Получить серьезную травму и собрать свою жизнь буквально по кусочкам, оставить успешную карьеру, чтобы сделать что-то по-настоящему важное, — как найти силы, если приходится резко менять образ жизни? Своим опытом делились участницы прошедшего в сентябре FWD.Woman Summit
27 сентября в Москве состоялся четвертый саммит о гендерном равенстве FWD. Woman Summit. Среди участниц сессии «Начать с нуля» были те, чья жизнь сделала крутой поворот — причем иногда очень болезненный. Свои вдохновляющие истории рассказывали:
Татьяна Апатова, генеральный директор благотворительного фонда «Правмир» и участница шорт-листа премии Forbes Woman Mercury Award;
Ольга Паскина, основательница и генеральный директор онлайн-платформы Nuself, экс-генеральный директор «Национальной Медиа Группы»;
Яна Беспечная, основатель и СЕО сети салонов красоты «Александр Тодчук Studio»;
Евгения Воскобойникова, блогер, ведущая YouTube-канала «Мамочки», телеведущая;
Виктория Дергунова, партнер коллегии адвокатов «Монастырский, Зюба, Степанов и Партнеры»;
Мария Федорова, сооснователь бренда одежды Divno, экс-главный редактор Vogue и Glamour Russia;
Мария Чаадаева-Комиссарова, мастер спорта международного класса.
Модератор дискуссии — основательница бренда Superbanka Мария Командная.
О том, как решиться на перемены
Ольга Паскина: Когда в октябре 2020 года я закрыла сделку
«Национальной Медиа Группы» с Netflix, которой занималась пять лет, я поняла, что в этой индустрии сделала все. Наверное, это главное чувство, которое у нас возникает, когда мы хотим что-то поменять. А еще — что для нас важны выбор и свобода, а мы вынуждены согласовывать и тратить время на убеждения; что мы хотим творить, но не можем этого делать в текущих условиях; что мы хотим создавать свободную корпоративную культуру, а работаем в иерархичной административной. Понимание, от чего мне хочется уйти и что мне хочется создать, и придало сил двигаться вперед.
При этом долгое время мне казалось, что нет, я еще недостаточно опытна. Это свойственный нам, женщинам перфекционизм и комплекс отличницы, когда ты уже много знаешь, но все равно сама себе постоянно повышаешь планку. Думаю, это свойственно было многим моим подругам. Но если ты хочешь реализовываться, если ты стремишься к свободе выбора, то на каком-то этапе понимаешь, что должен идти в свое дело. Потому что только так можно стать антихрупким, взять ответственность не только за себя, но и за своих людей, за свою семью.
Мария Федорова: Я вспоминаю, как в свои 30 лет ездила в Нью-Йорк снимать какие-то модные истории. Местные фотографы и стилисты мне говорили: «У тебя такие связи — может, тебе здесь остаться?» Я отвечала: «Мне уже 30 лет, я мать-одиночка (так чудовищно это звучит), как я смогу начать новую жизнь?» Сейчас я думаю: все можно было. Поэтому, если у кого-то есть желание как-то поменять свою жизнь, не пеняйте на возраст, на время, просто попробуйте.
Мария Чаадаева-Комиссарова: У меня любимая фраза — «лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть».
О том, что помогает пережить удар судьбы
Виктория Дергунова: В 28 лет мне пришлось закрыть свой достаточно успешный бизнес, потому что я — адвокат, который 15 лет вел разводы, оказалась сапожником без сапог. Из брака я вышла только с ребенком. Ему тогда еще поставили диагноз «ложный круп» — это значит, что у меня не было ночей для сна. И мужа не было, и денег — в общем-то, у меня не было ничего, кроме себя самой.
До этого в моей жизни случился «Невский экспресс» — подрыв поезда. У меня была травмы позвоночника, я год была на реабилитации. Она научила меня в жизни в моменте. Я поняла, что жизнь нельзя откладывать на потом, потому что ты никогда не знаешь, наступит это «потом» или не наступит. Это мне очень помогло в разводе, когда я оглянулась вокруг и поняла, что я вообще не об этом мечтала.
Важно не терять себя ни в отношениях, ни в браке, ни в материнские, ни в чем. Важно в любом случае уделять внимание себе. А еще меня поддерживали истории моих клиентов. Я видела, через что они проходят, и мне, честно скажу, казалось, что у меня вообще нет проблем. Все познается в сравнении.
Мария Чаадаева-Комиссарова: Я спортсменка, мастер спорта международного класса, представляла нашу сборную на Олимпийских играх в Сочи. Там у меня случилась травма позвоночника на тренировке прямо перед соревнованиями. И с тех пор я передвигаюсь на инвалидной коляске.
Мне было очень сложно с этим смириться. Я не понимала: люди уже летают в космос и до сих пор не придумали, как лечить травму спинного мозга? Потребовалось время, терпение, поддержка окружения. Спасибо огромное всем, кто помнит меня еще с тех времен. У меня нет какого-то конкретного примера человека, который меня вдохновляет. Но я очень заряжаюсь от людей, которые развиваются, которые к чему-то стремятся, что-то делают.
Евгения Воскобойникова: У нас с Машей идентичная травма. Естественно, когда такое происходит, для тебя жизнь рушится. Я вообще не понимала, как можно жить дальше. Мне было 20 лет. Я училась на пятом курсе университета, и, естественно, мне казалось, что весь мир у моих ног, что у меня все только начинается. И тут — бац! — в один момент все закончилось. Я еще работала моделью, и мое тело было как бы моим рабочим инструментом. На тот момент я считала, что это единственное, что есть у меня хорошего. Я не думала, что у меня есть какие-то внутренние качества, за которые можно полюбить.
Сейчас-то мы все знаем, что первый этап проживания горя — агрессия, непринятие. Ты начинаешь по любому поводу раздражаться, истерить. И я все это проходила. Проходила без какой-либо поддержки, потому что не было ни соцсетей, ни психологов. Меня в тот момент спасал юмор. Он всегда был черный, потому что в первый год после травмы я много времени проводила в больницах. Хирурги, нейрохирурги, врачи скорой помощи — они очень классные юмористы. Но их юмор не понять обычному человеку, который не видел смерть, не проходил через что-то действительно страшное. Юмор очень выручает, не дает провалиться в черную дыру, которая тебя засасывает каждую минуту, когда ты думаешь: а почему это произошло со мной, а что, если бы этого не случилось? Это замкнутый круг, и когда ты принимаешь внутри себя, что, да, это произошло, — тогда становится легче, тогда отпускает.
Об изменении статуса
Мария Федорова: За 25 лет общения с дизайнерами, с людьми, которые продают одежду или какие-то бьюти-штуки, — а я много лет и в журнале Glamour, и потом в Vogue этим занималась — периодически я слышала, особенно в спину: а ты сама попробуй. Вот теперь я на этой стороне, перешла эту черту
Издательский мир довольно жесткий, ты приходишь и говоришь: надо так, так и так. И все очень одержимые, все хотят доказать свою правоту. Статус главреда наделяет тебя позицией сильного, ты говоришь — и все соглашаются. А теперь я совладелец бренда, но моя роль — это в первую очередь муза. Потому что у меня есть дизайнеры, есть CEO Диля Хисамова. А я прихожу на примерки, иногда предлагаю какие-то модели, иногда просто присылаю свои удачные фотографии и говорю, что нам тоже такое надо. Меня в какой-то момент [соосновательница бренда Divno] Даша Самкович даже попросила:
«Маша, ты полегче с конструкторами и со швейным отделом, они привыкли, что их надо хвалить, их надо все время поддерживать». Приходится учиться.
Татьяна Апатова: После прихода в благотворительность моя жизнь разделилась. Как будто я была в одной Вселенной, потом зачем-то по собственной инициативе села в космический корабль и прилетела на другую Вселенную.
Когда я работала в госкомпаниях, я приходила к топ-менеджменту и говорила: «Так, ребята, все скидываемся, этих вылечим, тех вылечим». Мне было легко. Опираясь на этот корпоративный опыт, я думала: «Ну, класс, буду заниматься благотворительностью, у меня все для этого есть». Но нет, у меня после увольнения осталось только тело, имя и паспортные данные.
Теперь, когда я звоню, никто не берет трубку. Когда я даю людям визитку, а там написано «благотворительный фонд», у них меняется лицо. Родственники говорят: «Ты вообще в себе?»
Ты остаешься тем же самым человеком, но мир, в котором ты был только что, тебя отвергает. Ты и не там, и не здесь.
Фонд, который возглавляю я, помогает всем людям без ограничений. Каждый четверг я читаю истории подопечных — там иногда такое происходит с людьми, что ни один сценарист не придумает. И я плачу. Шесть лет в четверг я плачу, ничего не могу с собой сделать. Зато благодаря этому опыту из моей жизни ушло осуждение.
Кстати, еще такой момент. Я не знала, что переговоры реально могут назначать в ресторане. Я думала, что это плохой тон. Но благотворительным фондам назначают встречи только в ресторанах. Только. Я не понимала, как на это реагировать.
Ольга Паскина: Я возглавляла компанию «Профмедиа», закрыла сделку с «Газпром-Медиа». А потом ушла в никуда. И вот огромное количество телевизионных лидеров, менеджеров и просто людей, которые были в том числе моими подписчиками в соцсетях, просто исчезли из моей жизни. Хоп — и их нет.
