Male gaze, или «мужской взгляд», — термин, которым обозначают стереотипное изображение женщин на экране. Он воплощает собой сексуальную объективацию, за что подвергается критике. Но существует ли альтернативный female gaze? В спорах теоретиков кино разбирался Forbes Woman
Черно-белый фильм. Женщина спускается по лестнице. Сначала мы видим только ее ноги — туфли выглядывают из-под подола платья. Камера поднимается выше, показывая струящуюся ткань, тонкую талию, перехваченную поясом, руку на перилах, грудь, шею в бриллиантах, спадающие на плечи волосы. И только потом — лицо. Так работает мужской взгляд, или male gaze, — когда женщина в искусстве показывается как объект сексуального желания.
Фрагментированное изображение женщины, спускающейся по лестнице, — прием, который в кино давно стал клише. Знаковый пример — появление Барбары Стэнвик в фильме Билли Уайлдера «Двойная страховка» (1944). Страховой агент Уолтер Нефф впервые видит роковую блондинку именно на лестнице, когда она выглядывает в прихожую со второго этажа, прикрытая только полотенцем. Когда она спускается, зритель вместе с героем сначала видит ее ноги, потом — как она застегивает пуговицы на груди, и только в конце всю ее целиком. Современное кино может позволить себе более откровенное изображение — например, голый живот Меган Фокс и длинный план на ее мини-юбку в «Трансформерах» (2007).
Что такое мужской взгляд
Термин male gaze был впервые предложен теоретиком кино Лорой Малви в программном для феминистской кинокритики тексте «Визуальное удовольствие и нарративный кинематограф». Статья была написана в 1973 году, а в 1975-м ее опубликовал журнал Screen. В этом тексте Малви, обращаясь к психоаналитическому методу кинокритики, говорит о вуайеристской природе кино и о том, что в фильмах, где в первую очередь важен сюжет, женщина чаще «отвлекает» героя от повествования и является, скорее, объектом визуального удовольствия.
Можно вспомнить Грейс Келли в фильме Альфреда Хичкока «Поймать вора» (1955) — ее героиня практически не влияет на ход действия, зато появляется на экране в роскошных платьях и бриллиантовых украшениях. Она — олицетворение красоты и богатства, которые так жаждет получить главный герой. Каждый ее выход для зрителя — акт эротического созерцания чего-то прекрасного. Идентифицируя себя с главным героем, зритель и сам как будто получает способность обладать привлекательной героиней, подчинить ее себе с помощью взгляда.
С выходом текста Малви вокруг термина и явления началась активная дискуссия. Критика в первую очередь касалась того, что Малви фокусируется исключительно на точке зрения гетеросексуального мужчины. Но что, если зритель — гетеросексуальная женщина или ЛГБТ-человек («международное общественное движение ЛГБТ» признано в России экстремистским и запрещено)? Какую точку зрения они принимают при просмотре фильма?
На эти вопросы Малви ответила в своем следующем тексте — «Размышление о статье «Визуальное удовольствие и нарративный кинематограф», навеянное фильмом Кинга Видора «Дуэль на солнце» (1946)». В нем она объясняет, что женщина (как и другие категории зрителей, не являющиеся гетеросексуальными мужчинами) часто склонна принимать маскулинную позицию и идентифицировать себя с героем-мужчиной. Это и приводит к тому, что в кино главенствует мужской взгляд.
Каким может быть женский взгляд
Работы Лоры Малви послужили поводом для возникновения следующих вопросов: если существует мужской взгляд, значит ли это, что существует и женский, то есть female gaze? И если да, то в чем он проявляется?
Споры на этот счет ведутся до сих пор. Если female gaze существует, то от чего он зависит? От того ли, что главная героиня фильма — женщина, и соответственно, сюжет показан ее глазами? Но главная героиня тоже может быть объективирована, как, например, Барбарелла («Барбарелла», 1968) или Лара Крофт (героиня одноименной кинофраншизы, 2001–2018).
Может быть, женщина должна находиться в режиссерском кресле или быть оператором, чтобы зритель видел всех героев именно женским взглядом? Но в современном продюсерском кино далеко не все решения, даже визуальные, принимают режиссер, оператор или сценарист. Непонятно каким должен быть процент женщин в съемочной группе или в продюсерской команде, чтобы быть уверенным в том, что фильм снят с женской позиции.
И если male gaze — это взгляд мужчины на женщину, не должен ли female gaze быть взглядом женщины на привлекательного, сексуального мужчину? Так Эмеральд Феннелл снимает Джейкоба Элорди в своем фильме «Солтберн» (2023). Он красив и желанен, когда курит в лучах солнца, вот только персонаж, который смотрит на него в этот момент, — мужчина, одержимый им Оливер Квик.
