Сегодня с утра редакция «ПТЖ» судорожно обнаружила, что не подготовилась к юбилею Дмитрия Анатольевича Крымова, не собрала венок поздравлений учеников и друзей, не выразила собственные чувства… У редакции «ПТЖ» так бывает, чего уж, и утренний чат наполняется тогда восклицательными знаками…
Дмитрий Крымов
Но тут-то мы знали, что делать. Буквально днями типография отдаст нам тираж нового номера. Молодежно-студенческого. Он посвящен травме и исцелению — конечно, в связи с театром. И необычайно важным для номера текстом, буквально его центром, стала беседа Марины Дмитревской с Дмитрием Крымовым на эти темы под названием «Искусство — это прыжок через травму. Или пластырь с анестезией».
Интервью довольно большое, и целиком вы сможете прочесть его в бумажном варианте, купив журнал, а сегодня мы публикуем два небольших фрагмента.
Прибавив к этому вот что. Дорогой Дмитрий Анатольевич! Вы и Ваше искусство нам очень важны. Мы следим, мы читаем, мы не забываем, петербургские студенты, как Вам известно, исследуют Ваше творчество. «Мы с вами, вы с нами, и все мы вместе», — как говорилось в шварцевской сказке Вашего детства. Недавно Вы обмолвились, что становитесь режиссером детских спектаклей. Так — «Снип-снап-снурре!» и, конечно, — «Крибле-крабле-бумс!»
Д м и т р и й К р ы м о в Хорошие вопросы… Особенно когда их задает молодежная редакция. Но я бы не отвечал на них по очередности, а просто порассуждал на эту тему… можно?
Что такое искусство и для чего оно нужно? — подумал бы я. В каком-то смысле — это лекарство от боли, от жизни, которая доставляет боль. Травма — это и есть жизнь. Все искусство (по крайней мере то, которое мне интересно) — это преодоление травмы. Художник, даже если с ним не происходит ничего катастрофического, травматического, трагического, все равно выискивает в жизни то, что его травмирует, и пытается наложить на это какой-то анестезирующий пластырь. Искусство — это пластырь с анестезией.
Я сейчас читаю рассказы Чехова. Надо сказать, что многие я не читал. А их огромное количество. Очень много смешных. Но так драматически, катастрофически, бесперспективно видеть жизнь, как он, так видеть свою страну, народ, который ее населяет, их уровень бедности, уровень их желаний — это, думаю, травма. Ведь Чехов сам оттуда и знает, что все так. И он еще и врач и все случаи знает из собственного опыта, опыта друзей, он этим окружен, и то, как он это описывает — страну, ее людей, — меня, собственно, и беспокоит. Особенно последнее время. Но у него такой взгляд на это — с юмором…
………………………………………………….
Если художник не занят травмами своими и чужими (а чужие для него свои, коль уж он их видит) — он не винодел, он делает такую легкую шипучку — просекко. Не хочу никого обидеть, но просекко — это баловство перед едой, гламур, журнальный блеск. Даже не шампанское. Шампанское — это огромная культура, как и вино…
Использую ли я опыт травм? Конечно. Я и картины писать начал (и занимался этим больше десяти лет) поэтому. Помню, когда умер папа, я задрал на кладбище голову, открыл рот и просто стоял так. Как будто кричал, но без звука. И долго потом чувствовал себя человеком, который задрал голову и кричит. Использую ли я опыт травм?.. А чем еще заниматься? Это все равно что спросить: вы пишете красками?
Художник — это человек с такой душой, которую травмирует все. К сожалению, только это материал для искусства. Глупые люди говорят: чем больше переживаний, войн, гонений — тем для художника лучше. Ерунда собачья. Он сам найдет себе переживание. Достаточно ему в зеркало посмотреть и понять, что он стареет. Посильнее «Фауста» Гете переживание… Может, молодежная редакция еще этого не знает, но это — одно из сильнейших переживаний вообще. И кругом — как грибы, рассыпаны травмы.
Тот, кто занимается этим — перепрыгиванием через найденное препятствие, через травму, — может и пошутить. Как Мольер. Но этот человек написал «Дон Жуана» и «Тартюфа», и он имеет право просто пошутить в комедиях. Иначе не выдержишь, если будешь только решать проблемы с полновластностью религии или полновластностью циничной аристократии. Не будешь шутить — погибнешь.