 03.02.2011 по делу «Siebenhaar c. Allemagne»; параграф 62 Постановления ЕСПЧ от 26.10.2000 по делу «Hassan et Tchaouch c. Bulgarie»). То есть политически мотивированное (или мотивированное, на самом деле, скрытой ненавистью и нетерпимостью к украинскому православию) запрещение организованных форм совместного (коллективного) исповедания религии (православного христианства) верующими украинскими гражданами, относящимися себя к Украинской Православной Церкви (от таких запретов они верующими быть не перестанут и в искусственно создаваемые религиозные организации не перейдут), образует грубейшие нарушения статей 9 и 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Европейский суд по правам человека в своих правовых толкованиях статьи 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод признает некоторые “пределы усмотрения” национальных властей в их отношениях с религиозными организациями, но эти пределы категорически не могут так далеко простираться (параграф 32 Постановления ЕСПЧ от 24.05.1988 по делу «Müller et autres vs. Suisse», параграф 55,56,50 Постановления ЕСПЧ от 20.09.1994 по делу «Otto-Preminger-Institut c. Autriche», параграф 58 Постановления ЕСПЧ от 25.11.1996 по делу «Wingrove c. Royaume-Uni»; параграф 84 Постановления по делу «Cha'are Shalom Ve Tsedek c. France»; параграф 92 Постановления ЕСПЧ от 17.02.2004 по делу «Gorzelik et autres c. Pologne»). Согласно накопленной Европейским судом по правам человека практике по делам о свободе вероисповедания, в целом о религиозным свободах, такие действия со стороны украинских властей явились бы грубейшим произволом.
Например, можно запретить какую-то ведущую криминальную деятельность религиозную общину (объективно иностранного происхождения с руководством из числа иностранцев) на Украине и привлечь к ответственности всех её членов, причастных к противоправным деяниям, но в случае обсуждаемого Закона речь идёт о грубейшем посягательстве на права, свободы и законные интересы десятков миллионов законопослушных украинцев (если считать и тех, кто ныне является вынужденным переселенцем, убежав от угрозы своей жизни за рубеж).
Важно отметить многочисленные правовые позиции ЕСПЧ, ОБСЕ [8], Венецианской комиссии Совета Европы, Парламентской ассамблеи Совета Европы, согласно которым допустимое ограничение прав и свобод по основаниям, указанным в Конвенции, не должно быть чрезмерным и не должно вести к выхолащиванию самой сути ограничиваемого в реализации права.
Полное (тотальное) запрещение Украинской Православной Церкви и отъём у Украинской Православной Церкви именно её силами построенных и отреставрированных (разгромленных в советское время) храмов, монастырей и прихрамовых имущественных комплексов – это и почти беспрецедентный пример принятия закона, имеющего неправовое содержание, противоречащее основам правопорядка. Следует также отметить, что в числе бенефициаров этого Закона Украины оказываются сообщества «чёрных» антикваров – как контрабандистов, так и лиц, пользующихся «лазейками» в украинском законодательстве для формально легального вывоза древней и старинной церковной утвари, икон и других церковных ценностей из подвергаемых разграблению и ещё более открывающихся для такого разграбления указанным Законом храмов Украинской Православной Церкви.
Независимо от политических воззрений и личных религиозных предпочтений тех или иных должностных лиц Украины, их личного отношения к православному христианству и конкретно к Украинской Православной Церкви и её верующим, остаётся фактом наличие очень большой доли населения Украины – православных верующих, относящихся себя именно к Украинской Православной Церкви.
Важно отметить, что новообразованные ПЦУ, возглавляемая Епифанием, и УПЦ КП, возглавляемая Филаретом, объединяют в действительности очень малую часть называющих себя православными верующих, а верующие канонической Украинской Православной Церкви, напротив, составляют очень значительную долю от общего населения Украины, и массового оттока в ПЦУ и другие религиозные организации, несмотря на медийные и политические устремления и усилия Константинопольского Патриархата, бывшего и действующего президентов Украины и т.п., не произошло.
