Великий защитник Алексей Касатонов, которому 14 октября исполнится 65 лет, в большом интервью обозревателю «СЭ» рассказал о главном тренере его ЦСКА и сборной СССР Викторе Тихонове.
— Какой эпизод из твоего общения с Тихоновым ярче всего его характеризует?
— Крым, лето 82-го. Мы со Славой Фетисовым как всегда отдыхали в Ялте. Настроение хорошее, в предыдущем сезоне все выиграли, начиная с Кубка Канады и заканчивая чемпионатом мира. А у Тихонова 4 июня день рождения. Решили заехать к нему поздравить — он всегда отдыхал в военном санатории рядом с Медведь-горой по пути в Ялту.
Подарили букет его жене Татьяне Васильевне. Сам он сидел за столом — вроде расслабленный, без майки. И увлеченно, не замечая ничего вокруг, чертил и писал. В два часа дня, в самый разгар пляжного сезона, в день рождения! Мы со Славой попили чаю — ничего другого нам не предложили — и поехали дальше. Даже в разгар отпуска и в такой день он жил хоккеем.
— О том, как важны победы советских хоккеистов для партии и народа, он говорил много?
— Вопреки распространенному мнению, Виктор Васильевич не любил все эти разговоры о высокой политической значимости наших побед, долге перед страной, коммунистической партией и т.д. Он всегда старался ограничить доступ в команду нехоккейных людей — спортивных чиновников, высокопоставленных военных. Был очень закрыт как по отношению к ним, так и к журналистам, в результате чего и на высоких властных этажах, и в прессе нажил немало врагов. Пока Тихонов выигрывал, все, конечно, молчали. Ждали поражений.
Как я понимаю, игроком он был средним. Техникой не блистал, был добротным защитником, но не более. Собственно в хоккей он на тренировках с нами никогда не играл. Его помощники — Моисеев, Кузькин, Фирсов — всегда любили повозиться с шайбой, Тихонов — нет. А вот кроссы бегал с нами при первой возможности.
— Каким Виктор Васильевич был вне льда?
— Другом тихоновской юности был поэт Евгений Евтушенко. Он к нам приезжал, да и вообще у нас была насыщенная культурная программа. Часто всей командой в театры ходили. В то время попасть на «Юнону и Авось» в Ленком самим, тем более при нашем графике, было невозможно — всегда аншлаги. Поэтому с удовольствием ходили туда коллективом, встречались с Николаем Караченцовым, другими актерами, что нас тоже развивало.
Он много читал. Не только книги, но и прессу — особенно интервью с тренерами по другим видам спорта, из которых многое черпал. Но писал сам он еще больше, чем читал. Почти всегда был серьезен, но мог и анекдот рассказать: это чаще всего случалось в поезде, когда возвращались с победных матчей. Был аскетом. В 80-е получил трехкомнатную квартиру на Большой Грузинской, а большего ему и не надо было. Плюс дача в Одинцове, где я у него чаще всего бывал в последние годы.
Машину он не водил. Думаю, экономил время. Будучи пассажиром, мог писать, готовиться, размышлять. Как я понял по его архивам, у него был чуть ли не по минутам расписан каждый день. Виктор Васильевич не был большим мастером зажигательного художественного слова, как Анатолий Тарасов. Он брал скрупулезностью, вниманием к деталям. На том же Кубке Канады-81 знал и объяснял нам, как преодолевать канадское силовое давление, как бороться на пятаке и на бортах.