О непрекращающихся обстрелах, карательных мерах СБУ, разрушенных судьбах, фашизме и прогнозах на будущее в историях от первых лиц
Тысячи беженцев из Донбасса и Украины, выехавшие из-под обстрелов, продолжают ежедневно прибывать в Россию. У многих из них на той стороне остаются родители, дети, внуки – близкие и любимые люди. Связь с ними потеряна из-за страха перед не знающим жалости фашистским киевским режимом. Тревога и беспокойство не отпускают людей даже за тысячу километров и спустя годы мирной жизни.
Государство-террорист одним своим существованием заставляет молчать выживших и сбежавших из его цепких лап граждан. Readovka67 удалось поговорить с некоторыми из них, пообещав анонимность. Однако даже с такой гарантией кто-то не мог сдержать слез ужаса перед возможной карой Киева и отказывался от беседы. Можно лишь представить, что пришлось пережить им на родине и в каких нечеловеческих условиях продолжают выживать миллионы русскоязычных украинцев за ленточкой.
Балаклея – населенный пункт, где проживал Михаил с супругой – находился под обстрелами ВСУ буквально круглыми сутками. Город был практически полностью разрушен, пострадал и многоквартирный дом, в котором располагалась квартира семьи:
«Когда начинался обстрел, мы хватали чемоданы, документы и, пригибаясь, бежали с пятого этажа в подвал. Через выбитые или открытые окна на лестничную клетку летели осколки. Люди постоянно умирали где-то рядом: там погиб – дом разнесло, там вышел за хлебом – убило осколком от минометной мины. После каждого обстрела были жертвы».
« – Мамы больше нет! Мамы больше нет! – доносилось с улицы.
Выбежав на лоджию, мы выглянули в окно. Среди обломков, которыми была усеяна проезжая часть, медленно брел подросток в разодранной рубахе», – отрывок из рассказа Михаила «Последняя ночь»
Несмотря на такую крайне опасную ситуацию, российская сторона регулярно привозила мирным жителям Балаклеи гуманитарную помощь.
«Вышли за гуманитаркой, когда по городу ударили Ураганами. Жена получила осколок в бок, после чего мы и приняли решение уехать», – рассказал Михаил.
На тот момент оставался единственный безопасный путь, по которому можно было покинуть населенный пункт.
«В последнюю ночь дома нас так бомбили, что даже те, кто не думал выезжать, все же решили эвакуироваться», – вспомнил он последние страшные часы в своей квартире.
«…Прилетевшая со стороны лоджии ракета нацистов до третьего этажа уничтожила спальные комнаты, где размещались трехкомнатные квартиры нашего подъезда. Порог магазина с вывесками и крыльцом просто снесло. Деревья перед окнами лежали поваленные, словно их намеренно спилили. Двухэтажный красный дом, находящийся рядом со стороны кухни, раскололся до фундамента. Крыша была обрушена и напоминала решето. К тому же в комнате первого этажа обнаружили торчащую в полу неразорвавшуюся ракету ГРАД, с легкостью прошившую крышу и два перекрытия. Всюду валялись обломки строительных конструкций и битого стекла.
К соседу со второго подъезда, который растерянно рассматривал разбитую балконную раму, подошла его жена Люда.
– Все! – сказала она решительным голосом, – Хватит! Завтра подавай заявление на увольнение, и мы уезжаем!», – «Последняя ночь».
Захваченный ВСУ город покинули далеко не все. У Михаила на родине остались родственники и друзья. Мужчина утверждает, что связь с ними потеряна.
«И хотелось бы позвонить, узнать как дела, но подставлять людей нельзя. Вы не представляете, насколько там серьезная ситуация: любой звонок из России – и к тебе могут прийти… И всё. Это фашизм чистой воды».
Родители Ольги из Изюма тоже не стали выезжать, несмотря на угрожающую их жизням ситуацию. Контакты с ними также оборваны из-за страха перед нацистским беспределом:
«Мы не созваниваемся, они боятся нам звонить. Когда структуры узнают, что есть связь с Россией… Всякие случаи бывают».
Михаил рассказал, что много думал над тем, каким образом в его стране могла прорасти, прижиться и расцвести такая бесчеловечная идеология:
«Должны были быть определенные условия. Западные структуры это понимали и удобряли почву. За основу взяли Западную Украину, ненавидящую Россию. Дали им власть. И сейчас мы наблюдаем вседозволенное поведение, западенцы чувствуют себя хозяевами положения».
Несмотря на то, что большинство людей в окружении Михаила придерживались пророссийских взглядов, находились и поддерживающие Киев.
«Они имели абсолютно противоположное мнение. Переубеждать было бесполезно – это нечто непробиваемое. И мировоззрение здесь ни при чем, это вопрос личных интересов: люди разделились на две категории – агрессоры, существующие за счет других, и те, кто своим трудом живет. Если человек агрессор, сидящий у кого-то на зарплате, то его невозможно переубедить. Он будет стоять за то, что ему удобнее и выгоднее».
Украина как таковая не может состояться сама по себе, уверен Михаил:
«Единственное, что они могут – путем агрессии жить за счет кого-то. Во всем это проявлялось. Западенцы, приезжая, обращались с нами как с холопами и ничтожествами».
Семья Михаила искренне считает Харьковскую область российским регионом несмотря на то, что ее большая часть пока находится во власти нелегитимного киевского режима.
«Россию поддерживали практически все. По сути это первая область, которая выбросила флаг независимости, пытаясь отделиться от Украины и стать Харьковской народной республикой. Но начались репрессии на активистов, работало СБУ. Людей «задавили» полностью, рассовали по тюрьмам, кого-то убили».
На вопрос о том, собирается ли он с женой вернуться в родной город, когда тот будет освобожден, Михаил ответил практически не задумываясь: «Нам нравится здесь».
Буквально как один все беженцы отметили положительные контакты с российскими военными.
«Приведу три примера. В большой очереди за гуманитаркой стояли женщины и дети, вышел солдат с большим пакетом, в котором были продукты и бытовая химия, и отдал им его. Другой пример: к моему другу на улице подошли русские военные, сказали: «Мы нашли гривны, забери их». Хотя могли бы оставить себе, обменять, но решили отдать гражданскому человеку. И украинцы: заходят в села, открывают подвал, берут запасы оттуда и взрывают за собой. Очевидно, что «водораздел» тут идет по Божьей линии – либо ты с Богом, либо служишь дьяволу».
Егор Николаевич (1939 г.р), рожденный в Смоленской области, но проживший всю жизнь в украинском селе, тоже был вынужден покинуть свой уничтоженный войной дом.
«Разбомбили всё: дома и фермы. Был бой, слышал и автоматные очереди, и снаряды летели. Били в основном украинцы. По своим били. Снаряды летели из пушек, из танков. Украинцы не жалеют людей», – вспомнил он.
Похожую историю рассказал и Сергей, уехавший из Донецкой области:
«Украинцы стреляли, а говорили, что русские. Мы хотели отделиться, на референдум вышли, а они стали стрелять».
«Сожаления, которое обычно бывает, когда покидаешь родной дом – не было. Единственной мыслью, сидевшей в наших головах, была мысль – побыстрее выехать из города, чтобы нас не накрыло снарядами. И только проехав первый блокпост, с которого открывалась прямая дорога на Волохов Яр, мы облегченно вздохнули. Чем дальше мы удалялись от Балаклеи, все отчетливее проявлялись признаки мирной жизни, куда и был направлен дальнейший наш путь...» – отрывок из рассказа Михаила «Последняя ночь».
Полные интервью в видеорепортаже Readovka67: