Кандидат искусствоведения, автор многочисленных статей и научных работ, доцент НГТИ, заведующий кафедрой актерского мастерства и режиссуры Александр Евгеньевич Зубов в особом представлении не нуждается – в 2022 году он отметил 40-летие педагогической деятельности – сначала в театральном училище, в настоящее время – в институте.
–Александр Евгеньевич, вся ваша жизнь связана с театральной педагогикой. Более того: вы окончили Новосибирское театральное училище. Как все начиналось?
– В 1973 году я поступил на курс Льва Серапионовича Белова (тогда он был главным режиссером Новосибирского ТЮЗа), преподаватели – Александр Сергеевич Кузнецов, Владимир Максимович Гранат, Станислав Артемьевич Байков. После окончания училища полгода работал ассистентом режиссера на Новосибирской студии телевидения, а летом поехал в Ленинград, где поступил в Ленинградский театр институт театра, музыки и кинематографии (ЛГИТМиК) на режиссуру драмы. Окончив, по распределению вернулся в Новосибирск в 1982 году, и начал работать в театральном училище: сначала с заслуженным артистом РСФСР Виктором Сергеевичем Орловым – это был его последний набор. Дальше преподавал актерское мастерство, а затем и другие дисциплины: основы режиссуры, историю театрально-декорационного искусства, историю изобразительного искусства, современное изобразительное искусство. Когда был организован театральный институт на базе училища, стал преподавать в нем.
– То есть театральная педагогика – это ваше, это для вас...
– Это вся моя жизнь. Других вариантов у меня не было и нет. Да, у меня два профессиональных диплома. Ни по одному из них я ни одного дня не работал. По актерскому диплому я не служил в театре актером. А как режиссер, именно в театре, я тоже не работал. Моих амбиций хватает на постановку наших дипломных спектаклей. Поэтому на вопрос о профессии я отвечаю, что я – преподаватель.
–Что главное для вас самое главное в вашей профессии? И что самое интересное?
– Студенты! Ребята, которые приходят через каждые четыре года: новые люди, новые особенности. Да, студенты немножко меняются, хотя не радикально. Ведь, по сути, к нам приходят люди более или менее нацеленные, ориентированные на одно – театр. И общение с ними – это, пожалуй, самое интересное. Ну и иногда еще, когда удается что-то самому сделать – не столько как актеру, а сколько как чтецу. Художественное слово – это то, что меня очень-очень греет. И эти ипостаси пересекаются – работа со студентами и художественное слово.
–Все-таки не только художественное слово. В прошлом учебном году вы, как чтец, выступали натворческом вечере с Натальей Александровной Зубковой, а в этом играете в спектакле "Старомодная комедия" на малой сцене учебного театра также с коллегой – Натальей Сергеевной Осиповой. Ребята смотрят? Это же мастер-класс по сути.
– Ребята смотрят. Стараюсь ориентировать их на те традиции, нормы, которые должны быть в театре. Я, может быть, не слишком технологически где-то требователен, но добиваюсь своей цели. Мне интересны ребята, с которыми я работаю и для меня очень важен момент человеческого общения с ними.
– В учебном театре спектакли, как бабочки-однодневки: живут год, максимум – два. И это понятно: уходит курс – уходит из репертуара спектакль. Но ваша постановка "А зори здесь тихие" в этом плане феномен – она шла несколько лет на разных курсах, сменилось четыре состава студентов. В чем его секрет?
– Вообще такие "долгоиграющие" спектакли бывают, но чаще на курсах театра кукол. Там делаются непростые куклы, костюмы, декорации – словом, затратная материальная база, а для нового спектакля надо делать все новое. В институте бюджет на спектакли не слишком большой. Я помню, что в училище, на курсе кукольников, у Галины Владимировны Наумовой, было несколько поколений "Таинственного гиппопотама".
Со спектаклем "А зори здесь тихие" сошлось несколько факторов: литературный и музыкальный материал хорошие, роли выразительные, хорошо демонстрирующие актерские возможности, ну и то, что спектакль пользовался интересом у зрителей.
Инициатива повторять спектакль, сразу скажу, была не моя. В профессиональном театре повторять свои спектакли – это не очень хороший тон, но руководство института, коллеги предложили это сделать. А вообще, особенность наших спектаклей на учебной сцене в том, что ты точно знаешь, что такого-то июля такого-то года будет последний спектакль, останутся на память лишь фото, может быть, видео... В этом и грусть, но в этом и прелесть. Потому что я не увижу дряхления, умирания, спектакля, его деградации.
А у этого спектакля действительно, получилась долгая жизнь. Он получал и премии, и призы. Это на моей памяти действительно единственный случай. Ну, видимо, что-то получилось, с чем не хотелось расставаться. Это, конечно, серьёзная часть и моей жизни, и истории института.
–А какое чувство у вас вызывают такие ситуации: студент у вас учился на музыкальном курсе, а работать стал в драмтеатре? Например, как Вадим Гусельников, который окончил музыкальный курс, а работает сейчас в "Красном факеле"? Вы этим гордитесь? Или, наоборот, считаете, что он должен был работать по своей специальности?
– Во-первых, он не единственный, кто перешел в драматический театр "Красный факел", их трое. Антон Войналович, который начинал на музыкальном курсе и успешно там учился. Никита Воробьев, который в нашем музыкальном театре, стал лауреатом "Золотой маски". Ну и Вадим Гусельников. Все они сейчас в «Красном факеле» успешно служат. Во-первых, они поют, и поют очень неплохо.Во-вторых, они действительно очень выросли профессионально. Тот же Вадик Гусельников. По сравнению с тем, каким он выпускался и каким я его увидел в "Ромео и Джульетте" – большая разница. Конечно, я горжусь этим и радуюсь. Когда наши ребята вырастают в профессии, получают какие-то премии, зрительское признание – неважно, в драме они или в музыкальном театре. Важно, что артист состоялся. Важно, что его любят зрители.
– Вы отметили, что студенты 21 века не особенно чем-то отличаются от старых студентов. А образовательный уровень в эпоху интернета?
– Ой, ужасный. У большинства. Вот совсем недавно, на одном из курсов, на занятии, произнес слова «Орлеанская дева», и студенты – даже не первого курса недоуменно молчали, не зная, что речь идет оЖанне д’Арк. Не знали какая это страна, какое событие. Поэтому образовательный уровень у них хуже, но у них лучше другое. Они гораздо свободнее ориентируются в реальной жизни. Не теряются в каких-то ситуациях, в которых в советское время ребята не знали бы, как поступить, что сделать. Они очень неплохо ухитряются искать другие способы самовыражения, все время занимаются какими-то постановками, кружками, находят подработки , неплохо совмещая это с учебой. Они шире по кругу интересов, хотя эти интересы не всегда связаны с культурой, искусством. И, в общем, они свободнее, активнее, у них меньше страха, что-то сделать не то или не так. Этим они отличаются от старых выпусков, но, по большому счету, они идут в институт за тем же, за чем шли их предшественники и 20, и 40 лет тому назад. Ребята хотят быть на сцене, играть интересные роли.
–А есть смысл, если человек не поступил в институт раз, два... Стоит ему пробовать в третий, четвертый, пятый раз?
– Рекордсменку по поступлениям одну я знаю, она какое-то время была моей партнершей, не буду называть ее фамилию, она поступила на седьмой раз. Закончила, не в первых рядах, но сейчас в одном из городов служит в очень неплохом театре, занимает там одно из ведущих мест. Вот Саша Жуликов поступил с третьего раза, успешно влился в труппу "Красного факела". Но такие случаи – редкость. Поэтому тут крепко нужно подумать – так ли нужна эта профессия тебе, или стоит заняться чем-то другим.
Поступать нужно только тогда, когда точно уверены, что быть артистом (режиссером) – это то, чем вам хочется заниматься всю жизнь.
– А вообще можно ли научить быть артистом?
– Соглашусь с теми, кто говорит, что по большому счету, конечно, нет. Артистический талант – от Бога, это должно быть дано от рождения. А вот помочь можно. Правда, бывают очень интересные ситуации, когда актерская природа начинает сказываться позже. Когда человек, выпускающийся достаточно средненько, по мнению института, училища, потом набирает. Я знаю несколько таких людей. И, конечно, институт, на мой взгляд, даёт ещё одно – он помогает состояться как личность. И поэтому, когда человек в самом широком спектре дисциплин, преподавателей, студентов проходит эти четыре-пять лет, это очень неплохая, школа жизни, которая и помогает состояться как личность.
– В настоящее время театр меняется, много экспериментальных постановок и методики преподавания также претерпевают изменения.
– Конечно, сейчас ситуация разнообразная. Если в советское время существовало единообразие программ и методик, то сегодня все иначе. Это не хорошо и не плохо – это просто реальность нашей жизни.
Что будет дальше – не знаю, возможно, вернутся какие-то канонические подходы. Но сейчас в этом есть своя прелесть и проблемы.
Человек, воспитанный в одной эстетике и терминологии, не всегда легко адаптируется к театру с другой школой. Однако практика показывает, что талант преодолевает различия в методиках. Одаренный человек сможет использовать множество методов, чтобы развиваться в профессии.
Искусство, особенно театр, трудно поддается систематизации. Как бы Константин Сергеевич ни пытался создать науку о театре, существуют законы, но всегда остается нечто, что выходит за рамки. Искусство начинается там, где заканчивается наука.
– У вас есть какие-то свои "правила игры" со студентами?
– Когда я набираю курс и прихожу на первый урок, я даю студентам несколько советов. Один из них звучит так: «В искусстве было всё, кроме вас». Это хорошая фраза, которую я могу повторить, не присваивая авторства. Я действительно предлагаю им "правила игры", по которым мы будем существовать вместе. Еще:
–не врать осознанно;
– иметь право задавать вопросы. Это право может никогда не понадобиться, но важно его оговорить.
В первом семестре я общаюсь со студентами на «вы», чтобы они почувствовали себя личностями, имеющими право на уважение, на свое мнение. После первого экзамена мы переходим на «ты», что не унижает, а лишь подчеркивает наше взаимодействие, ведь мы во время учебы видим студентов больше, чем они видят собственных родителей.
– Есть такое понятие – "новосибирская театральная школа". Что это для вас?
– Это совершенно точно не какая-то единая методика. Особенность новосибирской театральной школы заключается в возможности соединять разные методики, школы и институты, из которых пришли наши коллеги. Мы можем обогащать друг друга. обмениваться своими методическими находками.
Наше разнообразие – хорошая особенность Новосибирской театральной школы. И это очень важно. Это способствует тому, что наши выпускники хорошо ориентируются в разных театральных пространствах.
Вместо послесловия. Очень давно Александр Евгеньевич написал "Шпаргалку по мастерству актера". Там множество замечательных советов для студентов-старшекурсников театрального вуза, написано это в форме доверительных, доброжелательных советов. Советую прочитать всем тем, кто надумал связать свою жизнь с актерской профессией.
Татьяна Карманова