В Александринском театре завершается XV Международный театральный фестиваль. Он открылся премьерой «Екатерина и Вольтер» (16+) по пьесе Елены Сыловой.
ФОТО Владимира ПОСТНОВА/предоставлено пресс-службой Александринского театра
Героев этого спектакля знают в Петербурге. Героиня возвышается на чугунном постаменте над придворными, стоя лицом к Невскому проспекту и спиной к Александринскому театру. Она — императрица, вся Россия ее сад, но сквер, в котором ей воздвигнут памятник, местные жители фамильярно нарекли Катькиным садиком.
Герой знаком не только тем, кто «проходил» его творчество в институте, видел его мраморное изваяние в зале Эрмитажа, но и читателям Российской национальной библиотеки, где Центр изучения эпохи Просвещения зиждется на его личном собрании книг и рукописей.
Статья по теме:
Екатерина II и Вольтер… Их многолетняя переписка легла в основу спектакля, который играют в камерном пространстве Царского фойе театра, окнами выходящего на места, увековечившие победы и разочарования этих замечательных людей. Что, впрочем, — в традициях Александринки. Здесь не забывают о событиях отечественной истории и о людях, составивших славу Отечества: поэтах, царях, маршалах, блаженных, блокадниках… О преступлениях и наказаниях тоже помнят. Новый художественный руководитель театра Никита Кобелев расширил этот круг. Его спектакль охватывает историю как России, так и Франции.
Документальная драма, основанная на переписке великих людей, начинается с диалога актеров. Они «на ты» и называют друг друга по имени: Эра и Игорь, явно не намереваясь превращаться ни в мраморных, ни в чугунных, ни в восковых персон. Эра Зиганшина и Игорь Волков постепенно облачатся в костюмы, напоминающие о XVIII веке, возьмут в руки письма, но не станут скрывать сегодняшних интонаций и ассоциаций с веком нынешним. Не стремятся актеры и к портретному сходству с персонажами. Если бы режиссер искал соответствия нашим представлениям, то, наверное, выбрал бы монументальную и величественную актрису, а не миниатюрную Эру Гарафовну, а на роль французского философа подыскал бы артиста постарше, сухощавого и с улыбкой, как у творения Гудона, загадочной и желчной одновременно.
На сей раз задачи «похож — не похож» не стояло. Диалог мощных фигур нуждался прежде всего в интеллекте. Вольнодумец Вольтер, как известно, вел переписку не только с Екатериной Великой, его дружбы искали и другие европейские монархи, в их числе были и Фридрих II, и Густав III. Он считал себя их наставником, но не преуспел на этом поприще — не воспитал ни одного образцового государя. В письмах он называет русскую императрицу Семирамидой, но наверняка имеет в виду отнюдь не висячие сады, ею якобы возведенные. Автор повести «Вавилонская принцесса» намекал на то, что обе женщины — единовластные правительницы и воительницы. Этот эпистолярный обмен мудрыми мыслями далеко не всегда искренен. Екатерина может исповедовать вольтерьянство, проводить реформы, но одновременно воевать на многих фронтах и казнить Емельяна Пугачева. Вольтер может восхищаться умом и просвещенностью императрицы, но отправиться в далекую холодную Россию не спешит.
Декорация спектакля состоит из безукоризненно ровных кубов (не претендующих на верность эпохе), откуда при случае извлекается бутафория или реквизит, письма, книги, карты военных действий… Достают из куба-сундука и шубу, присланную философу императрицей, дабы тому сподручнее было совершить вояж в страну русских медведей. Предметы чаще опровергают, нежели иллюстрируют слова. Та же шуба… Вольтер смотрит на подарок с восторгом, но спустя годы накидывает ее поверх халата и превращается едва ли не в Обломова, который предпочитает привычный диван хлопотам путешествия «в Москву, в Москву!». «Все к лучшему в этом лучшем из миров» — написано на кубах по‑французски. Герои спектакля дают нам понять, сколь ироничен этот афоризм. И как все непросто и обманчиво в этом мире.
История водит героев по кругу. Образы вмещают и прототипов, и отношение к ним. Что возможно при одном условии: артисты должны соответствовать уровню личностей, о которых идет речь. Несмотря на длящийся режиссерский век, Александринская сцена остается театром прославленных мастеров. Они любят и умеют играть «крупным планом». Эра Зиганшина даже на большой сцене даже в небольшой роли мгновенно концентрирует на себе внимание. А уж на камерной сцене возникает ощущение, что весь смысл спектакля заложен в этой хрупкой женщине с чуть хрипловатым голосом, в котором металла больше, чем нежности, и взглядом, сканирующим собеседника, а заодно и зрителей. Она ведет свою шахматную партию, как опытный стратег. Игорь Волков, пришедший в этот театр играть Гамлета, нашел себя на александринской сцене, переиграв десятки ролей мирового репертуара. Он прекрасно чувствует мудрость Вольтера, его простодушие и отчаяние, позерство и бессилие. Сочувствует и иронизирует, пересыпая поучительные сентенции капельками яда.
Диалог Екатерины и Вольтера оборвался, встретиться им не удалось. А может, и не слишком хотелось?.. Одно дело блистать ученостью и остроумием в эпистолярном жанре, другое — оказаться с глазу на глаз. Встреча состоялась в Царском фойе. И никого не разочаровала. Актерский дуэт увенчал эпизод вековой давности счастливым концом, увлекательно рассказав не только о роли личности в истории, но и о роли истории в судьбе отдельного человека.
Создатели спектакля воздерживаются от призыва Кандида «возделывать свой сад» и все же, так или иначе, оказываются по духу вольтерьянцами. Каждый на своем поприще.
Читайте также:
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 190 (7766) от 09.10.2024 под заголовком «Семирамида и Кандид».