Пример, когда женский взгляд направлен на другую женщину, — фильм Селин Сьямма «Портрет девушки в огне» (2019). Вольнолюбивая художница Марианна приезжает в отдаленное поместье, чтобы написать портрет Элоизы для ее потенциального жениха. Элоиза не хочет замуж, поэтому Марианне приходится работать над портретом тайно. Весь этот фильм — история меняющегося взгляда. Вначале это взгляд изучающий, любопытный. В середине фильма — взгляд художника, пытающегося запечатлеть реальность. И в финале — любящий взгляд. В фильме, который рассказывает об отношениях между творцом и музой, мужчины появляются на долю секунды. А композиция кадров «Портрета девушки в огне» часто даже не предполагает присутствия зрителя — девушки смотрят только друг на друга.
Однако главная проблема термина female gaze в том, что само понятие «взгляд» взято из психоанализа, а психоаналитическая теория очень андроцентрична, то есть концентрируется преимущественно на мужчинах. Женское не существует для нее само по себе, а только на противопоставлении с мужским. Зигмунд Фрейд, на которого опирается Лора Малви, в своих работах говорит о «зависти к пенису» — женском чувстве собственной несостоятельности, — но не упоминает, может ли по аналогии существовать, например, «зависть к матке». Современный психоанализ и психоаналитическая теория кино уже меньше опираются на Фрейда и больше обращаются к Жаку Лакану.
Другие феминистские исследовательницы кино предлагают свои варианты того, что на самом деле является женским взглядом в фильмах. В первую очередь это, конечно же, история, в которой и главная героиня, и аудитория — женщины. Но что тогда выступает в качестве визуального наслаждения?
Чем любуются женщины
Лора Малви считает, что визуальное наслаждение только отвлекает от действия, но исследовательница кино Пола Маранц Коэн в качестве обратного примера приводит ромкомы, где «картинка» главенствует над сюжетом. Элементом визуального наслаждения может быть и мужчина — точеный пресс Ченнинга Татума или улыбка Райана Гослинга, — но если ромком фокусируется на героине, все это вторично. Зато, отмечает Коэн, важную роль начинает играть одежда. Вспомним фильм «Шопоголик» (2009) — для героини Айлы Фишер туфли и шарф гораздо важнее, чем бойфренд.
С конца XVIII века, когда мужчины начали одеваться в лаконичные костюмы, мода стала преимущественно женской сферой. Долгое время увлечение женщин нарядами считалось признаком их легкомыслия и консюмеризма. Однако именно через одежду женщины могли творчески проявлять себя и даже выражать политическую позицию во времена, когда других возможностей для этого у них почти не было. В кино мы видим, как одежда может являться не только способом одеться для кого-то, но и интеллектуальной игрой или проявлением характера.
Женщина использует одежду не чтобы понравиться мужчине, но чтобы показать волшебство перевоплощения, доступное каждой. Для этого вовсе не нужно обладать телом Меган Фокс — камеру, воплощающую женский взгляд, интересует не тело героини, а ее характер и переживания, которые часто выражаются через то, что на ней надето. Даже нагота, как утверждает Коэн, в этом контексте перестаёт быть сексуализированной — она тоже часть личностной трансформации.
В фильме «Гарри Поттер и Кубок огня» (2005) Гермиона, появляясь на Святочном балу (еще одна сцена с лестницей!), не пытается соблазнить своих друзей, но дает понять, что она не только всезнайка, — от нее может захватывать дух. Жизель из «Зачарованной» (2007), сменив наряд диснеевской принцессы на одежду, которую можно было купить в торговом центре эпохи нулевых, демонстрирует превращение из героини волшебной сказки в жительницу Нью-Йорка. Знаковый фильм в этом ряду, конечно, «Дьявол носит Prada» (2006), снятый Дэвидом Френкелем. Несмотря на то, что режиссер — мужчина, фильм концентрируется на женщинах и их взаимоотношениях друг с другом, а одежда является важным элементом повествования.
Термин female gaze давно ушел «в народ». Многочисленные YouTube-блогеры посвящают часовые видеоэссе анализу одежды в фильмах — они разбирают, как в костюмах персонажей отражается эпоха, и как сами эти костюмы воплощают характеры персонажей и участвуют в выстраивании нарратива. В TikTok вирусятся тренды вроде «how to dress for female gaze» («как одеваться для женского взгляда») или «dressing for male vs female gaze» («одеваться для мужского или женского взгляда»). Создательницы тиктоков утверждают, что во втором случае — это вещи в первую очередь комфортные или креативные.
Популяризация этого термина во многом связана с желанием женщин перестать быть предметом объективации и освободиться от вечно направленного на них мужского взгляда.