Большой драматический театр в Санкт-Петербурге показал осеннюю премьеру — спектакль «Каменный гость/Пир после чумы» молодых постановщиков Арсения Мещерякова и Арсения Бехтерева в рамках проекта «Опыты драматических изучений». Его кураторами выступают режиссер Андрей Могучий и художник Александр Шишкин. Чем интересно новое прочтение «Маленьких трагедий» Пушкина, рассказывает обозреватель Forbes Life Наталья Сиверина
«Опыты драматических изучений» — не просто название проекта, поставившего «Каменного гостя» и «Пир во время Чумы», две части из цикла «Маленьких трагедий» Пушкина. Это еще и цитата из письма поэта — именно так, а еще «драматическими сценами», «драматическими очерками», «драматическими изучениями» он называл свои пьесы. «Маленькими трагедиями» их окрестили уже позже. Таким образом БДТ подчеркивает, что участники проекта «Опыты драматических изучений» взялись за материал, который и сам автор считал экспериментальным.
В первом акте играют «Каменного гостя», во втором — «Пир», их объединяет тема роковой трапезы, присутствующая в обоих сюжетах. Но в программке заявлен и третий (пока не состоявшийся) — «Моцарт и Сальери». Это отсылает к фирменному приему режиссера Андрея Могучего — к сериальности, в частности, к его циклу спектаклей-блокбастеров о трех толстяках.
Пушкин в качестве источников «Каменного гостя» использовал комедию Мольера «Дон Жуан» и оперу Моцарта «Дон Жуан», написанную по либретто Лоренцо да Понте, что даже подчеркнуто эпиграфом. Возможно, поэтому режиссер-постановщик Арсений Мещеряков использует прием оперных режиссеров, которые придумывают для спектакля «сверхсюжет», иногда даже идущий в разрез с основной историей, перенося действие в неожиданные обстоятельства.
Telegram-канал Forbes Life
Официальный телеграм-аккаунт Forbes Life Russia
Интерпретаций «Дон Жуана» на современной оперной сцене существует великое множество. Можно, например, вспомнить спектакль Михаэль Ханеке в Опере Гарнье (2007), развернувшего действие в наши дни в стенах офисного небоскреба. Или постановку 2010 года Дмитрия Чернякова на фестивале в Экс-ан-Провансе: буржуазное семейство Командора бесконечно восседает за большим обеденным столом под гигантской люстрой в гостиной. Сам Дон Жуан — усталый и умный, как описывали его критики, — в растянутых штанах и майке, бесформенном пальто, бродит по миру, пока женщины сходят по нему с ума.
У Арсения Мещерякова история о Доне Гуане разыгрывается в виде школьного спектакля, который участники репетируют в спортивном зале. С той лишь поправкой, что на сцене не школьники, а учителя. Физрук перевоплощается в Дона Гуана, учитель истории — в Лепорелло, учительница литературы — в Донну Анну, директор — в монаха. Все идет под бравурный аккомпанемент в исполнении учительницы музыки и имеет форму фьябы — спектакля жанра комедии дель арте.
Такую фантасмагорическую, как и положено во фьябах, картину представляют собой мечты и фантазии ученика восьмого класса Васи Сизова (Кирилл Демидов), влюбленного в учительницу литературы, по совместительству режиссера спектакля, вообразившего себя Командором. Действие начинается с монолога Васи в пустом зале, своеобразного стендапа по мотивам писем Пушкина из Болдино, где и были созданы пьесы. Герой рассуждает о «маленьких трагедиях» своей жизни, пока в зале не появляется педсостав.
Учителя перевоплощаются в персонажей «Каменного гостя». Начинается репетиция. Сценограф Екатерина Эрдэни построила на сцене задник в виде гигантской школьной тетрадки в клетку, которая по ходу действия все гуще и гуще заполняется режиссерскими пометками, а по мере нарастания страстей — беспорядочными каракулями, так называемым «дудлингом», который в арт-терапии считается приемом для снятия психологического стресса.