Полностью вытесняя из украинского пространства посредством репрессий Украинскую Православную Церковь и значительную часть её верующих (которые не настроены и не намерены переходить в другую церковную юрисдикцию, тем более искусственно сконструированную политтехнологами; это отнюдь не смена парикмахера или любимого бренда одежды), уничтожая приходы, пресекая всякую деятельность верующих этой церкви и их объединений (прихожане, священнослужители и иерархи которой, к примеру, обеспечивают работу хосписов для неизлечимо и смертельно больных и умирающих, работу по реабилитации наркоманов), рассматриваемый Закон Украины принудительно высвобождает («выжигает») это пространство для других религиозных организаций. Надо понимать, что за 33 с лишним года независимости Украины все, кто хотел перейти (присоединиться, войти, в общем – стать верующим) в Римскую католическую церковь и в Украинскую греко-католическую церковь, уже сделали свой выбор. Текущие межцерковные переходы – это на уровне ничтожно малых отклонений, на порядки ниже даже статистической погрешности, а потому этими самыми «другими религиозными организациями» станут всевозможные секты (неоиндуистские секты, саентологи и прочие). Таковые и выступают ещё одной группой бенефициаров данного Закона Украины.
Поэтому Закон Украины от 20.08.2024 № 3894-IX «О защите конституционного строя в сфере деятельности религиозных организаций» юридически и фактически создаёт нормативные основания для культурного геноцида большинства верующих православных христиан – граждан Украины. Усилия украинских властей по реализации установленного указанным Законом Украины запрета Украинской Православной Церкви и практически полного запрета традиционного православного христианства на Украине будут восприниматься в исторической связи, «в параллели» с широко известными трагическими событиями религиозно-мотивированных жестоких антихристианских гонений на Церковь, неоднократно происходившими во многовековой истории стран Европы и других стран.
Вывод.
Закон Украины от 20.08.2024 № 3894-IX «О защите конституционного строя в сфере деятельности религиозных организаций» носит антиконституционный характер – грубейшим образом противоречит Конституции Украины, а также противоречит международно-правовым гарантиям личных и коллективных религиозных прав и свобод, в том числе гарантиям прав и свобод человека, закреплённым в Уставе ООН, и создаёт нормативные основания для культурного геноцида православных верующих канонической Украинской Православной Церкви на Украине.
31.10.2024
Понкин Игорь Владиславович, доктор юридических наук, профессор, член Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации, член Общественного совета при Главном управлении МВД России по Московской области
Ссылки, источники
1. Закон України «Про захист конституційного ладу у сфері діяльності релігійних організацій», 20 серпня 2024 року № 3894-IX //
2. Так называемое «церкве-строительство» (искусственное политтехнологическое создание новой «национальной церкви») и «нацие-строительство» по шаблонам США на Украине не привели к созданию какой-то новой канонической православной церкви, сведясь исключительно к созданию очередной экстремистской религиозной секты – ПЦУ (такое США удаётся особенно эффективно, учитывая, сколько таковых было создано в США и агрессивно импортировалось ими по всему миру). Юридическая оценка правовой (с точки зрения публичного права) и каноническо-правовой (с точки зрения канонического церковного права) ничтожности актов турецкого религиозного авантюриста Варфоломея дана в: Ponkin I.V. Opinion on act (decision), adopted by the Holy Synod of the Patriarchate of Constantinople on 11 October 2018 // Stato, Chiese e pluralismo confessionale. – 21 gennaio 2019. – № 2. Понкин И.В. Оценка правовой обоснованности и юридического значения решения Константинопольского Патриархата от 11.10.2018 о признании утратившим силу («отмене юридического обязательства») решения Константинопольского Патриархата от 1686 года // Нравственные императивы в праве. – 2018. – № 2–3. – С. 4–13.
3. Конституція України, із змінами і доповненнями, внесеними Законами України від 8 грудня 2004 року № 2222-IV, від 1 лютого 2011 року № 2952-VI, від 19 вересня 2013 року № 586-VII, від 21 лютого 2014 року № 742-VII, від 2 червня 2016 року № 1401-VIII, від 7 лютого 2019 року № 2680-VIII, від 3 вересня 2019 року № 27-IX. Сайт Президента Украины, сайт Верховной рады.
4.
5. Конвенция подписана Украиной 09.11.1995, ратифицирована Украиной 11.09.1997, вступила в силу для Украины 11.09.1997, официальный перевод утверждён МИД Украины 27.01.2006.
6. Международный пакт о гражданских и политических правах, принят резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи ООН от 16.12.1966.
7. Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, принят резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи ООН от 16.12.1966.
8.
Фото // Trey Ratcliff / Flickr ©