30 сентября в арт-пространстве «Дом молодёжи» на ул. Октябрьской в Калининграде прошёл первый показ постановки «Ошибка выжившего в общежитии» в рамках проекта «Социальный театр на службе профилактики деструктивного поведения у студентов колледжей Калининградской области, проживающих в общежитиях». Проект реализует калининградская общественная организация «ЮЛА», которая уже 25 лет работает с детьми-сиротами, трудными подростками из неблагополучных семей, с теми, кто попал в трудную ситуацию, в том числе с наркозависимыми, ВИЧ-инфицированными. Новый проект стартовал в сентябре и ориентирован на учащихся колледжей. «Новый Калининград» поговорил с его куратором Анной Лехцер.
— Анна, как возникла идея этого проекта, какие цели он преследует?
— «ЮЛА» уже очень давно работает с колледжами, как с калининградскими, так и с областными. Ранее у нас была программа «ЛОМ» («Лидер общественного мнения»), которая была нацелена на что, чтобы, грубо говоря, дети выжили.
Подростки, особенно те, кто поступает в колледж с 9-го класса — это 16-летние ребята, фактически дети, которые окунаются во взрослую жизнь. Зачастую они уезжают далеко от дома, в общежитие, и там оказывают предоставлены сами себе. Наша программа была создана для того, что минимизировать риски, рисковое поведение.
Социальный театр — это такое деликатное, мощнейшее средство, чтобы как можно к ребятам поближе подобраться, к их проблемам, к их трудностям, рискам, которые они совершают, и как-то поддержать их.
—Почему именно театр, а не классическая работа с психологом?
— Потому что у тех же ребят есть некие предрассудки, что психологи — это опасно. Где-то они могут не помочь, где-то они дорогие. Либо психологи — это как бы стыдно, как будто ты больной. На самом деле прямо такое клише ходит, ребята как раз и проигрывали эти моменты. А здесь ты вроде играешь, просто рассказываешь свою историю или каких-то своих друзей, и заодно ты раскрываешься сам и получаешь какие-то ответы, смотришь на себя со стороны. Больше доверия. Потом эти ребята уже с большим доверием приходят на консультирование.
—Тяжело ребятам проигрыватьна публикуте сцены, где они узнаваемы, выносить свои какие-то внутренние проблемы, переживания на публику? Этожетоже элемент некой терапии?
— Им проще за счет того, что у них есть поддержка, они в группе. Потому что группа сама по себе имеет лечебное свойство. Где-то им легче, потому что они все-таки делают акцент, что они играют, как будто бы это происходит, но не с ними. Очень много значит поддержка наших профессионалов — руководителя проекта Виктории Осипенко, нашего педагога Михаила Архипова, который 25 лет работает с молодежью, психологов Евгения Ипатова, Ольги Шевчук. С этой поддержкой проще. Здесь получается, что ты не напрямую как будто бы говоришь о своих проблемах, а можешь отстраниться и говорить из роли. И тогда это не так болезненно.
—Чем тогда социальный театр отличается от того жеplayback-театра, который существует уже в нашем городе?
— Это одно из направлений, потому что социальный театр — это и форум-театр, и playback-театр. В социальном театре важно то, что это не настоящие актеры. Это простые люди, без театрального образования, со своими личными историями. С помощью механик социального театра в короткие сроки можно поставить реально глубочайший спектакль и оказать в то же время психологическую помощь. Вот этот спектакль был поставлен за 3 дня.
— Какпроисходил отбор ребят, которые участвуют в проекте?
— Изначально мы отправили заявки в те колледжи, с которыми уже давно работаем. Вначале мы больше были нацелены на тех ребят, которые живут в общежитиях. Это либо сироты, либо они далеко от родителей. Откликнулся колледж в Светлом, судостроительный колледж, КИТИС, а также наши бывшие волонтеры, которые участвовали в других наших проектах. Получилась сборная солянка.
— Насколько знаю, в первый день у вас был выбор из 36 тем для этого спектакля?
— Да, всё верно. На самом деле ребята оказались очень открытые. Обычно требуется время, чтобы расшевелить участников. А здесь они набросали столько вариантов и так откровенно обо всём говорили. Нам пришлось оставить 10, вот как раз те, которые вошли в спектакль, таких, как мы в группе решили, самых острых и часто встречаемых, которые могут у других ребят, когда мы будем показывать в колледже, вызвать ответную реакцию.
— Мы посмотрели закрытый показ. Какое будущее у проекта?
— Тот состав, который вы видели на показе, — это будет основная группа участников. Потом с этим же спектаклем мы поедем в восемь колледжей и покажем спектакль уже на их территории большому количеству ребят. Также с обсуждением, которое будут модерировать наши педагоги. Далее, в каждом колледже, который будет с нами сотрудничать, поставим уже свои собственные миниатюры. По итогу проекта будет большой слёт, где мы покажем наш первый спектакль и все миниатюры.
В самом начале спектакля участники разыграли сцену, которая оказалась очень показательна. Девушка звонит из общежития своему отцу и пытается поделиться переживаниями о том, что она сомневается в правильности выбора будущей профессии и вообще в своей жизни. В ответ же получает: «Прости, мне некогда, у меня работа. Давай потом». Но самое интересное случилось во время обсуждения. Михаил Архипов обратился к залу, где сидели как подростки, так и взрослые, с предложением попытаться переиграть эту сцену, найти какое-то решение. В ответ — тишина.
—Раньше, в 90-е, например, учащиеся ПТУ ассоциировались с хулиганами, ярко стояла проблема наркомании, асоциального поведения. Как обстоят дела сейчас? Изменился ли круг проблем, которые волнуют нынешних студентов среднего звена?
— Проблемы рискового поведения были всегда и везде. Не только в колледжах, но и в вузах, от ошибок не застрахован никто. Но сейчас дети намного более открыты. И наоборот, мы, взрослые, зачастую их не слышим, а подростки готовы говорить.
И сейчас взрослые до сих пор той, нашей закалки. Мы раньше не имели права что-то сказать, мы боялись, замалчивали, и потом проблема доходила до воспаления, переходила в какой-то необратимый процесс. Сейчас дети реально готовы говорить. Говорить откровенно, что их волнует, правду, искренне.
Но я бы больше сейчас нацелилась бы на работу со взрослым поколением, с родителями, которые зачастую просто не слышат своих детей в силу своей занятости, в силу своих психологических проблем и так далее. Я думаю, что дети меняются. Меняются ли проблемы? Наверное, нет. Мы просто учимся иначе с ними справляться. Если раньше проблему можно было скрывать, избегать, то сейчас модно с проблемой реально справляться.
Беседовал Александр Степаненко, фото автора