Вася заставляет актеров «ломать комедию» по всем законам дель арте, строго останавливая исполнителей, если голос звучит недостаточно неестественно, и заставляя начинать заново, если актеры «дают» мало буффонады. Однако он не в силах прервать финальную, уже настоящую любовную сцену между Гуаном и Анной. Зато в его воле устроить эффектный, как и положено в оперных спектаклях, финальный пир с гибелью соперника.
Однако, несмотря на всю грандиозность «режиссерского решения» Васи, Дон Гуан все же опять оборачивается физруком. Проза жизни торжествует, хотя учительница музыки этого не замечает и продолжает бравурный аккомпанемент. Оригинальная партитура, написанная композитором Настасьей Хрущевой, местами отсылает к музыке Николая Сизова и Александра Козловского из легендарного спектакля театра им. Вахтангова «Турандот» (1922).
«Каменный гость» получился зрелищем захватывающим и очень театральным по своей природе. Те зрители, которые хорошо знают репертуар БДТ, конечно же заметят изящные оммажи кураторам спектакля, которые постановочная бригада вставила в действие. Например, Вася в порыве чувств, карабкается вверх и съезжает вниз по канату, подвешенному с третьего яруса прямо в партер, — цитата из «Трех толстяков» Андрея Могучего. А Лаура, она же учительница английского языка, исполняет свою песнь, держа в руках плоскую черно-белую гитару, так называемый фанерный объект. Художник Александр Шишкин, выступающий в современном искусстве под псевдонимом Шишкин-Хокусай, создает из подобных объектов свои инсталляции.
Второй акт, «Пир после чумы» — так изменил оригинальное пушкинское название режиссер-постановщик Арсений Бехтерев, — живописует ужасы постядерного апокалипсиса. Художник-постановщик Денис Короткевич создал на сцене некий круг ада, где жертв ядерной катастрофы достают из гробов-эмалированных ванн, очищают от обгоревшей оболочки и превращают в призраков. Этот многослойный во всех отношениях процесс, несмотря на кажущуюся многозначительность, выглядит как кадры из трэш-хоррора «Пылающие мертвецы».
Перформанс служит фоном для сольных выходов Вальсингама (Иван Кандинов), выступающего своеобразным конферансье в этом адском кабаре, где, помимо исполнения канонических песен, еще танцуют чечетку и крутят фильмы про ядерный взрыв и невесту Вальсингама, эффектную диву эпохи немого кино.
«Пир после чумы», как и «Каменный гость», начинается прологом. Вслед за режиссером фильма «Маленькие трагедии» 1979 года Михаилом Швейцером Арсений Бехтерев использовал пушкинское стихотворение «Сцена из Фауста» («Мне скучно, бес»). Его перед тем, как отправиться на сцену, декламирует из зрительного зала Вальсингам. Увы, как и сказано у поэта («вся тварь разумная скучает»), несмотря на изобретательность постановочных ходов и разнообразие «реприз» в исполнении Вальсингама, «Пир после чумы» скучноват.
Главный образом потому, что, превратив пушкинских «живых мертвецов» в неживых, режиссер нивелировал конфликт, который заключается в отчаянном сопротивлении смерти оставшихся в живых участников пира. В этих обстоятельствах противостояние Священника (Валерий Дегтярь) и Вальсингама имеет весьма умозрительный характер. Валерий Дегтярь сделал своего персонажа и его финальную реплику («Ступай за мной»), намекающую на то, что где-то за этим «зомбилэндом» есть настоящий ад, действительно страшными без всяких спецэффектов и даже не повышая голоса. Однако этот эпизод немного выпадает из конструкции спектакля, словно режиссер пока еще не решил, будет ли открытый финал, все «по-серьезному», или лучше оставаться в формате «гран-гиньоля».
Тот же открытый финал пока и у всего спектакля. Ведь это проект, цель которого демонстрация творческих возможностей молодых в труппе БДТ. И «Каменный гость/Пир после чумы», наверное, будет не единственным «опытом драматических изучений». Осталось дождаться третьей части — «Моцарта и Сальери».