Как уважаемый в индустрии аналитик и продюсер дебютировал намеренно некоммерческим фильмом
В последний день октября на больших экранах наступит «Вечная зима» — пожалуй, самый необычный режиссёрский дебют «Маяка» 2024. Потому что снял его уважаемый в индустрии человек, но — до этого момента — не режиссёр. Мы расспросили Николая Ларионова о его профессиональной метаморфозе, о том, использовал ли он «админресурс», и о том, что самое главное в создании фильма.
Николай Ларионов: «Я сознательно шёл перпендикулярно, от противного»
© Кадр из фильма «Вечная зима»
Вы, будучи известным человеком в индустрии, видным аналитиком и продюсером, внезапно осознаёте, что вы — режиссёр, ставите всё на кон и снимаете своё авторское кино. Когда вы поняли, что вы — режиссёр, и как проходила эта профессиональная трансформация?
На самом деле у меня ещё со студенческих лет была мечта стать режиссёром. И в Москву я переезжал из своего родного города с этой целью. Но сначала возник «Бюллетень кинопрокатчика» как отраслевое издание, где меня заметили и привлекли как аналитика, журналиста. После этого я пошёл учиться на высшие курсы сценаристов и режиссёров, на которые я изначально планировал. У меня было высшее образование «Инженер-технолог», и затем я поступил на эти курсы, это был 2013–2014 год. После того, как я отучился там, меня в моменте на встречу пригласил Рубен Левонович Дишдишян («Марс Медиа»). Я вообще планировал быть режиссёром, но он сказал: «Ну, тут как бы вам решать: либо режиссёр, либо продюсер, потому что это сложно совмещать». Я говорю: конечно, продюсер — ибо Рубен Дишдишян, такие возможности, проекты. И вот так, соответственно, я стал заниматься кино, но немножко с другой стороны. А спустя время как-то оно всё созрело, совпало, я понял, что надо снимать сейчас. Внутри уже накопилось, а позже, возможно, там уже как-то не сложится. Да, такой вот нетривиальный путь получился.
Вы как-то пытались освежить свои знания о режиссуре за прошедшие годы?
После высших курсов сценаристов и режиссёров мы с одногруппниками продолжали общаться. Пётр Левченко и Иван Шкундов в итоге стали режиссёрами монтажа на моём фильме. Мы все поддерживали связь с нашим мастером Андреем Михайловичем Добровольским. Да, я не снимал никаких короткометражных фильмов, но режиссёрское мышление не отключал, читал книги. Поэтому этот период был своеобразной подготовкой.
Наверное, в этом смысле мне действительно было чуть проще, с одной стороны, ведь у меня всё-таки был продюсерский опыт. Есть знакомства со сценаристами, режиссёрами. Поэтому да, я давал почитать сценарий и показывал ранние сборки разным людям, потому что мне хотелось проверить материал и получить какую-то обратную связь. Так или иначе глаз замыливается, а это позволяет вернуться в фокус.
Но с другой стороны, были моменты, когда мне говорили: «Ну, Коль, ты аналитик, у тебя редкая профессия. Ты продюсер. Зачем тебе снимать кино? А вдруг получится плохо, и это повлияет на твои другие профессиональные начинания?». Но у меня сомнений не было. Слушайте, ну сниму я плохой фильм как режиссёр. И все скажут, что режиссёр я не очень. Но это же никак не отразится на других моих начинаниях.
Был плюс, что я чуть лучше понимал процессы с разных сторон, нюансы создания фильмов с разными бюджетами и жанрами. Хотя режиссура — это всё равно режиссура, другая степень ответственности. Всё на тебе, ты не можешь делегировать задачи как, например, продюсер. Сколько бы раз ты ни был на площадке, когда ты режиссёр, тебе нужно принимать десятки решений между дублями. В секунды, пока ты идёшь к актёру, ты должен внутри сформулировать, как добиться на втором дубле от него того, что тебе нужно. Когда ты продюсер, ты на это смотришь как-то со стороны: как будто бы там само всё получается. А когда ты сам с этим сталкиваешься, то, конечно, всё принципиально другое.