Сначала я была в недоумении, с кем-то искала встречи. Потом решила, что ладно, мне надо уехать. Уехала в Париж в Институт моды. Когда вернулась, меня очень долго звала к себе компания Discovery. Я сделала совместное предприятие Discovery НМГ, и меня пригласили на позицию генерального директора в НМГ.
Надо было видеть, как эти тысячи человек начали обрывать мне телефон, соцсети, выстраиваться в очередь, дарить цветы.
О переменах в мире
Мария Федорова: Я всегда внутренне посмеивалась, когда мои знакомые за 50 говорили, что они живут свою лучшую жизнь. Я цинично говорила:
«Ха-ха, ну ладно». А сейчас я поняла, что да, я в свои 50 тоже живу практически лучшую жизнь.
Яна Беспечная: Сейчас есть такой глобальный тренд: 50 — новые 30. Это про то, что каждая женщина в любом возрасте может стать и трендсеттером, и ролевой моделью. В бьюти- и фешен-индустрии лицами глобальных брендов становятся женщины, которым и 50, и 70, и под 90 лет. В этом есть, конечно, и экономический интерес, потому что взрослые платежеспособные женщины являются целевой аудиторией с точки зрения потребления красоты.
Уходят искусственные фильтры, навязанные нам в 2000-е. Бьюти-мир как будто более уязвимый и открытый. Он чувствует реальность.
О тяжелых моментах
Мария Федорова: Довольно приятное ощущение, когда ты все время находишься среди известных людей — то с Филиппом Киркоровым, то с Анной Винтур. А потом понимаешь, что у тебя за спиной обсуждают твой вес, твой рост, твой возраст. Тебя судят не по профессиональным качествам, а по тому, как ты выглядишь. Но самое ужасное — когда еще твоего ребенка начинают буллить. Это самая большая моя травма и самая, наверное, большая моя неудача: что я бросила дочь на растерзание. Она стойко это все перенесла.
Ольга Паскина: Мне кажется, что жизнь — это велосипед. Если ты остановился, ты упал. Поэтому ты должен постоянно двигаться к познанию себя. Только через ответственность мы можем узнать себя лучше.
Евгения Воскобойникова: Когда у меня родилась дочь, первые полгода я офигевала. Я не была готова к тому, что это настолько меняет твою жизнь, твой график, ты просто не принадлежишь сам себе. Потом я поняла, что, оказывается, в жизни может быть самым важным не только работа, но и что-то еще. Когда у тебя есть ребенок, это самая главная твоя мотивация.
Но со временем я начала осознавать, что очень сильно выгораю в материнстве. Кстати, тогда же пришла в психотерапию. Стало ясно, что мне нужно больше заниматься собой, перестать бесконечно отдавать себя в жертву и этот долгий марафон бежать как спринт. Я прямо в календаре ставила пометки: почитать книжку, послушать медитацию, сходить на массаж. Это очень выручает. Так через материнство я пришла к тому, что мне нужно баловать моего внутреннего маленького ребенка.
Виктория Дергунова: За любым большим успехом в жизни есть какое-то страдание. Но вопрос в другом — как ты к этому относишься? Ты страдаешь ровно столько, сколько ты сам хочешь страдать. Отрицательный опыт — это естественно для жизни. Не так страшно упасть, как не подняться и не пойти дальше, и не пробовать снова и снова.
О самом важном
Мария Федорова: Когда я начала делать бренд Divno, я думала, что это будет что-то остромодное. От меня все этого ждали. Сооснователь бренда Даша Самкович мне сказала, мол, давай сначала разберемся с базой. Оказалось, что качественная базовая одежда нужна не меньше. И когда мне в первый год работы не хватало вау-эффекта и экстраординарных нарядов, она говорила: подожди, вот когда ты будешь на улице видеть девушек и женщин, одетых в наши костюмы, наши платья или наши плащи, ты будешь испытывать кайф не меньше, чем если бы видела их на страницах модных журналов. Так и случилось.
Виктория Дергунова: Главные отношения в жизни — это отношения, которые у тебя сложились с собой. Если они сложились, ты не будешь оценивать, осуждать, искать оправдание, что-то кому-то доказывать, ты будешь идти своей дорогой. Верь в себя, другие либо смирятся, либо присоединятся. Верь в мечту: если у тебя нет мечты, у тебя нет интереса к жизни.
Мне многие говорили, что разводиться нельзя, что я в «мужском» бизнесе ничего не добьюсь, что благотворительность — это какая-то ерунда. Если бы я это все слушала, где бы я сейчас была?
Татьяна Апатова: Как человек, работающий в благотворительности, могу сказать: люди, может быть, не слышат, что ты говоришь, но они чувствуют. Я точно знаю, что 90% наших партнеров вообще не слышали меня. Они выходят со встречи и говорят: эту девчонку так штырит, что кажется, если мы ей пожертвуем, то в нас это тоже немножко перейдет.