Нет, здесь я сознательно шёл перпендикулярно, от противного. Условно левое полушарие понимало, что та история, которую я выбрал, — это не блокбастер. Это сложная тема, сложный жанр, сложный зимний региональный сеттинг. Я всё понимал и не обещал продюсерам каких-то коммерческих свершений. Мы осознавали, что это драматическая история, она непростая с точки зрения коммерческих перспектив. Но при этом я, безусловно, о зрителях думал. Я снимал кино не для себя, это не какой-то акт самолюбования или самоудовлетворения. Я шёл в этих заданных рамках. На примере фильмов «Кроличья нора», «Сядь за руль моей машины», «Жить»Василия Сигарева я понимал, что у этих картин тоже нет громких звёзд и особого кассового потенциала, но есть глубокий смысл. И мне тоже хотелось по максимуму, сколько бы зрителей ни пришло, достучаться до них. Я старался, чтобы история получилась чувственной, эмоциональной, не социальной и депрессивной. Хотя тема тяжёлая, но я всячески старался «приподнять» кино. Я сам как зритель не люблю социальные, «чернушные» фильмы. Когда я снимал кино, я пытался максимально отойти от того, что я как зритель не люблю. Но, опять же, зритель рассудит.
Я начал писать сценарий, самый первый драфт, ещё во время обучения. В основе — какие-то личные переживания, наблюдения, связанные не только со мной, но и с моими друзьями, с родителями моих друзей. Это собирательный образ. Мне показалось, что эта ситуация обострит те взаимодействия между людьми, которые я видел, и что это хороший драматургический материал.
Мой продюсерский опыт в этом смысле помог. Мне было чуть проще, чем другим дебютантам. Хотя, конечно, когда проходил питчинг дебютантов, который вёл Иван Кудрявцев, я так же волновался. А так классическая конфигурация для многих дебютов здесь: Минкульт, «Кинопрайм». Главное было пройти экспертный совет, а это прежде всего художественная составляющая. Коммерческие дебюты — они как бы есть, но дебюты в жанре драмы все находятся в равной ситуации. Главное — стараться выделиться за счёт художественного смысла из общего потока.
Как вы нашли исполнителя главной роли?
Я написал сценарий и посмотрел сериал «Шторм»Бориса Хлебникова. И, увидев Александра Робака там, я понял, что это он. А потом я уже узнал, что, оказывается, он родом из Златоуста, уральский человек, и мы с ним практически земляки, от моего родного Магнитогорска каких-то 200 километров. У меня не было никаких сомнений, что это он.
Волнительно. Я в этом смысле так же, как и все остальные дебютанты, сильно переживаю. Сколько бы ты ни показывал сборок, 150 или 200 раз пересматривал кино, когда ты первый раз смотришь его с большим залом — это для меня тяжёлый опыт. Я понимал, что, когда во время обучения ты снимаешь какие-то этюды, задания показываешь одногруппникам, всё равно это волнительно. Как будто голым выходишь на сцену — абсолютно беззащитен. А когда ты находишься на фестивале, где огромное количество людей, индустрия, критики, журналисты, — это огромный стресс. Хотя понятно, что съёмки фильма — это потяжелее, чем его показ.
Не знаю даже. У всех свой индивидуальный путь, свои цели и задачи. Я могу про себя сказать.
Важно доносить свой замысел как можно раньше для команды. Тебе кажется всё очевидным — в сценарии же чёрным по белому написано. Но с оператором, художником-постановщиком и дальше по списку — с ними нужно общаться и сразу доносить им свой замысел. Мы снимали прешуты, у нас была длительная подготовка с оператором и художником — где-то за год мы стали общаться в выбранных локациях. На телефон целиком сняли фильм со статистами, чтобы потом на площадке было проще. У нас подготовка в этом смысле была достаточно обширная и плотная. Если говорить про совет, то самое главное — уделить по максимуму времени именно подготовке. Всё равно на площадке будет тяжело, куча всего будет идти так, как ты не рассчитывал. Но вот эта подготовка помогает. Без неё был бы совсем другой результат.